Белинда Джонс - В поисках хороших парней
Ожидая, пока высохнет лак на ногтях, я внимательно листала страницы сборника стихов Броунинг, оставленного на тумбочке. Наряду с вечными строками: «Как я тебя люблю? Давай я расскажу тебе…», я нашла еще несколько абсолютно замечательных, подходящих к моей ситуации:
Скажи это снова, снова и снова, что ты так любишь меня,
Хотя такой повтор и сродни песне кукушки…
Скамей, что ты любишь меня, любишь меня, любишь меня.
А еще стихи говорили о том, как любовь может изменить человека, о том, чего я пока не испытывала, но всегда страстно желала:
Ты похитил мою душу, такую слабую и беззащитную,
И вознес ее на трон свой золотой!
А что, если я так нервничаю из-за Пола только потому, что чувствую притяжение любви, которая ожидает меня? А что, если мою душу вот-вот вознесут на золотой трон? Посмею ли я поверить, что такое возможно? Полбутылки шардонне смело ответили: «Да!», и теперь я неожиданно для себя вся дрожала, как бабочка, в предвкушении свидания.
Я свободно зачесала все волосы назад, чтобы придать себе взъерошенно-сексуальный вид и затем, поскольку было уже 21. 00, потянулась к телефону. Я чувствовала себя немного виноватой. Пол просил меня позвонить, когда буду выезжать из Нью-Йорка, но я вспомнила об этом только на борту самолета, а потом не позвонила ему из гостиницы, потому что боялась, что он захочет встретиться сразу же.
А я хотела привести себя в порядок, чтобы, когда он меня увидит, выглядеть, как богиня. Ну, в любом случае, я этого не сделала. Я набирала его номер и чувствовала себя такой счастливой. Подумать только, миллионы девушек в этот пятничный вечер готовятся к выходу в город, надеясь встретить свою любовь, а мне нужно всего-навсего просто сказать: «Приходи!»
– Алло! – Это его папочка. (Я не сказала, что он все еще живет со своими предками? Признаю, это настораживает, но сегодня я сама позитивность, поэтому не буду об этом думать.)
– Здравствуйте, это Белинда. Я могу услышать Пола? – Мне с трудом удавалось сдерживать радость.
– Он сегодня ночует у своего друга Джона.
– Что? – Я почувствовала себя так, будто мне влепили пощечину.
– Он будет завтра утром. Я передам, что вы звонили. Нет, нет, нет! Утром? Это же невыносимо долго!
– Но, но… – Я пыталась что-то сказать и одновременно придумать причину, по которой он ушел. – Мы должны были встретиться с ним сегодня. Он ничего не просил мне передать?
– Нет.
– А с ним никак нельзя связаться? Я знаю, что у него нет мобильного, но, может, вы знаете телефон Джона?
– Нет, извините. Спокойной ночи.
И все?! Я еще долго смотрела на трубку, из которой доносились короткие гудки.
Ничего не понимаю. У нас назначено свидание. Если верить Полу – то потрясающее свидание. И что же случилось за считанные часы, которые оставались до моего приезда? До его ослепления моей красотой? (Это, как я предполагала, произойдет при встрече.) Почему он не сидит около телефона в ожидании моего звонка?
Я бросилась на кровать. Я не могла и не хотела верить, что придется ждать как минимум двенадцать часов, чтобы хотя бы услышать его голос. Это просто бессмысленно! Ну почему он ушел ночевать к другу именно в тот вечер, когда я должна приехать? Если у него изменились планы, он должен был позвонить мне и сказать. А может, он специально ушел? Может, он намеренно избегает меня? У меня все похолодело внутри. Но что могло так резко поменять его на строение? Не может быть, чтобы это из-за меня. Когда мы последний раз разговаривали с ним, он рвался увидеться. Что происходит?
Я ходила по комнате, в глазах стояли слезы. Я едва сдерживала истерику и все нарастающее чувство крушения всех надежд. От природы я очень нетерпеливый человек. И все эти вопросы без ответов никак не способствовали моему спокойствию. Вчера я не хотела видеть Пола, а сегодня, когда приехала в его город с единственной целью – встретиться с ним, он бесследно исчез. И теперь я безумно хотела его видеть. Ну почему я не позвонила раньше? Могла бы застать его, поймать до того, как он ушел. Проклятое тщеславие! Я сделала еще один глоток шардонне. Теперь меня так задевало его отсутствие, что единственное, что мне оставалось, – попытаться найти его в городе. Вспомнив его слова, что вся ночная жизнь в Сиракузах протекает в районе площади Геральдики, я решила обходить все бары до тех пор, пока не найду его.
Я посмотрелась в зеркало, последний раз сбрызнула лаком волосы и села в такси. Таксист взглянул на меня, достал из кармана свою расческу и протянул мне. Сдается мне, что не очень-то я еще освоила взъерошенно-сексуальный стиль. Мне, наверное, прямо тогда и следовало повернуть назад, но вместо этого я прочесывала улицы, останавливала людей, которых принимала за Пола и спрашивала: «Вы не подскажете, куда обычно ходят развлекаться длинноволосые парни с пирсингом?» Они непонимающе смотрели на меня. Единственный попавшийся мне длинноволосый парень с пирсингом смог предложить только одно место, да и то бесперспективное.
1. 30 ночи. Не понимая, куда мне дальше идти, и отчаявшись кого-либо найти, вся продрогшая, я опять позвонила в тщетной надежде, что отец просто чего-то не понял и Пол дома, ждет моего звонка и ругает себя за то, что пропустил его. Ничего подобного. Трубку опять снял его папа, зевающий в трубку и явно разбуженный моим звонком. Он сказал, что от Пола нет никаких известий. Класс! Теперь его родственники будут считать меня «охотницей за мужчинами», да еще вдобавок и с дурными манерами.
Вернувшись в «Дом Диккенса» и стараясь не потревожить остальных постояльцев, я поняла, насколько пьяна. Я не могла удержаться на ногах, потому что каждая дощечка ступенек, как подрывная мина-ловушка, была наполнена хрупкими воспоминаниями. На самом верху моя душа практически отправилась на небеса, когда я столкнулась лицом к лицу с горящим глазом тряпичной куклы размером с ковер. Мне хотелось только одного – свалиться в постель и выплакаться, но объявление, висящее в ванной, призывало к тому, чтобы гости смывали тушь до тех пор, пока не будут выглядеть, как белоснежные полотенца. Я пыталась тихо умыться, но мыло выскользнуло из рук и с шумом упало в раковину. Казалось, даже ватные шарики производят шум. Едва добравшись до постели, я разрыдалась. Я выкинула на ветер 180 долларов, чтобы надо мной потешались даже романтические надписи и кружева. Все другие постояльцы слились в объятиях со своими любимыми, а я не просто одинока – меня буквально выбросили на помойку.
4 часа утра. Я не выдержала и позвонила маме в Девон. Рыдания мешали мне говорить. Мамины успокаивающие слова и ее жалость не помогли.
6 часов утра. Господи, видимо, мне больше никогда не суждено спать – я обречена на вечные боли в сердце. Это адские муки.
