Несломленная (СИ) - Тур Злата

        Феликс, словно дельфин, нырнул в темную толщу воды, отфыркиваясь, нарезал круги и получал от этого невероятное удовольствие. Фантастическим образом мокрый холод вернул ему пошатнувшуюся было уверенность в себе.   

         Наверняка, с каждым из мужчин хотя бы раз в жизни приключался такой конфуз. И тут дальнейшая любовная карьера, безусловно, зависела от тактичности женщины. Спасибо Алене. Она восприняла это как по-настоящему любящая женщина – ни единой интонацией не показав своего недовольства. Вернее не так. Она была искренней, и недовольства никакого не было. Она была счастлива от самого факта – они теперь близки и у них будет несчетное количество страстных ночей. И в том, что они будут, он ни капельки не сомневался.

      Выйдя на берег, он встряхнулся и подумал, что так бы сделал Франт. И от этого ему стало весело. Просто по-мальчишески весело.

     Сегодняшний день принес неслабые переживания, такой маятник полярных эмоций - его пытались убить и они с Аленой стали близки. Но то, что на него покушались, отступило куда-то далеко, казалось, что вовсе и не с ним случилось, потому что все мысли были об Алене.

     У Феликса вновь загорелись глаза, и он максимально бесшумно, как научила его оперативная работа, направился к их хижине. Кровь будто бежала марафон по километрам артерий, капилляров, возвращалась к сердцу, и снова делала круг за кругом, даря состояние безудержного драйва.

      Он чувствовал себя героем любимых в детстве романов, вернее всеми сразу: и Робинзоном, и Большим Змеем, и Кожаным Чулком. Спрятавшись за дерево, он залюбовался своей скво. Она колдовала у костра, меняя положение их одежды на импровизированной сушилке. Зачарованно обводя жадным взглядом совершенные изгибы ее тела, он перебирал все поэтичные имена, которыми наделяли индейцы своих женщин. Больше всего ей подошло бы одно – Быстрая Лань. Трепетная, нежная и непредсказуемая.

      Тоненькая фигурка, окутанная сгущающейся темнотой, приковывала взгляд, заставляла неровно биться сердце. Несколько минут назад он держал ее, обнаженную, доверчиво ждущую, в своих объятиях. Впервые с того момента, как понял, что дружба ушла по-английски, даже не предупредив, просто уступив место страсти. Дыхание участилось, и Феликс осознал, что не может сейчас думать ни о чем, кроме…И даже о этом он думать не мог, потому что мысли не хотели оформляться в предложения. Тело вновь ощутило непреодолимое желание каждой своей клеточкой чувствовать любимую девушку. Словно вторя его мыслям, неожиданно вспомнились слова Станиславского о том, что любить - это хотеть касаться.

       Как настоящий индеец, неслышно вырос он у нее за спиной. Их разделяли буквально миллиметры. Алена легонько вскрикнула от неожиданности и тут же оказалась в кольце его рук. Мокрый, холодный, покрывшийся гусиной кожей, Феликс не смог сдержать приступ озорства и прижался всем телом к разгоряченной жаром костра девушке. Она не взвизгнула, не оттолкнула, а повернулась к нему лицом. Губами она согревала его шею, горячие руки нежно оглаживали спину. Алена дарила ему свое тепло.

      Почувствовав, что мурашки постепенно исчезают с любимого тела, она сказала:

     - Давай употребим в пищу то, что послали Духи леса, пока какие-нибудь надрессированные ирокезами ежики не утащили, - и она кивнула в сторону импровизированного стола, на котором красовались бутерброды.

     Феликс суеверно подумал, что такого счастья не бывает. Она угадала, о чем он думает, невероятным образом настроилась на его волну. И …она читала Фенимора Купера! Наверно, не хватит и жизни, чтобы узнать до конца эту девушку!

       Они столько времени знакомы, о стольком переговорили, могли легко за другого закончить фразу, чуть ли не мысли прочитать, но, несмотря на это, неизменно всплывали белые пятна. И как же здорово, что она его постоянно удивляет!

     Нежно поцеловав ее в губы, он слегка отстранился и испытывающе посмотрел ей в глаза. Его до краев переполняла радость. Детские и подростковые фантазии словно выросли вместе с ним и теперь представляли собой симбиоз волшебного мира приключений и самой настоящей реальности. Он, живущий в рациональном, меркантильном 21 веке, с головой окунулся в романтику.

    - Как зовут эту жрицу, которой повинуются Духи? Могу ли и я ей служить?

     Алена на мгновение замерла. Невозможно! Взрослый, сдержанный, почти суровый Феликс поддержал ее игру! И в его глазах сверкал такой азарт, что не было сомнений – они чувствовали одно и то же.

      - Если хочешь мне служить, смелый воин, то отгадай мое имя. Это будет твоим испытанием.

- Больше всего тебе подойдет Быстрая Лань.

       И, немного выйдя из образа, жарко захватил губами мочку ее уха и прошептал:

      - Потому что ты все время от меня ускользаешь.

      Алена схитрила, дав возможность своему герою самоутвердиться. Решив, что это имя ей нравится, и раз она сама еще другого не придумала, сказала:

      - Ты угадал!

      - Значит, мне положена награда, - мурлыкающим голосом резюмировал храбрый воин.

       - Скажи прежде, как тебя называют твои соплеменники.

       - Большой Змей. Так что с наградой? – Феликс потерся носом о шею девушки и, не утерпев, легонько прикусил кожу. И будто извиняясь за хулиганство, тут же поласкал губами.

        Алена снова почувствовала томительную пустоту под ложечкой.

      - Быстрая Лань помнит о награде, но прежде надень набедренную повязку, которую по моей просьбе высушили Духи Огня, - мягко убрав его руки, Алена подала альтернативное изделие, созданное турецкими текстильщиками.

       Тишина, ночь, огонь, дикая природа – этого в избытке хватило, чтобы они почувствовали себя единственными людьми на Земле. Счастливыми без изъяна, без малейшего «но».

      Немногие пары имеют в дневнике своей истории такие впечатляющие моменты. Моменты истины. Безмолвный диалог глаз, рук, губ, тел – и ничего больше. Ни каменных стен, ни разборок соседей, ни шума машин, ни «пора спать – завтра на работу». Минуты, позволяющие с болезненной остротой счастья почувствовать, что главный человек в его жизни рядом, что это не сон и они обо всем договорились.

     С наслаждением пожевав бутерброды, они переглянулись. Заснуть здесь не удалось бы. Во-первых, эмоции переполняли их, во-вторых, было довольно прохладно, а в –третьих, нужно было соображать, как выбираться с этого райского острова.

     Подумав, что означенный круг вопросов нужно решать в порядке очередности, Феликс обнял Алену и вопросительно посмотрел ей в глаза. Мелькнет ли в них игривая просьба: «Согрейте меня!» И чтобы она появилась, нескромно начал гладить изгибы любимого тела. Глядя на ее полуопущенные в предвкушении ресницы, он раскрыл жадным поцелуем ее ждущий рот. Завладел им. Сильно, жестко. Не давая ни малейшего шанса вырваться. О, черт, опять химия! Он терял голову от ее вкуса. Свежая, сладковатая. Хотелось вобрать в себя всю. Вонзаясь языком внутрь, он чувствовал жаркий ответ, и это означало полное совпадение – всеми атомами и молекулами, всеми частичками. Словно по оголенным проводам по телу пронеслись выбиваюшие хриплое дыхание искры желания.

     Едва не зарычав, он прошелся поцелуями по животу и, задыхаясь от вожделения, сжал аккуратную, манящую грудь. Словно пытаясь сдержать напор, замер. Хотелось взять ее сразу же. Но нельзя…Один раз уже промахнулся…

   Он отстранился, потемневшим взглядом провел дорожку от ее глаз до обнаженной груди и рвано выдохнул:

     - Аленка, ты меня с ума сводишь…

   Разгорающийся огонь уже плескался в ее расширившихся зрачках, выдавая желание бесстыдно отдать себя на волю покорившего ее мужчины.

    Он снова поцеловал ее в губы, скользнул на шею, захватывая кожу и вызывая короткие всхлипы. Добравшись до груди, дразня, остановился и несколько раз прошелся вокруг соска, не касаясь ареолы. Алена выгнулась, бессознательно напрашиваясь на более горячую ласку. Уловив ее движение, Феликс захватил нежную кожу и втянул, едва удерживаясь, чтоб не припечатать зубами метку «моё», заставив вскрикнуть от пронзительного наслаждения.