Диана Килина - Je taime (СИ)
– Может да, а может, и нет, – сказал я, глядя на языки пламени в камине.
– Не знаю, – промычала она.
– На самом деле, ты не рассказала ему, потому что это уничтожит тебя. Пока он видит в тебе идеальный образ хорошей девочки, ты сама веришь в это.
– Да ты прям психолог, – недовольно фыркнула Алиса.
– Я не психолог, просто прожил немного дольше тебя, – я сделал еще один глоток и продолжил свою мысль, – Вы, женщины, постоянно придумываете себе какой–то идеал и стараетесь ему соответствовать. Проблема в том, что рано или поздно идеалы рушатся, и тогда ваша сущность всплывает на поверхность.
– Спасибо за комплимент, – проворчала она, – Ты только что ненавязчиво назвал меня шлюхой. Снова.
Я громко расхохотался, а потом попытался ее успокоить:
– От того, что ты изменяешь мужу, ты не становишься шлюхой. Просто так сложились обстоятельства.
– Успокоил, – фыркнула Алиса.
Я вздохнул и посмотрел на ее телефон. Он звонил без остановки, на экране высвечивалась их фотография со счастливыми улыбками. Внезапно, мне стало не по себе. Я попробовал переместиться в его шкуру всего на секунду, и в недрах моей черной души смешались противоречивые чувства. Я точно знаю, что не находил бы себе места. Но еще, я твердо уверен, что я не стал бы названивать ей, а просто перевернул бы всю Женеву и, если нужно, Швейцарию в ее поисках. Да что там, я бы перерыл всю планету вдоль и поперек. Вздохнув, я потянулся к трубке, и как только я взял ее в руку, она замолкла.
Нажав на круглую айфоновскую кнопку посередине экрана, я вбил пароль наугад: «Theo». Алиса возмущенно пропищала:
– Как ты догадался?!
Я улыбнулся и издал какой–то непонятный звук, нажал на имя ее мужа в телефонной книге и принялся набирать сообщение, вещая ей:
– Алиса, ты мать. Какой еще у тебя может быть пароль, если не имя твоего ребенка?
– Дата рождения, например, – пробормотала она, – Что ты пишешь?
– Пишу Никите, что с тобой все в порядке, и ты позже объяснишь.
Она резко развернулась и посмотрела на меня удивленно и с интересом:
– Зачем?
– Так будет правильно, – я пожал плечами, нажал на «отправить» и притянул ее к себе.
Она вздохнула, устраивая свою голову у меня под подбородком:
– Мне кажется, что я героиня какого–то неудачного любовного романа.
Я снова невольно рассмеялся.
– Тише ты, нас услышат, – недовольно прошипела она.
– Не услышат. Это отдельное крыло в доме, – спокойно ответил я.
– Зачем стоить в доме отдельное крыло? – по–детски наивно спросила она, снова вызывая у меня улыбку.
– Скорее всего, для гостей. Мне, в общем–то, все равно. Но в данной конкретной ситуации это нам на руку.
– Не то слово.
Я вернулся к своему предыдущему занятию, а именно: одной рукой обнимал Алису, в другой подносил бутылку ко рту. Уставившись на огонь в камине, я подумал о том, что, наверное, смог бы так сидеть вечно.
– Саш, – неожиданно протянула Алиса.
– Ммм.
– Почему ты взял меня на работу?
– Ты мне понравилась, – честно ответил я.
– Чем? – не унималась она, и в ее голосе заиграли нотки интереса.
– Всем, – отрезал я.
Как можно это объяснить? Она была такая невинная и маленькая, но при этом совершенно спокойно дерзила и усмехалась. Надо мной.
Никто и никогда не усмехался надо мной.
– Я же тебе грубила и обозвала тебя козлом, – продолжила Алиса, и в ее голосе заиграло тепло улыбки от воспоминаний.
Я никогда не забуду, как зашел в клуб тем днем и услышал ее пренебрежительное: «Редкостный козел». Если до этого момента я рассчитывал на то, что быстро собью с нее спесь, то все мои надежды рухнули. Она меня не знала, но сразу дала мне максимально точную характеристику.
– Это завело меня еще больше, – я растянулся в улыбке, – До тебя меня называли козлом только в одном случае.
– В каком? – она развернулась ко мне.
– Когда я вызывал такси среди ночи.
Она смущенно покраснела, и от этого мое лицо чуть не треснуло от улыбки. Удивительно, как в этой девочке сочетались такие не сочетаемые качества: невинность и порочность, дерзость и неуверенность. Я поцеловал ее в лоб, и развернул спиной к себе, снова устраивая ее между своих ног. Она прильнула ко мне всем телом, и меня обдало ее теплом и мягкостью, которых мне так не хватало. И всегда будет не хватать.
– Значит, мне, можно сказать, повезло, – промычала она.
Я хмыкнул, а она пожала плечами:
– Мне ты такси ни разу не вызывал. Кстати, как твой Бентли?
– Скучает по тебе. И такси я тебе все–таки вызвал, – я выдержал короткую паузу, – Недавно.
– Ну, в сложившихся обстоятельствах, я все равно не могу назвать тебя козлом, – хихикнула она.
Алиса повернула голову, а потом глубоко вздохнула, и переместилась выше, уткнувшись носом мне в шею.
– Все в порядке, – я отставил бутылку, и обнял ее двумя руками.
Она потерлась лицом о мою шею, и я сглотнул. Я чувствовал ее ресницы кожей, ее теплое дыхание, и это было так непередаваемо прекрасно.
– Мне кажется, я не выдержу всего этого, – тихо сказала она.
– Выдержишь. Ты сильная. Уж я–то знаю.
Я немного отстранился и посмотрел на нее с улыбкой.
– Ты слышала про Роберта Рождественского?
– Это писатель? – она вскинула брови и быстро заморгала.
– Нет, поэт. У него есть замечательные стихи, – я невольно улыбнулся, глядя на ее выражение лица, – Недавно наткнулся в библиотеке, и почему–то сразу вспомнил о тебе.
– Поделишься?
Я снова прижал ее к себе и начал читать:
Будь, пожалуйста, послабее.
Будь, пожалуйста.
И тогда подарю тебе я чудо запросто.
И тогда я вымахну – вырасту, стану особенным.
Из горящего дома вынесу тебя, сонную.
Я решусь на все неизвестное, на все безрассудное –
В море брошусь, густое, зловещее, и спасу тебя!
Это будет сердцем велено мне, сердцем велено...
Но ведь ты же сильнее меня, сильней и уверенней!
Я читал медленно, с придыханием, но не вкладывая фальшивое выражение в слова. Эти стихи были прекрасны тем, что даже монотонный компьютерный голос сможет передать всю их красоту. Алиса тихонько всхлипнула, но я не стал останавливаться:
Ты сама готова спасти других от уныния тяжкого,
Ты сама не боишься ни свиста пурги, ни огня хрустящего.
