Чёрные узы и Белая ложь (ЛП) - Синглтон Кэт

“К черту эту командировку.

К черту снежную бурю.”

И черт возьми, как сильно я хочу погрузиться в нее и выбить из нее весь гнев.

Я срываю галстук с тела, бросая его на ноги. Я сердито стягиваю штаны вниз по бедрам, когда слышу ее голос прямо позади себя.

Должно быть, она чертов ниндзя, потому что я не слышал, как она выключила душ или вышла из ванной. Я, должно быть, был слишком занят гневом из-за того, что застрял в этой ситуации, чтобы вообще ее слышать.

— Почему ты так злишься на меня? — спрашивает она у меня за спиной.

Я расстегиваю пуговицы на рубашке, не смея смотреть ей в глаза. Я не знаю, прикрыла она свое тело больше или нет, но моя сдержанность сейчас тонка как бумага. Если я снова увижу ее в этом нижнем белье, я могу просто потерять контроль и вырвать его из ее идеального гребаного тела.

— Я закончил говорить. — Мои слова кратки, не оставляя ничего, что можно было бы прервать. Я действительно не хочу говорить прямо сейчас. Я бы предпочел лучше использовать наши рты, но я не могу сказать это вслух. Или мог бы, но это ничего бы не дало, кроме как доказало бы мне, что в глубине души она хочет меня, но она не позволит этому случиться.

— Ну, а я нет, — рявкает она, оборачиваясь вокруг меня и вставая передо мной. По крайней мере, она обернула свое тело белым полотенцем, скрывая от меня свое безупречное тело.

Я ловлю ее взгляды на меня с ног до головы. Я собирался быть полностью одетым в ужасную пижаму, которую нашел в сувенирном магазине, к тому времени, когда она выйдет из душа, но опять же, она не могла просто слушать меня.

Моя рубашка распахнута, открывая ей вид на мышцы, над поддержанием которых я упорно работаю. Ее взгляд останавливается на моих темно-синих боксерах, еще больше подпитывая и без того сильное напряжение, которое я испытал, увидев ее в нижнем белье.

— Ты когда-нибудь делаешь то, что тебе говорят? — Я вздыхаю, кладя руки на бедра.

Она прижимает ткань своего полотенца ближе к себе. — Иногда. Скажи мне, почему ты злишься на меня, и я, может быть, действительно послушаю тебя.

— Ты не хочешь знать, почему я злюсь.

— Ты не можешь говорить мне, что я хочу или не хочу.

— Если ты спросишь меня еще раз, я скажу тебе, и я обещаю, что ты на самом деле не захочешь знать.

— Скажи мне, почему ты злишься.

В ее глазах нет и намека на оговорку, только чистое неповиновение. Я бы сделал с ней так много вещей, чтобы стереть самодовольный вид с ее лица.

Я вытаскиваю руки из рукавов рубашки и бросаю рубашку на кровать рядом с нами. — Я в ярости, потому что я застрял с тобой в этом чертовом гостиничном номере, и единственное, что у меня на уме, это то, как сильно я хочу тебя. Я чертовски отчаянно хочу поцеловать тебя, попробовать тебя, трахнуть тебя. Я хочу провести всю ночь в поисках новых способов согреть твое идеальное тело. Хочешь знать, почему я злюсь? Потому что я знаю, что в глубине души ты тоже хочешь всего этого, ты просто слишком упрямая — слишком чертовски напугана — чтобы позволить этому случиться. И впервые в моей чертовой жизни я хочу чего-то — мне нужно что-то — чего я, блядь, не могу иметь. Итак, теперь ты знаешь. Я в ярости, потому что хочу, блядь, сделать тебя своей, а ты не позволишь мне, потому что мой брат был для тебя мудаком, а ты не свыклась с этим.

Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, моргая снова и снова. Моя грудь вздымается и опускается. Мое горло хрипит от того, что я выкрикиваю ей эти слова, нуждаясь в том, чтобы сбросить их с груди. Теперь нет пути назад. Она знает, что я чувствую. Я сказал ей, как сильно я чертовски нуждаюсь в ней, и теперь мне нужно подготовиться к любому оправданию, которое она собирается привести, почему мы не можем просто сдаться.

Только она этого не делает. На самом деле, это не то, что она говорит… это то, что она делает.

Полотенце падает на землю.

Нижнего белья давно нет.

Марго голая передо мной. Ее пальцы играют с сосками, когда она смотрит мне в глаза. — Это тот момент, когда я умоляю?

30

Марго

Мне полностью и окончательно пиздец. Метафорически.

Физически? Я надеюсь быть к концу всего этого.

Язык Бека высовывается, чтобы облизать губы, и я аплодирую себе за то, как долго я боролась с неоспоримой химией между нами.

Я дала отрицая ему хорошую попытку. Я придерживалась своего оружия дольше, чем ожидала. Но, в конце концов, я устала от мокрых снов о моем боссе. Мой будущий фальшивый жених. Старший брат моего бывшего. Я готова к тому, чтобы он выполнил каждую грязную угрозу, которую он когда-либо делал.

Я готова к тому, что Бекхэм Синклер трахнет меня. Я хочу знать, каково ему зарываться в меня. Я отчаянно хочу чувствовать его всего, не знать ничего, кроме того, что он наполняет меня так глубоко, как я могу его принять.

Его большой палец пробегает по месту, которое он только что лизнул. Я наполовину ожидала, что он полетит через комнату и согнет меня, как только увидит меня голой. По крайней мере, я ожидала, что он меня поцелует.

Растущая эрекция в его боксерах — доказательство того, как сильно он хочет меня, просто он пока не делает этого.

Низкое рычание вырывается из глубины его груди. — Я имел в виду каждое чертово слово, когда сказал тебе, что тебе придется умолять меня трахнуть тебя.

— Скажи мне, как просить, и я сделаю это, — сразу же отвечаю я.

Он одобрительно ухмыляется, проводя ладонью по члену.

— О, я скажу, не беспокойся об этом. — Он делает шаг ближе ко мне.

По привычке прикрываю руками интимные места. Дело не в том, что я этого не хочу. У меня было время подумать об этом в душе. Там я разделась со своей одеждой и ушла, полностью зная, чего хочу. Это то, чего я хотела от его первой угрозы в моем старом офисе.

Его теплая рука касается нежной кожи на моей спине, когда он притягивает мое тело к своему. — Не прикрывайся передо мной, — требует он. — Я слишком долго ждал, чтобы увидеть каждый твой голый дюйм, чтобы ты скрыла его от меня.

Я сглатываю, выгибая спину, чтобы посмотреть на него. — Я хочу тебя, Бек, — признаюсь я, весь гнев на него рассеивается похотью в его глазах. — Ты прав, я хотела тебя с самого начала этого соглашения. Я просто боюсь, что с тобой все будет по-другому.

Его кончики пальцев мучительно вонзаются в кожу на моих бедрах. — Лучше, блядь, так и будет, — рычит он, притягивая мое тело к себе и впиваясь губами в мои.

Боже, я забыла, как хорошо он целовался. Даже прикосновение его языка к моему возбуждает мое тело от желания. Вы бы никогда не узнали, что час назад мы двое были на грани переохлаждения. Тепло теперь окутывает пространство вокруг нас. Его костяшки касаются моей грудной клетки, когда его рука скользит вверх по моему телу.

Как только он обводит более темную кожу моего соска, он убирает руки. Его улыбка дерзкая, когда он кусает губу.

— Ложись на кровать.

Я замираю, сбитая с толку требованием. — Что случилось со мной, попрошайничеством?

Он поднимает меня за бедра, снова неся меня, как будто я ничего не вешу. Он бросает меня на кровать, мое тело подпрыгивает на мягком матрасе, наполненном лепестками роз.

Бек помещается между моими ногами, глядя на меня, как голодный человек. Может быть, я морила его голодом. Было весело — и чертовски жарко — дразнить его так долго. Это болезненно с моей стороны признавать, но мне нравилась игра в кошки-мышки, в которую мы играли.

Что-то мне подсказывает, что все, что он собирается сделать со мной, будет гораздо веселее.

Он сам заползает на кровать, его тело нависает над моим. Он целует мой сосок, облизывая и посасывая нежную кожу вокруг остроконечного бутона, но не прикасаясь ртом к той части моей груди, которая хочет его больше всего.

Дразня меня и наслаждаясь озорством в глазах, он повторяет те же движения на другой моей груди. Моя спина выгибается, когда он начинает целовать меня в живот, кончики его пальцев легкие, когда они также проводят по моему телу.