Наталья Калинина - Нечаянные грезы
— Ты обещала напоить нас чаем, — сказал Илья Петрович жене и едва заметно подмигнул Галине. Когда Эвелина Владимировна вышла, наклонился к ней и прошептал: — Я сразу понял, что ты в положении. Угадал?
Она зарделась и опустила глаза.
— Это мой внук?
Галина кивнула головой, чувствуя, как на глаза наворачиваются непрошеные слезы.
— И что будем делать?
— Не знаю. Я не смогу избавиться от его ребенка.
— Дорогая моя, я готов отстаивать твои интересы хоть перед самим Господом Богом. Только давай пока ничего не говорить Эвелине Владимировне.
— Я и не собираюсь. Мы встретились… в церкви.
— Вот оно что. — Илья Петрович приглушенно рассмеялся. — А ведь моя благоверная когда-то вела атеистический кружок в доме пионеров и даже несколько раз была инициатором сожжения церковных книжек и икон.
— Она выслеживала меня, — догадалась Галина. — Чтобы показать эту фотографию.
— Андрюша никогда не женится на этой пустозвонке, хотя, вероятно, с удовольствием приволокнулся за ней. Хочешь, чтобы мой сын женился на тебе?
— Это невозможно. — Галина энергично замотала головой. — Эвелина Владимировна не переживет.
— Велю я беру на себя. Между прочим, она не такой монстр, каким пытается казаться.
— Но я написала Андрею, что вышла замуж за Китайца, и он решит, что это его ребенок.
И снова Илья Петрович рассмеялся.
— Так вот, значит, в чем причина его болезни. А я и не подозревал, что этот балбес втюрился в тебя, как двенадцатилетний подросток в свою первую женщину.
— Но ведь Эвелина Владимировна сказала, что у Андрюши грипп. При чем здесь я?
— У твоего Андрюши нервный срыв на почве злоупотребления алкоголем. В данный момент решается вопрос о том, останется он на действительной службе или его уволят в запас. Представить себе не могу, что будет делать этот балбес на гражданке.
— Поступит в институт и будет писать книжки. Он так любит литературу.
— Я не собираюсь кормить и поить его до седых волос.
— Я устроюсь на вторую работу. Проживем как-нибудь.
— Что это вы обсуждаете за закрытыми дверями? — спросила вошедшая с подносом в руках Эвелина Владимировна. — Может, и я смогу оказаться полезной?
— Сможешь, Велечка. Представляешь, эта юная леди взяла и написала нашему балбесу, что вышла замуж за какого-то Китайца. Я думаю, мы просто обязаны срочно телеграфировать нашему сынуле, что это была всего лишь злая шутка. Велечка, ну что же ты молчишь? Скажи наконец свое веское слово.
— Ты самая настоящая дрянь! — Эвелина Владимировна грохнула подносом по столу. — Из-за тебя Андрюша пытался покончить жизнь самоубийством.
— Почему вы не сказали мне об этом раньше? — Галина почувствовала, как у нее оборвалось все внутри. — Как он сейчас? Блин, да скажите же наконец!
— Этот балбес, судя по всему, хотел выстрелить себе в рот, но у него дрожали руки, и он уронил револьвер. Тот выстрелил сам, и пуля застряла в заднице. Разумеется, после этой истории его долго не допустят к штурвалу самолета, — сказал Илья Петрович, с опаской поглядывая на жену.
— Если б я только знала… Господи, ну зачем я это сделала? — Галина встала, шатаясь, добрела до двери и обернулась на пороге. Илья Петрович и Эвелина Владимировна не спускали с нее заинтригованных глаз. Во взгляде Эвелины Владимировны было еще и злорадство. — Но вы ведь давно написали Андрюше, что якобы видели меня с этим Китайцем. Вы хотели, чтоб мы расстались. Я сделала, как вы хотели. Что еще вам от меня нужно?..
Она взяла с вешалки пальто, толкнула дверь и бросилась на улицу. Илья Петрович что-то кричал ей вслед, но она не могла остановиться. Ее словно влекла вперед сила, неудержимая, как сама судьба.
Ее ослепил яркий свет. Раздался отвратительный визг тормозов. Ощущение было такое, словно ее подмял под себя большой страшный зверь.
«…Я больше никогда не приеду в этот город, где все напоминает о сладких мгновениях нашей любви. Слышишь, Карменсита? Никогда! И ни одной женщине больше не поверю. Но за миг обладания тобой могу отдать все, что будет со мной завтра, послезавтра и вплоть до самой смерти. Сегодня, сейчас я хочу быть с тобой, моя Карменсита».
Алкоголь уже не помогал Галине — он лишь обострял чувства. Она перешла на таблетки. От них выворачивало наизнанку, голова казалась большой и пустой, как полый внутри шар.
«Если бы я родила, малышу было бы сейчас три годика, — думала она. — Я так просила Богоматерь сохранить Андрюшиного ребенка, но она не услышала моей молитвы. Наверное, потому, что я гадкая, мерзкая, порочная. Но что же мне теперь делать?..»
Она вспомнила, как, выйдя из больницы, где провалялась два с лишним месяца, вдруг почувствовала необыкновенно сильное желание жить, любить, быть любимой. Попыталась написать письмо Андрею, описать все, как было, но слова казались ей пустыми, глупыми, не передающими то, что ей хотелось выразить. Она извела кучу бумаги и наконец решила съездить туда, где служит Андрюша. Деньги на поездку ей дал Илья Петрович, который к тому времени оставил Эвелину Владимировну и стал жить в гражданском браке со своей бывшей студенткой.
…Галина видела, как Андрей вышел из ворот военного городка под руку с миловидной молодой блондинкой в малиновых брючках в обтяжку и узкой черной футболке с длинными рукавами. Спряталась за росшими вдоль дороги кустами, присела на корточки, закрыла лицо руками. Парочка медленно брела по дороге, окруженной светлым березовым лесом. Полный солнечного тепла и света, весенний воздух далеко разносил их голоса.
— Я сказала Вадьке: раз ты ходишь налево, почему, интересно, мне нельзя? Разве мы, женщины, чем-то хуже мужчин? — Блондинка зашлась мелодичным грудным смехом. — Знаешь, что мне ответил твой лучший друг?
— Птица тогда свободна, как ветер, когда на земле ее ждет теплое надежное гнездо, — сказал Андрей и тоже рассмеялся.
— И ты туда же. Но я тоже хочу быть птицей.
— Кто тебе это запрещает, Аринка?
— Ты поможешь мне стать свободной?
— Но ведь ты жена моего лучшего друга. Я не могу, понимаешь?
— Какой ты глупый и старомодный. — В голосе женщины звенела обида. — Или я тебе не нравлюсь? Отвечай!
— Ты всегда мне нравилась. С первого дня знакомства. — Андрей вздохнул.
— Пошли в лес, наберем ландышей.
— Их еще нет.
— Но я все равно хочу в лес. Неужели ты отпустишь меня одну?
Галина оступилась, и под ее ногой громко хрустнула ветка.
— Там кто-то есть! — воскликнул Андрей. — Постой, я посмотрю.
— Нет, я тебя никуда не пущу. Пускай подглядывают, если им хочется. Андрюшка, ты ведь вольная птица. Разве нет?
