Клейтон Мэтьюз - Новый Орлеан
— Что ему нужно, Мартин?
Избегая ее взгляда, он достал сигару и принялся старательно раскуривать.
— Да ерунда всякая. Хотел обсудить кое-какие детали парада.
— Не лги мне, Мартин! Я ведь поинтересовалась, почему он тебе названивает, и в конце концов он сообщил мне о том дневнике, что получил по почте.
Без подробностей, правда, признался только, что в нем упоминается об угрозе убить тебя. Так сам расскажешь или мне пойти в полицию и расспросить капитана?
— Во г трепач, — в сердцах буркнул Мартин и удрученно вздохнул. — Ладно, Ракель, слушай. Только присядь пока, а я налью чего-нибудь выпить.
Он направился к небольшому бару.
— Не буду я ничего пить, — резко остановила его Ракель. — Не тяни время, рассказывай.
Мартин присел на стул и поведал ей все, что ему самому было известно о дневнике, не упустив и не утаив ни единой подробности.
После того как он закончил свой рассказ, Ракель долго в молчании смотрела на мужа.
— И ты по-прежнему намерен участвовать в параде? — спросила наконец она.
— Конечно. У меня нет другого выхода. Если узнают, что я пошел на попятный из-за какой-то вздорной и бездоказательной угрозы, я лишусь не знаю скольких голосов.
— Вздорной, говоришь? Да в наш век политических убийств ни одну угрозу нельзя считать вздорной.
Я против того, чтобы ты участвовал в параде, Мартин!
Мартину вспомнился ехидный вопрос Рексфорда Фейна: «Ты позволяешь жене командовать собой, Мартин?» И он резко заявил ей:
— Это не тебе решать, Ракель: Я буду завтра на параде, черт бы его побрал! — Он слегка сбавил тон. — Прости, радость моя. Совсем не хотел тебе грубить, но уж очень день сегодня выдался тяжелый.
— Значит, политическая карьера важна для тебя настолько…
— Важна, конечно.
— ..что ты готов рисковать жизнью, оставить меня вдовой, а детей без отца?
— Ох, Ракель, только избавь меня от мелодрам, пожалуйста Господи! Ты будто читаешь монолог из скверной пьески! — Он поднялся. — Не хочешь пить, дело твое, а мне глоток чего-нибудь покрепче не помешает.
— Вот что, завтра я буду рядом с тобой на платформе! — решительно заявила Ракель.
Мартин на полпуги к бару замер как вкопанный.
— Что?! — изумленно переспросил он.
— Что слышал, — твердо ответила Ракель.
— Да ты просто спятила, Ракель! — уже не выбирая выражений, вспылил он. — Ведь я неделями упрашивал тебя. Ты всегда отказывалась. А сейчас… Ах вот оно что! Думаешь, если ты припугнешь меня тем, что будешь рядом со мной на платформе, я сразу передумаю? Не выйдет, жена моя дорогая, ничего у тебя не выйдет!
— Сам убеждал меня, что во время предвыборной кампании жена сенатора должна быть рядом. Что я сейчас и предлагаю.
— Брось, Ракель! Подумай о детях, — перебил он ее с нескрываемым сарказмом. — Если ты настоишь на своем, они могут остаться не только без отца, но и без матери!
— А вот это удар ниже пояса! — возмутилась Ракель.
— Да, ты права, прости. — Он подошел к бару, щедро плеснул виски в стакан со льдом и жадно осушил его одним глотком. — Тем не менее твое участие в параде исключается абсолютно. В крайнем случае я обращусь в полицию с просьбой и близко к платформе тебя не подпускать.
— И что подумают твои… избиратели?
— Возможно, решат, что оградить женщину от опасности — это с моей стороны очень по-рыцарски.
— Значит, признаешь, что опасность все-таки существует?
— Ничего я не признаю.
В сузившихся глазах Ракель и быстро проступающих на ее щеках багровых пятнах он разглядел признаки приближающегося приступа гнева.
Она вскочила на ноги.
— Какой же ты негодяй, Мартин Сент-Клауд!
Иногда ты мне просто противен!
— Иногда я сам себе противен, — пробормотал он в пустой стакан.
Ракель торопливо прошла мимо него С некоторым запозданием Мартин обратил внимание, что она направляется к двери в коридор отеля.
— Эй, куда это ты собралась? — окликнул он ее.
— Куда надо! — отрезала Ракель.
— Но я же не успел переодеться.
— И не надо. Пойду одна — Но как же с ужином? Столик уже заказан!
— Заткни его себе в задницу! Да у меня сейчас в твоем присутствии кусок в горле застрянет!
Она шагнула через порог, захлопнула дверь, но тут же распахнула ее вновь.
— Первым же рейсом возвращаюсь в Вашингтон! — выпалила она.
— Ладно, Ракель, — тупо согласился Мартин, не поднимая на нее глаз, — делай как знаешь.
— Но это еще не все… Я попрошу адвоката заняться разводом Терпеть такое я больше не намерена.
Дверь с треском захлопнулась, и Мартин оторвал взгляд от пола. На этот раз она действительно ушла.
Навсегда.
Вот и все. Карты открыты. Конец…
Он налил еще виски и выпил И стал ждать, когда придет ощущение душевного подъема и свободы.
Тщетно. Вместо этого его внезапно пронзила боль огромной утраты.
Глава 13
— Новый Орлеан чуть ли не единственный в Соединенных Штатах город, который положил в основу своего существования принцип наслаждения жизнью, — провозгласил Брет Клоусон. — Новоорлеанцы — гедонисты по крови. Они любят вкусную еду и отменные напитки, первоклассный джаз и… — тут он запнулся, — любовные утехи. Причем не обязательно именно в таком порядке. Ну и конечно, чтобы у них была масса свободного времени наслаждаться всем этим.
Лина озорно усмехнулась.
— На данный момент я осмотрела достопримечательности, попробовала вкусную еду и отменные напитки, джаз мне обещан. Теперь очередь за любовными утехами… — И, притворно ойкнув, она залилась румянцем.
Брет в смятении отвел глаза, но все же должен был признать, что невольно вырвавшиеся у Лины слова привели его в смятение.
День они начали с кофе на Французском базаре, с горячего крепкого черного кофе, оставлявшего едва ощутимый горьковатый привкус цикория, а потом бродили по городу, любуясь его красотами. («Как туристы, — потребовала Лина. — Хочу, чтобы все было, как у туристов, по полной программе».) Программу они выполнили по всем пунктам. Утро провели на пешей экскурсии по Французскому кварталу, затем прокатились в кабриолете, начав поездку на площади Джексона, где генерал Джексон на вздыбившемся коне застыл в вечном приветствии своим воинам. После этого ели раков в ресторане «Бон тон» на Мэгэзин-стрит. В два тридцать они сели в экскурсионный автобус, который за три с половиной часа провез их почти по всему Новому Орлеану: они вновь побывали во Французском квартале, в центре и на окраинах, на кладбищах и в Садовом районе.
Садовый район Лину просто очаровал. Вчера, когда они были на балу у Фейна, было уже совсем темно, и она мало что сумела рассмотреть. Сейчас она даже повизгивала от восторга, когда автобус плавно катил под распростертыми ветвями древних дубов, обросших бородатым мхом. По обе стороны дороги виднелись старинные дома, усыпанные цветами газоны, высокие и изящные чугунные ворота. Стену одного из домов оплела цветущая бугенвиллея, сквозь решетку ограды тянули ветви гибискусы.
