Рада Мурашко - Не чужие люди
— Нет, — решительно отрезала Валерия. — Я сама с ним встречусь и поговорю.
— Нет, — так же решительно возразил Игнат. — Я с ним встречусь и поговорю.
* * *Завьялов поднялся навстречу гостю, сердечно протянул руку.
— Здравствуй, здравствуй. Садись давай. Что там за пожар у тебя, я не понял?
— Поговорить надо, — стараясь выглядеть уверенно, сообщил Игнат. Честно говоря, он совсем не знал, как начать такой разговор и о чем вообще нужно спрашивать.
— Ну давай поговорим, — подмигнул Завьялов и наклонился к столу, нажав кнопку селекторной связи. — Лилечка, сообрази нам вискарика и закусить чего-нибудь.
Секретарша тут же возникла на пороге с подносом, видимо, заранее заготовленным для таких случаев.
— Спасибо, детка, — кивнул Борис, отработанным движением открывая бутылку и разливая по стаканам янтарный напиток. — Ну, давай, за разговор!
Игнат глотнул виски, подумав, что разговор, еще не начавшись, уходит совсем не в то русло.
— Так что у тебя? — поинтересовался Завьялов, отправляя в рот крошечный бутербродик с красной рыбой.
Заборовский вздохнул, потянулся к аккуратно разложенной нарезке и выдержал паузу, с зарождающимся недоумением изучая собеседника. У него почему-то совсем не получалось соотнести вальяжно раскинувшегося в кресле, хорошо знакомого Борьку Завьялова с тем Борисом, о котором рассказывала Лера. Тот был всегда веселым, жизнерадостным авантюристом, не дорожащим ни своей, ни тем более чужой жизнью. Тот был жадным и азартным и считал жизнь одним большим развлечением, игрой… Сидящий перед ним человек ценил комфорт и привычку, любил выпить, дорожил своей семьей и спокойно вел дела, не слишком расстраиваясь, если где-то приходилось отступить.
— Ты помнишь Валерию? — так и не придумав никакого вступления, поинтересовался Игнат.
Борис нахмурился, припоминая, побарабанил пальцами по столу.
— Вы были знакомы в начале девяностых, — уточнил Заборовский.
— А-а, ты про Лерика, что ли?! — обрадовался Борис. — Шикарная была девка… В смысле, женщина. Давай за нее!
Игнат покорно опрокинул в себя второй стакан.
— Так, значит, помнишь?
— Еще бы! Она меня, знаешь, могла лет на двадцать определить, — начал он и осекся, настороженно посмотрел на гостя.
— Я знаю, — кивнул тот. — Она рассказывала.
— Рассказывала… Ну ладно. Я тогда, знаешь, перетрусил. Думаю, как начнет болтать, что можно и что нельзя, огребу по полной! А она молодец, держалась стойким оловянным солдатиком. Мне тогда пять лет дали, за непредумышленное. Через три выпустили по УДО.
— И ты ее не искал?
— He-а. Как-то не до того было, и вообще… Вряд ли бы она обрадовалась, ее тогда из-за меня долго трясли.
— И ты хочешь сказать, что сейчас не знаешь, где она? — недоверчиво поднял брови Игнат.
Завьялов помотал головой.
— Думаю, не пропала. Лерик — она такая… А ты знаешь, да? — вдруг осенило его. — Ты вообще чего расспрашиваешь? Ты теперь с Лериком, да? Давай за вас!
Игнат из солидарности поднял стакан, подержал и, не пригубив, поставил обратно. Выяснить надо еще многое, а если он попробует угнаться за Завьяловым, то его скоро можно будет выносить отсюда без памяти и информации.
— Знаешь, я б на ней сам женился, — пьянея, пробормотал Борис. — Возможно. Если б тогда не сел. Она классная… Моя Алиска тоже хорошая, но со своим чертом. В каждом, знаешь, живет свой черт, — проникновенно сообщил он, осоловело поднимая брови. — Злость, тайные желания, пороки… Кто-то с ним борется, кто-то сотрудничает, кого-то он съедает… Вот Лерик со своими дружила.
Борис вопросительно посмотрел через стол, явно ожидая ответной фразы.
— Она и сейчас такая, — кивнул Игнат. — Не изменилась.
Завьялов довольно кивнул, снова потянулся к бутылке.
— Ты ее вообще давно знаешь?
— Давно, — Заборовский усмехнулся. — С девяносто третьего и знаю. Ей тогда негде было жить, с твоей квартиры родственники выставили. Она ночевала в магазине на раскладушке. Я ее… пустил. Просто пожить.
Борис хмыкнул.
— И что, так и дружишь? Как в детском саду, да? Дурак! Лерик…
— Это не твое дело, — оборвал Игнат, удивляясь собственному раздражению.
— Ладно, ладно, — примирительно пробормотал Борис. — Так ты это все к чему спрашиваешь?
— У Леры неприятности. Кто-то ее запугивает, подбрасывает игрушки в магазины.
Завьялов нахмурился, непонимающе помотал головой.
— Что за… В какие магазины? Лерик тряпками торгует до сих пор?
— Да. Только теперь дорогими и эксклюзивными.
— М-м… И что там?
— Бьют стекло и подбрасывают плюшевых медвежат.
— Чушь какая-то. А что милиция?
Игнат пренебрежительно махнул рукой.
— Что милиция? Ничего милиция. Лерке душу перетрясают, и все.
— А ты решил, что это я, — понимающе кивнул Завьялов.
— Да не то чтобы… Просто уже больше не на кого думать. Всех, кого можно, уже проверили.
— У меня семья, — развел руками Борис. — Денег хватает. И Лерику я реально многим обязан. В общем, сам понимаешь… Если хочешь, говори даты, может, вспомню, где я был. Я один редко сижу, алиби будет.
— Я верю, — покачал головой Заборовский.
— Ты смотри, если я чем-нибудь смогу помочь, — пьяно пообещал Завьялов. — Я для Лерика… Запросто! Кстати, слушай! У нас же пятнадцатилетие фирмы! Через неделю, в субботу. Приходите с ней, а? Ты не волнуйся, я буду с Алиской, просто интересно… посмотреть.
— Я передам, — сухо ответил Игнат. — Если она захочет…
— Она захочет, — уверенно усмехнулся Борис. — Ты должен знать. Так я пошлю пригласительный?
— Конечно, — Игнат пожал плечами, хотел промолчать, но все-таки не удержался, добавил: — Она сама решает, ты должен знать.
— Так я… потому и спрашиваю, — с трудом выговорил Борис, выливая остатки виски в стакан. — Кстати, у нее ребенок есть, она рассказывала? Может, это он…
— Нет, — отозвался Заборовский, не собираясь больше ничего пояснять.
— Ну тогда не знаю, — огорченно вздохнул Завьялов. — Жалко, хорошая версия.
— А тебе не интересно, что это твой сын тоже? — не выдержал Игнат. — Кстати, не хочешь спросить, кто он?
— Не-ет, — протянул Борис. — Зачем? У меня семья. Дочка есть, Мирка. К чему ей братец? И вообще, столько лет… Вот Лерик поймет.
— Хорошо, — кивнул Игнат, почему-то окончательно успокаиваясь от этой фразы. Да, Завьялов не из тех людей, которые оглядываются назад, неважно, хорошее там было или плохое. Наверное, сам он и не вспомнил бы никогда о Лере. Как же, столько лет… — Спасибо… Что не выгнал с такими-то вопросами.
