Тихоня из 11 "Б" (СИ) - Воронцова Анна

— Никогда тебя не бил, — шипит он.

— И не стоило начинать, — отвечаю ему в тон и шагаю в коридор.

— Лёва, ну куда ты? Погорячились вы оба. Дай ему остыть, — защищает его.

— Да пусть что хочет делает. С меня хватит, — надеваю кроссовки.

— Ну куда ты? Ночь же, — всхлипывает, цепляется в мою куртку.

— Пусть проваливает, — рычит отец. — Ему плевать на нас. Пусть валит. Неблагодарный. Лжец. Ни единому слову не верю, — продолжает возмущаться отец.

— Лёв, ради меня, прошу, не уходи. Я же с ума сойду, не зная где ты. Прошу тебя…

Ради матери остюсь. Не смог уйти. Слабак? Может отец именно так и думает. Но мне плевать.

Утром же, проснувшись, дожидаюсь, когда отец свалит на работу. Только потом выхожу из своей комнаты. Рюкзак собан. Мама что-то готовит, но мне не хочется есть, кусок в горло не полезет.

— Я в школу, ты сможешь погулять с Ричи? — спрашиваю ее, отбирая у пса свой кроссовок.

— Мы и вчера с ним гуляли, — говорит мать.

— Спасибо, ма, — благодарю.

— Лёва, — подходит ближе. Поднимаюсь, выпрямляясь. — Прошу тебя, не горячись. Отец отойдет, извинится еще. Ему сложно.

— В чем же ему сложно? В том, что он старше? Мудрее? Я не понимаю, мам.

— Я не знаю, что сказать. Но в последнее время я сама его не понимаю. Мы весь вечер говорили о тебе. Он переживает, что ты оступишься. Ты пропадаешь по ночам, поздно возвращаешься. Мы переживаем. Что с тобой происходит?

— Меня ваши разговоры не касаются. Мне самому сейчас не очень-то легко, — усмехаюсь. — Но ты не поверишь, все что я говорю вам, чистая правда. Дед в больнице. Нашли его дочь. Они нас привезли поздно. Я ни капли не соврал, а за это получил по морде. Видимо проще было соврать, может тогда лучше было бы, — поправляю рюкзак на плече.

— Вас? Это кого? — подлавливает меня.

— С одноклассницей.

— У тебя девочка появился, Лёв? — на ее губах появляется улыбка.

— Не знаю еще, — подаюсь вперёд и целую ее в щеку. — Извини, опаздываю, — и выбегаю из дома.

Глава 22

Когда вхожу в квартиру, отперев дверь своим ключом, до слуха доносится тревожный голос мамы:

— Спасибо, — говорит она, кажется по телефону. — Я еще раз перезвоню.

— Давай еще раз обзвоним больницы? — теперь слышу голос Сергея.

— Не надо никуда звонить, — выглядываю из коридора, еще не успев раздеться.

— О господи! — голос мамы звучит так, будто она плакала. — Алиса! — торопится ко мне на встречу. — Где ты была? Мы уже половину города обзвонили, — обнимает меня крепко-крепко. — У тебя выключен телефон, — сокрушается.

— Простите меня, — поднимаю голову, чтобы посмотреть на мать, выглядываю из-за ее плеча.

Сергей стоит в дверном проеме, сложив руки на груди. Хмурый взгляд.

— Что с тобой случилось? Где ты была? — чуть отстраняется любимая родительница, держа меня за плечи. — Господи, главное, что дома и все хорошо, — снова меня прижимает к себе.

— Лен, дай ребенку раздеться. Сейчас она, думаю, нам все расскажет, — голос Сергея чуть спокойнее маминого.

— Конечно расскажу, — обещаю, выпутываясь из маминых рук, отступаю и неудачно оперевшись на больную ногу шиплю.

— Что с ногой? — от мамы ничего не скрыть.

— Подвернула. Но ничего страшного, — отмахиваюсь. — Мне наложили тугую повязку. Пройдет.

Через десять минут мы сидим на кухне. Мама ставит передо мной тарелку горячего супа. Да, я немного замерзла. Или это нервы? Денек выдался непростым.

Под испытующими взглядами взрослых есть очень непросто.

— Ладно, — откладываю ложку в сторону. И начинаю рассказывать.

Мама кивает периодически. Она, да и Сергей, понимают о ком я говорю. И о том, что мы рванули на поиски приняли новость без вопросов.

— Только нужно было нам сказать, — говорит Сергей, взъерошив волосы пятерней.

— Я знаю, но… — развожу руками. — Так получилось. И телефон подвел. Так бы обязательно предупредила где я и что со мной, — заверяю.

— Но самим рвануть неизвестно куда… — мама качает головой. — Хоть бы кого из взрослых взяли. Туже Марию. А если бы с вами что случилось по дороге? — качает головой.

— Все сами, — хмыкает Сергей. — Большими себя возомнили. Одно хорошо, что все хорошо, как бы масляно это не звучало.

Они правы. Оба. И спорить бессмысленно. Но в тот момент я даже думать об этом не могла. Я горела желанием помочь Ермолаеву. Старалась успеть за ним и не потерять из виду, при этом сохранить свое инкогнито. И все получилось.

После разговора и позднего ужина направляюсь в душ. Отмокаю долго, стоя под струями горячей воды. Когда чувствую, как тело наливается свинцом, выбираюсь. Надеваю махровый халат чуть прихрамывая прячусь за дверью своей комнаты. А там забираюсь под одеяло, укутываясь в кокон. Беру телефон. Но там тишина. От Льва ни словечка. Хочу написать ему сообщение, спросить, как он. И даже начинаю набирать предложение, но передумываю. Чего я буду навязываться? Поэтому откладываю телефон на тумбочку и закрываю глаза. Все остальное завтра.

Утром просыпаюсь от будильника. Сил нет, только сейчас понимаю, как болят мышцы во всем теле. Вчерашние приключения не прошли даром. Выбираюсь из-под одеяла, в нем я запуталась так, что чуть не падаю с кровати, пока пытаюсь освободить руки и ноги.

После того, как мне удается выбраться из одеяльного плена направляюсь в ванную, привожу себя в порядок. А уж потом, переодевшись, пересекаю гостиную и коридор, попадаю в кухню.

— Тишина какая, — улыбаюсь, чмокнув маму в щеку. — Тимоха дрыхнет?

— Ага, вчера ждал тебя до последнего, пока не вырубился на стуле за столом, — отвечает ма, разбивая яйца о сковородку.

— Извините еще раз. Я правда, не хотела, чтобы вы переживали, — чувствую свою вину перед близкими.

— Все уже обсудили. Давай не будем возвращаться, — отвечает.

На сковороде шкворчат яйца. щелкает тостер и мама, вынув поджаренный хлеб, кладет кусочки на тарелку и ставит ее передо мной.

— Сама маслом намажешь?

— Угу, — киваю и принимаюсь за дело.

После сытного завтрака, который я умяла с огромным удовольствием, тороплюсь одеться и покинуть квартиру. Все время поглядываю на часы. Но в итоге стою на углу дома в ожидании Льва минут двадцать. Но так и не дождавшись плетусь к остановке. Перед тем как сесть в автобус я оглядываюсь, все еще надеясь его увидеть. Но нет. Он так и не появляется.

В школе как всегда шумно. Завидев меня, навстречу бежит Калинина.

— Вот где ты вчера была? — спрашивает с ходу.

— Не поверишь, — качаю головой, улыбнувшись.

— А ты постарайся. Из класса не было только тебя и Ермолаева. Кстати он и сегодня что-то не торопится, — подмечает. — Минут десять назад Ирину вызвал к себе директор. Она аж побледнела.

— Расскажу, но позже. Хорошо? — обещаю, но прошу отсрочку.

— Ок, пойдем на урок, а то еще от историка получим.

Но учитель задерживается почти на половину урока. А когда возвращается в кабинет, то за ним входит и Ермолаев. В классе тут же поднимается шум.

— А ну тихо, — звучит учительский голос. — Лев, занимай свое место. Продолжим, на чем остановились на прошлом уроке.

Я вполуха слушаю препода, а сама кошусь на Ермолаева. Он садится на свое место рядом с Шиловой, которая не упускает момента к нему прильнуть и что-то начать говорить на ухо. У меня от этого вида холодеют кончики пальцев и ком подкатывает к горлу. И всю картину завершает, как девушка целует его в щеку.

Шилова оборачивается, будто почувствовала, что я за ними наблюдаю. Я отворачиваюсь, уткнувшись взглядом в учебник. Это ведь ничего не значит? Она сама его поцеловала. Не он же. Но все равно от чего-то обидно, что он не увернулся или не пригрозил ей.

Через урок мы с Ленкой зависаем в столовой. Я частично ее посвящаю в произошедшее, упустив некоторые моменты.

— Обалдеть, — томно вздыхает и хлопает ресницами. — Кто бы мог подумать, что наш Лёвушка такой герой.