Александра Поттер - Мечтай осторожнее
— Весь мир ездит по правой.
— Неужели? А Индия? Австралия, Новая Зеландия… (А еще где? Черт, не приходит на ум.) Короче, еще куча стран, — беспомощно лепечу я.
Гейб выразительно вскидывает брови.
— Потом, эти ваши «сидушки», — не унимается он. — Бары — пардон, пабы — забиты мужиками, а женщин почти нет… Чудаки на улице говорят тебе, что сегодня прекрасный день, когда льет как из ведра и стоит адский холод, — и это в середине июля…
Вот уж с чем не поспоришь.
— А очереди!
— Дань вежливости. — Мне остается лишь защищаться.
— Да это дурь какая-то! По любому поводу выстраиваетесь в очередь, а главное, если кто-то лезет вперед, ни один человек и слова не скажет! — Качая головой, Гейб снова берет вилку и ковыряет в тарелке. — Вдобавок лопаете фасоль в кетчупе!
До сих пор я как-то терпела, но он покусился на святое!
— Тебе не нравится фасоль в томатном соусе?!
— Издеваешься? — Гадливая гримаса.
В порыве вдохновения перегибаюсь через стол, подхватываю вилкой немного фасоли с его тарелки и запихиваю в рот.
— М-м-м! — мычу я, как Салли, симулирующая оргазм, в фильме «Когда Гарри встретил Салли». — М-м-м-м!
— Очень убедительно. Да! И вот еще что.
— Что?
— Британские женщины — или надо было сказать «пташки»?
— А с ними что не так?
Гейб раскрывает газету и прячется за ней.
— Они с прибабахом. Все до единой.
Удивительная штука жизнь. Пару недель назад ты и не подозревала, что этот человек существует. А сейчас делишь с ним кров, пульт от телевизора и воскресные газеты. Посмотреть на нас с Гейбом со стороны — ни дать ни взять супруги с многолетним стажем: он уткнулся в спортивный раздел, я листаю «Стиль». Прикиньте?
Любой удивился бы такому повороту, а уж тем более я, поскольку к своему воскресному ритуалу отношусь очень трепетно. Больше всего в жизни я люблю сидеть утром в кафе, почитывая «Стиль» за тарелкой пышного омлета. И, в отличие от большинства людей, которым необходима компания, предпочитаю предаваться этому занятию одна.
Считайте меня чудачкой, но такая уж я есть. Люблю, когда не надо спорить из-за того, кому какую страницу читать. Люблю, когда газета достается мне не помятой и можно разложить ее на столе без опаски, что раздел «Путешествия» накроет чьи-то жареные грибы. А главное, я люблю, когда не нужно отвлекаться на болтовню и можно сидеть молча, с головой погрузившись в статью, которая заинтересовала. В жизни не так много удовольствий, не лишайте меня хотя бы этого.
Однако сегодня утром я наткнулась на Гейба. Он слонялся по кухне в своих толстых шерстяных носках с тибетским узором, и вид у него был потерянный. Мне стало неудобно. Приехал человек в чужую страну, а я даже не предложила показать ему окрестности. Ну, допустим, он не совсем одинок — у него здесь дядюшка. Но родственники хороши, по меткому выражению Эда, когда похожи на Рождество: приходят раз в году.
Так что я пожертвовала самым дорогим — и пригласила Гейба позавтракать.
Я доедаю омлет, а Гейб, рассеянно поглаживая небритый подбородок, просматривает новости спорта. Потом откидывается на спинку стула и откладывает газету.
— Что-то ты ни словом не обмолвилась, как вчера прошло свидание.
Краснею, сама не знаю почему.
— О-о, даже так? — Он смеется.
— Все было неплохо… — Ни с того ни с сего засмущавшись, опускаю голову и принимаюсь возить вилкой по тарелке — сгребаю крошки омлета в кучку. — А откуда ты знаешь, что свидание было вчера? — спрашиваю с деланным равнодушием.
— Я ясновидящий.
— Ой, правда?
Расслабься, Хизер, он прикалывается, как всегда.
— Вообще-то нет. Просто я слышал, как он за тобой зашел.
— А-а!
— Ровно в восемь.
— Невежливо заставлять даму ждать.
— Вот так и Миа мне всегда говорит, но я жуткий тормоз. Вечно опаздываю.
При упоминании его девушки сочувственно улыбаюсь:
— Скучаешь?
— Ага.
Он не развивает тему, и у меня появляется смутное подозрение, что ему не хочется об этом говорить. Разумеется, я пру напролом:
— Как ее съемки? — На самом деле я пытаюсь спросить: «Что у вас с ней происходит?»
— Нормально… — Дернув плечом, он пробегает пальцами по намечающимся усикам. — Хотя я ж толком не в курсе.
Так я и думала. Что-то неладно.
— Мы давно не общались. Ей вроде неудобно со съемок звонить. — Гейб собирает со стенок чашки пену от капучино и облизывает ложку. — Да и разница во времени…
Все ясно — он ищет для нее оправдания, и мне вдруг почему-то хочется его защитить. А Миа с ее идеальными зубами и роскошными волосами мне уже откровенно не нравится.
— Любовь на расстоянии — дело непростое?
Кивнув, он меняет тему:
— Так тебе нравится новый парень? Как, ты сказала, его зовут?
— Еще не говорила, — улыбаюсь я. — Его зовут Джеймс. И — да, очень нравится.
Язык готова себе откусить! Хизер Хэмилтон — чемпионка мира по сдержанности выражений, прошу любить и жаловать.
— Представляешь, он давно хотел меня пригласить, но боялся отказа.
— Когда опять встречаетесь?
— Сегодня вечером, — бросаю небрежно, отпивая латте.
Точнее, пытаюсь изобразить небрежный тон, но Гейб видит меня насквозь.
— Ого! Два свидания кряду? — Он толкает меня под столом коленкой.
— Точно. — Я душу волнение в зародыше. Джеймс такой потрясающий, боюсь, как бы не спугнуть удачу, чересчур размечтавшись.
Зато Гейбу бояться нечего.
— Ва-а-у… — тянет он с ухмылкой. — Да он запал на тебя, детка.
После чего вгрызается в тост и жует с открытым ртом. Отвратительная привычка — у любого другого человека, а в Гейбе даже умиляет.
— Ну, не знаю… — скромничаю я, но Гейб опять не клюет.
— Послушай-ка, Хизер… — С шумом втянув через соломинку остатки апельсинового сока, он поднимает на меня глаза. — Тебе давно нравится этот парень, и, судя по твоему рассказу, ты ему тоже нравишься. Так в чем проблема?
— Ладно, ладно, ты прав. Нет никаких проблем… в том-то и закавыка.
На лице Гейба появляется веселое изумление.
— У тебя в роду точно евреев не было?
Надо признать, когда Гейб не включает эстрадного комика, он бывает довольно забавен. Я игриво шлепаю его «Стилем», и… кто-то врезается в мой стул, кофе проливается мне на колени.
— Эй! Ослепли? — вскрикиваю я.
— Прости-и-ите! — Стайка пацанов с улюлюканьем несется дальше по улице.
— Ты в порядке? — Гейб передает мне салфетку.
— Нормально, — бурчу я, промокая подол.
