Джоанна Троллоп - Друзья и возлюбленные
Чуть позже Хилари пошла наверх. Стол уже убрали, и оставшиеся гости с бокалами в руках уютно устроились в креслах. Несколько лет назад Хилари бы подошла к ним, рассказала о «Би-Хаусе», спросила бы заботливо, понравился ли ужин. А сегодня она хочет, чтобы они убрались прочь, разъехались по своим йоркширам, сурреям и уэльсам. Бедные люди, приятные, безобидные люди! Они думают, будто отыскали чудесный городок в глубинке Англии, чудесную гостиницу с чудесными дружными хозяевами. А хозяева-то вовсе не чудесные — особенно Лоренс. И семья у них больше не дружная. Скоро от нее ничего не останется. Через стеклянную дверь Хилари вопросительно посмотрела на Дона — тот широко улыбнулся и поднял большой палец. Она внезапно ощутила к нему огромную нежность. Единственный надежный человек в этом бушующем мире…
Хилари медленно поднималась по ступенькам. Еще не было и одиннадцати, а зал арендован до половины двенадцатого. После ухода гостей она — или Лоренс, если соизволит вернуться от Джины, — закроет гостиницу на ночь. Наверное, лучше сделать себе кофе, чтобы не клонило в сон. Она пошла на кухню и включила чайник.
— Я бы и сам мог, — сказал Джордж.
Она обернулась. Тот стоял в дверях, босиком, в джинсах и отцовской полосатой рубашке без воротника, купленной давным-давно в Ирландии.
— Мы тебя ждали, — добавил он. — И кофе хотели тебе сделать. Адам принес вина…
— Зачем?
— Как это зачем?
— Зачем вы меня ждали?
Джордж прошлепал мимо нее к столу, взял с сушилки перевернутую чашку и насыпал в нее растворимый кофе.
— Хотели поговорить.
Хилари вытащила из холодильника молоко.
— Понятно. — Ее сердце вдруг испуганно забилось.
— Остальные в гостиной, — сказал Джордж. Заботливой рукой он подтолкнул маму к двери, как будто опасаясь, что она сбежит в сад. — Идем.
Хилари пошла за ним. Адам и Гас, валявшиеся на полу перед телевизором, тут же вскочили, словно испугались ее. Гас выключил телевизор. Хилари заметила какое-то странное выражение в его глазах и точно такое же — в глазах Адама. Нет, они вскочили не от страха, а от тревоги.
— Садись, — сказал Джордж и пододвинул ей стул.
— Присаживайся, мам, — добавил Гас и слегка надавил ей на плечо.
— Господи! — не выдержала Хилари. Она опустила голову, и очки повисли на кончике ее носа. Чья-то рука их сняла и убрала. Кто-то другой придвинул столик с кофе и белым вином. — Если вы не прекратите, я расплачусь!
Адам сел на пол и заглянул ей в глаза.
— Плачь, если хочется, только объясни — почему?
Хилари покачала головой.
— Да, — настаивал Джордж. — Да!
— Нет. Не могу.
— Почему?
— Без Лоренса не могу. Я пообещала…
— Плохо, — сказал Джордж и сел по другую сторону от нее. — Мы больше не можем ждать. Вы все время порознь. Мама… что происходит?
Она подняла голову. Гас стоял напротив нее, широко раскрыв глаза. Сейчас он выглядел лет на десять, никак не на четырнадцать. Его волосы, которые он аккуратно приглаживал, чтобы быть похожим на Адама, торчали во все стороны, словно выражали его беспокойство.
Глядя прямо ему в глаза, Хилари промолвила:
— Ваш папа влюбился в Джину.
Она смотрела на их потрясенные лица. Затем Адам упал на диван и зарылся головой в подушки, Гас залился слезами, а Джордж побагровел. Его лицо исказилось от гнева.
— О Господи…
— Он думает, что с самого начала ее любил, еще со школы. Меня он ни в чем не винит. Когда Джина продаст дом, они, возможно, уедут во Францию.
Слезы катились по лицу Гаса, как водопад. Он бросился к Хилари, смахнув кофе и вино на пол, и обнял ее, яростно прижимая к себе. Она тоже его обняла.
— Не надо, Гас. Не плачь, милый, это еще не конец света…
— Конец! Самый настоящий конец!
Адам поднялся. Лицо у него тоже побагровело, как у Джорджа.
— Вот гад!..
Джордж вскинул подбородок.
— Нет, стерва!
— Прекратите! — остановила их Хилари. — Немедленно перестаньте! Это не поможет и… — Она замолкла на секунду, а потом с трудом договорила: — И это неправда.
— Ну-ну! — Адам принялся бить кулаком по полу, словно забивал гвоздь.
Джордж выдавил:
— Софи знает?
— Нет. Только вы.
— А я и не хочу знать! — вскричал Гас.
— Я тоже, сынок…
— Убить его мало…
— Их обоих…
— Вы еще не слышали папу. — Хилари подвинулась в кресле, чтобы вместился Гас. — Я не должна была вам говорить. Я ему пообещала.
Джордж очень медленно, будто еще не проснулся, встал с пола и уставился на картину, которую Хилари подарила Лоренсу: репродукцию с изображением трех ирландских рыбаков, тянущих по заросшему берегу ялик.
— Он давно тебе сказал?
— Неделю назад, — ответила Хилари. — Нет, восемь дней.
— Вот черт! Фергус ушел, и Джина решила возместить ущерб, а папа, конечно, — легкая добыча…
— Меня сейчас стошнит, — выдавил Адам. Он перестал бить пол, прислонился головой к креслу и начал браниться: слово за словом, точно зачитывал список ругательств.
Хилари погладила его по голове.
— Не надо…
Он не замолчал. Джордж, все еще глядя на рыбаков, произнес:
— А про нас он что-нибудь говорил?
Хилари вздрогнула.
— Лучше вы сами у него все спросите.
— Я не верю, — медленно качая головой, прошептал Джордж. — Я в это не верю, черт подери!
Гас, уткнувшись в плечо матери, пробормотал:
— Хуже просто быть не могло…
Хилари молчала. Ей очень хотелось разрыдаться, чтобы сыновья ее обняли… может, даже заплакали вместе с ней. «Нет, так нельзя, — строго велела она себе. — Так нельзя. Они не обязаны меня утешать».
— Тебе хочется плакать? — спросил Гас, поднимая на нее глаза.
— Да. И крушить все подряд.
Адам перестал ругаться.
— Начни с этой гадины! — Он подскочил и уставился в глаза матери. — Пойди к ней и скажи, что нельзя вот так кидаться на нашего отца!
Хилари осторожно ответила:
— Я не хочу унижаться. Если я ему не нужна, то и он мне не нужен.
— А может, он просто не устоял перед ее уговорами? Мам, сходи к ней!
Она вздохнула. Часы на уиттингборнской церкви пробили три четверти первого.
— Я подумаю. Сейчас надо закрыть отель.
— Сиди…
— Мы сами!
Хилари улыбнулась, выбираясь из-под Гаса.
— Спасибо, милые, но я лучше сама. Проверю сигнализацию и все такое. Я ненадолго.
Она поднялась, а Гас остался в кресле, точно марионетка, которой оборвали нити.
— Где же мои очки? A-а, вот! Чудесно. — Она привычным движением водрузила их на нос. Ее голос звучал скованно и чисто, а вовсе не так, как хотелось бы. — Мне так вас жаль, милые мои, хорошие! — Она на секунду обняла Адамас Гасом, тронула руку Джорджа и вышла из комнаты.
