T Novan - Под прицелом ...
Скэмп? (прим. Scamp (англ.) – разбойник) Что это еще за имечко? Однако оно очень подходит долговязому худому парню с длинными волосами и неряшливой бородкой, одетому в джинсы и фланелевую рубаху. Всем своим видом он демонстрирует самое пофигистское отношение, которое мне только доводилось видеть.
– Это всего лишь твое мнение, Сэм, – рычит он в ответ.
«Дружеская беседа» прерывается предупреждающими криками со стороны вошедшей группки мужчин.
– Сэм! Копы у ворот. Они – с оружием, требуют, чтоб их впустили, – запыхавшись, выдает низкорослый мужичок.
– У них есть ордер на обыск? – рассудительно спрашивает Сэм. Я рада, что камера включена и Джимми сейчас есть на что посмотреть. Должно быть, он именно об этом и пытался сказать мне, когда я его выключила. Ну, да ладно. Надеюсь, что парень догадался отснять происходящее у ворот при помощи вспомогательной камеры.
– Нет. Они подозревают, что здесь что-то не в порядке, и не примут отказ.
Перевожу объектив с Сэма на группку поселенцев и отмечаю странную усмешку на узких губах Скэмпа:
– Ну что ж, начнем.
Что?
Ждать объяснения долго не пришлось – подошедшие к нам мужчины достали оружие. Через секунду коротышку убивают выстрелом в спину. Еще пара выстрелов – и Сэм тоже падает на землю.
– Господи Иисусе, – ору я, протягивая свободную руку к Келси, и с облегчением чувствую ответное мягкое пожатие. Тяну ее к себе, чтобы закрыть от них. И в следующий момент в объектив камеры упирается дуло, направленное Скэмпом. Джимми снова что-то бубнит мне на ухо, и я стараюсь отключить его и одновременно заслонить Келси. Она не хочет, чтобы ее прикрывали, и упрямо старается держаться рядом.
– Эй, дамочки с телевидения, – кричит Скэмп. – Вы здесь очень кстати. Пит, запри их под замок.
Тот делает шаг вперед и толкает меня в ребро.
– Выключите камеру, – требует Скэмп.
Собираюсь поспорить с ним, но что-то мне подсказывает – делать этого не стоит, тем более что батареи почти полностью разрядились. Наш протест не принесет мне ничего кроме сломанных ребер и отсутствия кадров. Это плохой результат. Снимаю камеру с плеча, не останавливая запись. Несмотря на то, что в ракурс попадает только линолеум под ногами, Джимми остается в курсе происходящего.
– Двигайся, – Пит грубо хватает Келси за руку, и на меня находит приступ рыцарства, как, впрочем, всегда в ее присутствии.
– Не трогайте нас, – отбрасываю его руку. – Мы сделаем все, что вы требуете.
Пит пристально вглядывается в меня, будто решаясь на что-то. Коротко анализирую сказанное – не совершила ли я ошибки.
– Вперед! – орет Скэмп, перекрывая стоны Сэма. – Не церемонься с ними, Пит.
Конвоир подчиняется лидеру и ведет нас к лестнице, а оттуда – через хаотично застроенный домами участок к небольшой постройке. Выключаю камеру, антенна не сработает в здании.
Заходим внутрь, и Пит указывает на грязный угол:
– Ложи туда камеру.
– Ни за что.
Он направляет оружие мне в живот:
– Ложи камеру.
Смотрю на Келси.
– И как поспорить с такой логикой?
Осторожно складываю в грязном углу камеру, набор для освещения, штатив, антенну и все остальное. Теперь там лежит целая куча дорогостоящего оборудования.
Пит заталкивает нас в маленькую комнатушку и захлопывает дверь.
Комната – чуть больше шкафа и освещена лишь слабым светом лампочки. Стены и дверь бетонные. Здесь нет ни малейшей возможности для побега. Сзади раздается зловещий звук замка и цепи.
Смотрю на Келси – она изучает помещение и неожиданно грустнеет.
– Просто еще один сюжет, да? – спрашивает она, поднимая бровь.
(продолжение следует)
Часть первая. Эпизод девятый. Долгий поцелуй в ночи
Я проснулась от холода и не смогла сдержать дрожь. В этой маленькой комнатушке без окон – никого кроме нас с Харпер. С потолка на проводе свисает тусклая лампочка, которая грозится погаснуть в любой момент. Это навевает плохие ассоциации. В тюрьме и то было бы получше, чем здесь. Пытаюсь присесть и мучаюсь вопросом: что произойдет раньше – я помру здесь от клаустрофобии или нас прикончат наши гостеприимные «хозяева»? От этой мысли снова вздрагиваю.
– Иди сюда, – доносится до меня тихий шепот Харпер. Пытаюсь сфокусироваться: она сидит у стены и протягивает мне руку. – Келс, иди сюда. Ты замерзла. Я не собираюсь распускать руки.
Осторожно передвигаюсь по холодному бетонному полу к ней, и она обхватывает меня руками, накрывая нас обеих своей курткой, нагретой теплом ее тела, и от этого становится очень уютно.
– Спасибо, – шепчу я, склонив голову к ней на плечо. Если честно, при иных обстоятельствах подобное было бы возможно только, если бы я была мертвецки пьяна или полностью лишилась ума. Но сейчас, все что мне надо – ощущать тепло ее тела.
– Пожалуйста.
– Харпер? Как думаешь, они собираются убить нас?
– Нет, солнце, этого не случится, – уверяет она своим новоорлеанским акцентом и улыбается, и мне очень нравятся и ее улыбка, и акцент. – Все будет хорошо, не беспокойся, – ее руки еще крепче обнимают меня.
Боже, я никогда до этого так остро не замечала, как она чудесно пахнет! Даже после целого дня без душа от нее исходит такой запах, который за неимением подходящих слов можно было бы назвать эротическим. Я даже не могу правильно описать его. Он напоминает мне запах летнего дождя и зимних ночей у камина. Он такой естественный, первобытный и мускусный. Неудивительно, что женщины выстраиваются в очередь к ее спальне.
В замке поворачивается ключ. Я отстраняюсь от Харпер и сразу чувствую холодную пустоту. Она накидывает на меня куртку. Не хочу предоставлять этим маньякам дополнительный повод навредить нам, каким-то образом ощущая, что лесбийские отношения здесь под большим запретом.
Дверь открывается, охранник пропускает вперед маленькую темноволосую женщину с подносом еды. Она ставит его на пол и толкает в комнату без единого слова. После этого двери снова закрываются. Радует, что в Омахе живет и здравствует феминизм.
Харпер притягивает поднос поближе и рассматривает его содержимое.
– Хм… кажется, мы будем жить.
– Почему ты так думаешь?
– Если бы они собирались убить нас, нас бы не кормили так вкусно, – с этими словами она закидывает в рот кусок бекона.
Бекон, яйца, печенье – все выглядит вполне соблазнительно. И, кажется, эти люди понятия не имеют про диету и холестерин:
– Может, еда отравлена?
Она прожевывает, глотает и сверлит меня мрачным взглядом:
