Эми Чжан - Останься со мной
Опустившись на колени в мокрую от дождя траву, она кладет червяка в землю. Из носа у нее течет, и я крепко обнимаю ее.
Она никогда не сажает в банку светлячков – ей это невыносимо. Она ненавидит зоопарки. Она не позволит, чтобы отец рассказывал ей о звездном небе: не хочет связывать звезды в созвездия. Она живет в мире, который весь состоит из небес.
Даже не верится, что однажды ее мир настолько потемнеет и станет далеким, что, когда она запрокинет голову вверх, ей не удастся его найти.
Глава 57
Последний день детства Лиз Эмерсон
В тот день, когда папа Лиз пытался починить крышу, но погиб, так и не закончив латать дыру, мы с Лиз тоже были на крыше, мелом рисовали свои портреты. В тот день ее волосы были убраны под синюю шерстяную шапку, а на мне было платье, которое Моника не разрешила ей купить. Над нами простиралось невероятно голубое небо, и через какое-то время мы поняли, что в такой идеально погожий денек грех тратить время на рисование. Лиз убрала мел в коробок, и мы стали играть в пятнашки.
Наш смех возносился к небесам. Мы были счастливы, мир был бескрайним.
– Осторожней, – предостерег отец Лиз.
Мы пытались, правда, пытались. Но ветер приглашал нас на танец. Снежинки взяли нас за руки и закружили. Было холодно, но светило солнце, и устоять перед ним было невозможно. Под его лучами мы стали беспечны и неукротимы и через минуту забыли об осторожности. Лиз гонялась за мной, а я бегала почти по самому краю.
Я пошатнулась.
Она вскрикнула.
Папа Лиз резко обернулся, слишком стремительно, и потерял равновесие.
И Лиз снова закричала.
На ее крик вышла соседка. Она вызвала полицию, Лиз сняли с крыши. Потом были похороны, осиротевшая без отца семья, и Лиз с трудом, палец за пальцем, оторвали от гроба.
Она никогда не переставала себя винить.
Глава 58
Засосы и подбитые глаза
В комнате ожидания наконец-то появляется Джейк Деррик.
Он подходит к Кенни с Джулией, здоровается с ними:
– Привет.
Кенни вообще не реагирует.
Джулия поднимает на него глаза, медленно встает со стула, произносит:
– Джейк.
– Как она? – спрашивает он.
Джулия рассматривает засос у него на шее.
– Где ты был?
Джейк проводит рукой по волосам. На них столько геля, что они аж хрустят от прикосновения. Картежники отвлекаются от игры и прислушиваются.
– Я узнал только час назад, – умоляющим тоном объясняет он.
– Ты был сегодня в школе, – безапелляционно заявляет Джулия. – Вчера вечером об этом гудел весь «Фейсбук». Ты не мог не знать.
– Не цепляйся, – огрызается Джейк. Защищаясь, он становится агрессивным и, как следствие, неприятным. – Ты ведь знаешь, что вчера вечером у меня был баскетбол. А я не проверяю свою страничку каждые пять минут, как некоторые.
Джулия прищурилась. На мгновение лицо ее принимает выражение, до жути похожее на то, какое бывает у Лиз, и Джейка это нервирует.
– Классный засос, – замечает Джулия. – Кто поставил?
– Я не…
– Твоя девушка при смерти, дерьмо собачье, – перебивает его Джулия.
Джейк мгновенно затыкается, ибо Джулия никогда не сквернословит.
Он падает на стул, потирает лицо руками. Вид у него усталый и испуганный. Я знаю, что ему не все равно. Но, как и Джулия, как и Кенни, я ненавижу его, потому что он никогда, никогда не любил Лиз от всего сердца.
– Я не знал, что делать, – признается Джейк глухим голосом. – Я слышал, что она в больнице, и… боже, Джулия. В воскресенье мы поссорились, понимаешь? Я пытался извиниться, а она меня прогнала. Знаешь, каким виноватым я себя чувствую? Боже, думаешь, я не жалею о том, что ей наговорил?
Джулия с минуту смотрит на него. Потом без предупреждения бьет его по лицу, да так сильно, что он опрокидывается на стуле.
Джейк лежит, съежившись на полу. Он в шоке, морщится, руками закрывая подбитый глаз, а Джулия, стоя над ним, холодно произносит:
– Ты тут вообще ни при чем.
Глава 59
Второй посетитель
В поднявшейся суматохе никто не замечает, как Лиам встает со своего места, сует руки в карманы и направляется туда, куда ушла Моника.
К палате, где лежит Лиз, он подходит как раз в тот момент, когда Моника ее покидает.
– О, – произносит она, торопливо отирая глаза. – Привет. Ты… ты…
– Можно мне к ней? – тихо спрашивает Лиам.
Моника медлит с ответом, оценивающе смотрит на него, так внимательно, как еще не оценивала ни одного из парней Лиз, и наконец едва заметно кивает.
Лиаму приходится на мгновение закрыть глаза, – она так похожа на Лиз.
Потом он подходит к двери, пальцами обнимает холодную ручку, делает вдох и заходит в палату.
Дверь он оставляет открытой и чувствует, что Моника стоит у палаты, не в дверном проеме, а чуть в стороне, так что он ее не видит, – дает ему возможность побыть наедине с ее дочерью, за что он ей безмерно благодарен. Он не хочет оставаться совсем наедине с Лиз Эмерсон, но хочет ее видеть. Он хочет ее видеть.
Лиам сидит на стуле и смотрит на Лиз. Внимательно. Скользит взглядом по трубкам, подведенным к ее носу и закрепленным на внутренней стороне ее запястий. Наблюдает, как едва заметно поднимается и опускается ее грудь. Видит бледно-голубые вены, проступающие из-под сероватой кожи.
Он произносит одно-единственное слово:
– Почему?
Он так давно хотел спросить ее, что сейчас этот короткий вопрос, произнесенный вслух, ему самому показался каким-то до странного сюрреалистичным. В конце пятого класса он хотел спросить: Почему ты не замечаешь меня? В девятом классе хотел спросить: Зачем ты это сделала? Когда увидел, как она смотрит на небо, хотел спросить: Почему ты боишься быть самой собой? В тот день в вестибюле перед спортзалом хотел спросить: Почему ты стараешься казаться железной? После той вечеринки хотел спросить: Почему ты не помнишь?
Он не спрашивал раньше, так как был уверен, что она не ответит.
Она не отвечает.
– Лиз, – говорит он, и это еще одно, что он всегда хотел произнести, – ее имя. Просто ее имя. – Лиз, я никогда не думал, что ты сдашься первая.
Лиам вцепился в металлические прутья спинки больничной койки, сжимает их так крепко, что его пальцы становятся почти такими же белыми, как ее лицо.
– Лиз, – снова произносит он. Закрывает глаза и лбом прижимается к прутьям. Шепчет: – Прошу тебя. Помни про небо.
