Невидимые знаки (ЛП) - Винтерс Пэппер

Не останавливайся.

Его ладони скользнули вниз по моему телу только для того, чтобы вновь сжать в ладонях мое лицо. Поцеловать меня жестче, быстрее, яростнее.

Постой...

Я цеплялась за него, позволяя ему делать, что он хотел, потому что это давало мне свободно наслаждаться живым ощущениями.

Остановись.

Я не могла остановиться.

Мои губы скользили в унисон с его; наши языки боролись и поглаживали друг друга.

Прекрати!

Похоть сметала все на своем пути. Я растворилась в моменте, когда Гэллоуэй сжал мое бедро и прижал его к своему. Я выгнула спину, когда его ладонь опустилась на мою грудь. Я застонала, когда...

— Постой! — Я оттолкнула его, тяжело дыша.

Он издал рык, когда я убрала его пальцы с моего соска. Пронзительный укол текучего удовольствия практически заставил меня поддаться. Но это не была реальная жизнь. Это не был какой-то отпуск. Окружающая нас проблема была серьезна.

Этого не могло произойти.

Отстраняясь от его объятий, я старательно пригладила волосы. Коннор и Пиппа все еще спали, слава Господу. Я потерла свои губы, чтобы избавиться от электрического напряжения, которое осталось после поцелуя.

Гэллоуэй тяжело дышал.

— Что это было?

Я начала ходить туда-обратно перед ним.

— Я... я не знаю

— Ты целовала меня, помнишь?

— Я знаю, что делала.

— Тогда почему ты остановилась?

— То, что поцеловала тебя, еще не значит, что я буду спать с тобой.

— Ох, нет? Ты была достаточно настойчива насчет этого пару секунд назад.

Жар, пульсирующий в моем лоне, стремительно сменился раздражением.

— Ничего себе, а у тебя огромное эго, тебе известно это?

— Это не единственная большая штука, которая у меня имеется. — Подмигнул он.

— Что серьезно? Ты собираешься относиться к этому, как к сомнительному пикапу? — Ярость разожгла пылающий огонь в моей груди. — Это так низко, Гэллоуэй.

— А чего ты хочешь? Извинений за то, что не я начал? — Его челюсти сжались. — Смотри, я прекрасно понимаю, что со мной не так уж и легко... поладить. Большая часть меня состоит из недостатков. Но этот поцелуй... он не один из тех. Этот поцелуй... — Он замолчал, присвистывая себе под нос. — Этот поцелуй был самым лучшим, черт побери, из всех поцелуев, что был у меня.

Я задрожала от удовольствия, даже когда задавила страсть, не дав ей раскрыться.

— Это не имеет значения. Этого больше не произойдет.

— Почему нет? — Его тон бил наотмашь.

Я махнула рукой в сторону брезжащего рассвета, накатывающего прибоя и пустого острова.

— Потому что у нас есть вещи поважнее, о которых стоит беспокоиться.

Он вздохнул, нагибаясь неуклюже, чтобы понять свой костыль.

— Ты права.

Я замерла, чувствуя подвох.

Решительное выражение воцарилось на его лице, когда он изменил свое положение.

— Какой бы ни была дерьмовой ситуация, что плохого в том, чтобы найти в ней немного счастья, чтобы сделать ее более терпимой?

Мое дыхание постепенно успокоилась.

— Ты говоришь, что ты был рад поцеловать меня?

— Никогда не чувствовал себя более счастливым.

— Ох.

Как он мог говорить что-то подобное, когда с нами произошло такое?

— Вы, ребята, уже поднялись? — Коннор зевнул, потирая свои сонные глаза.

Гэллоуэй и я подскочили.

Вина из-за того, что мы сделали что-то, что не должны были, оставила отпечаток знака позора на моем лбу.

Галлоуэю удалось отбросить в сторону наш маленький опрометчивый поступок и вести себя совершенно нормально.

— Ага. Для нас никакого сна.

Коннор провел здоровой рукой по своим медным волосам, растрепав их в разные стороны. Ему нужно было принять ванну (как и всем нам), но кроме быстро заканчивающейся зубной пасты и хитроумного применения песка в качестве мыла, у нас больше не было того, что можно было бы использовать.

Перекидывая волосы через плечо, я быстро пригладила их — стараясь изо всех сил скрыть, насколько отчаянно они нуждались в том, чтобы их помыли. Я не могла решить, мой светлый цвет волос потемнел от грязи или же выгорел благодаря соли и солнечным лучам.

Перекатываясь со своей самодельной кровати, Коннор подпрыгнул несколько раз, чтобы его кровообращение вернулось в норму.

— Черт возьми, я замерзаю.

Мой взгляд устремился к Пиппе; она спала крепко свернувшись в клубок, с моей курткой, что была наброшена на ее ноги. Бедной малышке нужны были одеяла, а не открытое небо.

Будет ли это возможно сделать?

Может, и да, но постельное белье было в самом конце списка важных вещей.

Как и поцелуи, и все остальное, связанное с желанием.

— Через час потеплеет. — Гэллоуэй указал на розовеющее небо. — Скоро взойдет солнце.

Пока я стягивала мою косу резинкой для волос, снятой с запястья, мои серебряные и золотые браслеты издавали звенящие звуки. Каждую следующую секунду во время того, когда небо становилось светлее, это помогало мне переключать внимание с поцелуев на обернутые пластиком листья нашего дерева.

Я откашлялась, прочищая горло.

— У меня есть вопрос.

Гэллоуэй посмотрел на меня.

— И какой же?

— Для чего это? — Я показала на скрученный в воронку пластик и немного собравшейся жидкости. Листья были сжаты в тесном пространстве и конденсат только увеличивался в то время, по мере того день становился теплее.

— Это наше спасение, вот что это.

Мое горло мучительно сжалось от жажды.

— Оно произведет воду?

Гэллоуэй кивнул.

— Как оно работает?

— Я покажу тебе. — Он повернулся к Коннору. — Куда делось пончо, которое твоя сестра нашла в кармане Эстель?

— Принесу его. — Коннор побежал по направлению к голубому пакету, который я купила в Техасе. Он нагнулся и потрогал лоб своей спящей сестры, прежде чем вернуться к нам. С каждым движением, он все меньше вспоминал о своем сломанном запястье.

Передавая пончо Гэллоуэю, Коннор проговорил:

— Что ты будешь делать с ним?

Гэллоуэй сжал пакет, используя свой костыль, чтобы прыжками добраться до свободной ветки.

— Время демонстрации. — Он разорвал пакет и вытряхнул оттуда пончо. Передавая свой костыль Коннору, Гэллоуэй потянулся и собрал охапку листьев с ветками дерева, пытаясь обернуть дождевик вокруг них.

— Давай, позволь мне помочь.

Он посмотрел на меня хмурым взглядом, когда я оттянула ветку, давая ему месту, чтобы закрепить ее. Плотно оборачивая пончо, он использовал другой кусочек моей майки, чтобы связать концы вверху.

— Черт, у меня не чем больше завязывать.

Быстро сообразив, я стянула резинку с волос и передала ему ее.

Прошло мгновение, прежде чем он принял ее. Закрепляя полиэтиленовый материал, он образовал еще одну воронку, делая пространство для воды, чтобы она скатывалась к низу.

В тот момент, когда все было готово, довольно кивнул.

Коннор проговорил.

— Ну... а теперь что?

— Теперь мы не делаем ничего.

— Но я хочу пить.

Гэллоуэй рассмеялся.

— Ты и я, парень, мы оба хотим.

— Что вы делаете? — появилась Пиппа, ее крошечные ручки обернулись вокруг покрытого мурашками тела.

Я привлекла ее к себе.

— Делаем так, чтобы появилась вода.

— Правда? — Ее глаза расширились. — Хорошо, потому что я хочу пить.

— Гэллоуэй просто объяснял, как это работает. — Я посмотрела на него выжидающе.

— Я точно не уверен. — Он откашлялся, прочищая тем самым горло. — Когда мы оборачиваем некий материал, не пропускающий воздух, то на листве образуется влага и она превращается в свежую воду

Ничего себе.

Я склонила голову.

— Каким образом?

— Я точно не уверен. Фотосинтез или что-то типа того. Мужчина, на которого я работал, использовал этот метод, когда мы забыли взять большую флягу с водой. Мы отправились заготавливать дрова, и там не было никаких ручьев или озер, чтобы наполнить наши пустые бутыли. У него был чистый брезент в багажнике машины, и после того как он обернул его так же как и я, мы вновь вернулись к нашей работе. Это заняло пару часов, но к тому времени, как мы сделали перерыв, у нас было достаточно воды, что продержаться до того момента, как вернемся домой.