Элизабет Олдфилд - Интимные отношения
— В Лондон? — в изумлении повторила Энни. — К себе на квартиру? Берт покачал головой.
— Он поехал к Изабель Дьюинг.
— Хочешь конфетку, мама? — спросил Оливер, протягивая ей большой пакет ирисок.
— Нет, спасибо. К Изабель?
— Гарсон сказал, что если не застанет ее дома, то поедет на телестудию. Мне кажется, он был очень взволнован. — Берт поднялся и надел пальто. — Он попросил меня остаться с Оливером, пока ты не вернешься. Так что я пойду перекушу чего-нибудь, а потом отправлюсь в паб. — Он потрепал ее по руке. — Не переживай. В каждом браке есть взлеты и падения. Подумай лучше о том, как вы снова будете целоваться-миловаться.
Энни натянуто улыбнулась в ответ.
К счастью, Оливер был слишком занят своим новым конструктором, чтобы заметить, насколько рассеянна была Энни за обедом. Они пообедали омлетом: горшочки с грибами было уже некогда ставить тушить, — потом Энни помыла Оливера и уложила спать. Он не сомневался, что Гарсон к завтрашнему утру уже будет дома.
Позднее Энни, сидя на диване в гостиной, листала журнал. Она не разделяла уверенности Оливера. Гарсон, несомненно, вернется, чтобы обсудить с ней все вопросы, но вряд ли это произойдет сегодня ночью. Ледяной холод сковал ее сердце. В самый критический момент он не погнался за ней, а поспешил к своей бывшей жене.
Энни отложила журнал. То, что у Гарсона возникла необходимость поплакаться на плече у Изабель Дьюинг, говорило только об одном: он все еще любил эту женщину. Если задуматься, некоторые его высказывания могли еще раньше насторожить ее.
Например, он говорил о том, как трудно, когда много путешествуешь, установить с кем-то взаимоотношения. Но, видимо, храня верность Изабель, он и не пытался это сделать. Пока на сцене не появилась мисс Прескотт, которая и дом обустроила, и обеспечила домашней кухней и неограниченной возможностью секса!
К тому же Гарсон говорил о том, что настоящая любовь встречается не часто, наверное, он имел в виду, что однажды уже встретил свою любовь и останется ей верным всегда. А что означает его железная убежденность в том, что больше он ни в кого не влюбится? Он сказал ей об этом, когда делал предложение. Она-то говорила то же самое, думая о будущем, а он — просто потому, что и тогда был влюблен в Изабель. Теперь понятно, почему Гарсон не хотел рассказывать о своем первом браке: слишком болезненным было воспоминание о неразделенной любви его любви.
Но осталась ли его любовь неразделенной до сих пор? — пришло внезапно ей в голову. Его порыв вернуться к женщине, которую он не видел три года, достаточно странный, но становится понятным, если их связь восстановлена. Наверное, их встреча в Лондоне — как сладко Изабель тогда улыбалась, как нежно поцеловала его, называла его «дорогой» — подтолкнула Гарсона к новой попытке возобновить их отношения. Мог ли он снова начать ухаживать и завоевать сердце блондинки? Может быть, вместо переустройства своих компаний он занимался переустройством своих отношений с ней?
Но если так, вернулся бы он домой, чтобы с такой страстью заниматься с ней любовью вчера ночью? Да. Нет. Вполне возможно. Энни повертела обручальное кольцо на пальце. Слишком много противоречий в их взаимоотношениях и слишком много незаданных вопросов.
Слава Богу, что она не рассказала Гарсону — этому сердцееду — о своей любви. Он никогда не узнает о том, как вчера ночью, когда соединились их тела, эти слова были уже готовы слететь с ее губ. Не узнает он и о том, что потом она лежала в темноте, наблюдая, как он спит, восхищаясь им. Энни поднялась. Но сам Гарсон восхищается Изабель и уехал к ней. Так что ей лучше лечь спать.
Энни приняла душ, почистила зубы и надела халат. Забравшись в постель, она легла на живот, а подушку положила на голову. Она не желала лежать без сна, прислушиваясь, не едет ли «мазерати», и думая, думая, думая. Она будет спать, сказала себе решительно Энни, пусть для этого понадобится считать овец.
Она насчитала 120 овец, но так и не уснула, когда вдруг услышала, что открылась дверь спальни. Подняв подушку, Энни повернулась. Она думала, это Оливер пришел пожаловаться на жару или холод или же он захотел пить, но из темноты к ней шагнула высокая фигура в коричневой кожаной куртке и темных брюках. Она села, чувствуя, как при виде Гарсона кровь прилила к голове.
— Ну-ну, посмотрите, кто пришел. Не нашел свою сногсшибательную Изабель? - язвительно спросила Энни.
Гарсон нагнулся и зажег ночник с кремовым абажуром, стоявший на прикроватной тумбочке.
— Нашел, — сказал он с мрачным выражением лица. — И теперь я знаю, что ребенок мой.
— Так что теперь ты не будешь воскрешать свои домыслы относительно того, что я соблазнила Роджера Эдлама и он стал отцом моего ребенка? — спросила она резко. Он нахмурился:
— Конечно, нет.
— Почему же «конечно»? Признайся, Гарсон, ты никогда не переставал думать, что я — как и моя сестра — морально неустойчива!
— Ты не права, — возразил он. — Когда я сказал, что понимаю, почему Дженни стала жить с Люком, я именно это и имел в виду. Но что касается тебя — черт, я прекрасно знаю, как ты относишься к любовным связям. Я знаю, что ты не спишь с кем попало.
— Вот уж точно. У меня было только двое мужчин до тебя.
— Дирк, а еще кто?
— Парень в университете. Но мы просто играли в любовь. Мы были слишком молоды. — Энни помолчала. — Но ни он, ни Дирк не использовали меня.
— Я тебя не использовал.
— Нет? А я думаю, что тебе было удобно удовлетворять со мной свои несбывшиеся желания. Или можно так сказать, ты использовал мои желания. Как бы там ни было, я просто заменяла тебе Изабель.
— Ты опять не права.
— Ну да, у меня еще был Оливер, это сыграло решающую роль, — продолжала Энни, в ней боролись гнев, отчаяние и боль. — Если бы не он, ты никогда бы и не подумал жениться на мне. Но теперь принимать решения буду я, — заявила она с горящими глазами, — и, что бы ты ни сказал, как бы ни старался надавить на меня, я не буду — повторяю, не буду — избавляться от этого ребенка!
— А ты думаешь, я этого хочу? — возразил он голосом, полным ярости.
— Не хочешь? — неуверенно спросила Энни.
— Боже мой, конечно, нет! Она нахмурилась.
— Но когда появится ребенок, это отразится на твоих отношениях с Изабель.
— Нет никаких отношений, — мрачно сказал Гарсон.
Энни сидела в ореоле золотистого цвета, напряженная и настороженная. Она ждала, что он скажет еще. Он молчал. Молча смотрел на нее. Время шло. Энни вдруг увидела себя его глазами. Пена кудрей окружала ее голову, шелковая ночная сорочка дымчатого цвета почти полностью обнажала грудь. Она была очень соблазнительна.
