Монгол. Черный снег (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena"

— Доброе утро, девочка, — произнёс он, его голос эхом разлетелся по комнате.

Я сжала зубы, глядя на него. Ненависть. Это было единственное, что держало меня в сознании. Я не позволю ему увидеть мой страх. Он прошёл ближе, его шаги были медленными, размеренными. В одной руке он держал стул. Он подошёл, бросил его передо мной так, что дерево громко ударилось о бетонный пол. Я не дёрнулась. Он сел. Его поза была расслабленной, но глаза — нет. Они сверлили меня.

— Знаешь, — начал он спокойно, его голос был противно мягким, как липкая патока. — Я знаю, о чём ты думаешь.

Я не ответила. Только смотрела на него.

— Ты думаешь, что он придёт, да? — продолжил он, улыбнувшись уголком рта. — Ты думаешь, он спасёт тебя.

Внутри меня что-то ёкнуло.

— Но, девочка, — он наклонился ближе, его глаза сузились, — ты не знаешь правды.

— О чём ты… — мой голос сорвался, прозвучав слабее, чем я хотела.

Он заметил это. Конечно, заметил. Его улыбка стала шире.

— Ах, ты ещё не знаешь? — произнёс он, сделав вид, что удивлён. — А ведь правда всегда неприятна.

Я снова ничего не ответила, но мои руки в верёвках непроизвольно напряглись.

— Ты думаешь, он герой, да? — его голос стал резче, но не громче. Он говорил спокойно, холодно, словно считал меня ничем. — Спаситель. Тот, кто вытащит тебя из любого дерьма.

Я сжала зубы, глядя на него.

— Но я скажу тебе правду, девочка. — Он откинулся на спинку стула, сложив руки на груди. — Тамир — не тот, за кого ты его принимаешь.

— Замолчи, — выдохнула я, чувствуя, как внутри всё сжимается.

— Нет, девочка, ты должна это услышать, — продолжил он, не обращая внимания на мои слова.

Его взгляд стал ещё холоднее.

— Знаешь, кем он был? Жалким, сломленным мальчиком. Он делал всё, что ему приказывали. Абсолютно всё.

Моё сердце замерло.

— Ты знаешь, что его мать использовала его, да? — он говорил, как будто смеялся надо мной. — Но ты думаешь, что на этом всё заканчивается?

Он наклонился ближе, и я почувствовала, как дыхание застыло в лёгких.

— Она не просто использовала его. — Его голос стал тише, почти шёпот, но от этого только хуже. — Она продавала его.

Моё сердце застучало в ушах.

— Знаешь, кому?

Я не ответила. Мой рот пересох, но это было не от жажды.

— Мне. Я трахал твоего Тамира!

Эти слова ударили, как молния. Они будто разорвали меня на части, оставив только боль и хаос.

— Ты лжёшь, — выдохнула я, хотя голос дрожал.

Его улыбка стала шире, но в глазах не было ничего. Ни радости, ни злости. Только ледяная пустота.

— Я? — он рассмеялся коротко, жестко. — Зачем мне лгать?

Он откинулся назад, как будто наслаждаясь моим состоянием.

— Она вела его за руку. Оставляла его одного со мной. Видела бы ты его лицо, девочка. Лицо маленького мальчика, который знал, что у него нет выбора.

— ЗАТКНИСЬ! — мой крик вырвался прежде, чем я успела остановиться.

Его смех эхом разнёсся по комнате.

— О, я попал в точку, да? — он кивнул, словно разговаривал сам с собой. — Но знаешь, что самое интересное? Он никогда тебе об этом не расскажет.

Я закрыла глаза. Внутри всё разрывалось. Я не хотела верить ему. Не могла.

Но его слова были, как яд.

Мой Тамир. Мой сильный Тамир. Как он пережил это?

Слёзы обожгли мои щеки, но я не позволила ему это увидеть.

— Он тебя не спасёт, девочка, — продолжил он, снова наклоняясь ближе. — Потому что он всегда был сломленным. А теперь я сделаю то, что делал тогда. Я сломаю его ещё раз.

Я подняла голову, глядя ему прямо в глаза.

— Ты не сможешь, — прошептала я.

Впервые за всё время его улыбка исчезла.

И в этот момент я поклялась, что сделаю всё, чтобы уничтожить его. Даже если мне придётся умереть. Батор улыбался. Эта мерзкая, ледяная улыбка человека, которому доставляет удовольствие ломать других.

— Ты думаешь, она делала это ради денег? — спросил он, его голос был медленным, растянутым, словно он смаковал каждое слово.

Я смотрела на него, не моргая. Мои руки до боли сжались в кулаки, верёвки впивались в кожу.

— Нет, девочка, — продолжил он, чуть наклонив голову, будто объяснял что-то ребёнку. — Она делала это ради власти.

Моё сердце замерло.

— Потому что могла. Потому что знала, что мальчик никуда не денется.

Эти слова ударили, как пощёчина. Я невольно вздрогнула, хотя пыталась держаться. Батор заметил это, его улыбка стала ещё шире. Я чувствовала, как моё тело начинает дрожать. Боль была настолько острой, что казалось, она проникает в каждую клетку.

Мой Тамир…

Я пыталась представить его тогда. Маленьким мальчиком, сломанным, загнанным в угол. Но эта картина была настолько невыносимой, что я зажмурила глаза, пытаясь избавиться от неё.

— Это не может быть правдой, — прошептала я, но мой голос звучал слабее, чем я хотела.

Батор усмехнулся, откинувшись назад на стуле.

— Ты должна была видеть его лицо, — сказал он, его голос стал почти мечтательным. — Каждый раз, когда он пытался сопротивляться. Каждый раз, когда я говорил ему, что он маленькое ничтожество.

Моя грудь сдавила боль, как будто в неё вонзили раскалённый нож.

— Заткнись, — прошептала я, но слёзы уже катились по моим щекам. – Перестань! Перестань!

— Нет, — холодно ответил он. — Ты должна это услышать.

— Ты думаешь, он рассказал тебе всё? — его голос стал почти шёпотом, но от этого казался ещё более мерзким. — Конечно, нет. Потому что он не помнит всего.

Я замерла.

— Его сознание… — Батор прищурился, как будто наслаждался каждой секундой. — Оно вытеснило многие вещи. Но я помню всё. Каждую. Чёртову. Деталь.

Его слова звучали, как удары молота.

— Он приходил ко мне с пустыми глазами, — сказал он. — Знаешь, что я ему говорил? Я говорил ему, что он должен улыбаться.

Я чувствовала, как дрожь охватывает всё моё тело.

— Он пытался сбежать, — продолжил он, его голос становился всё более ядовитым. — Не один раз. Знаешь, кто его возвращал?

Я не хотела слышать ответа.

— Его мать, девочка. Его мать.

Я больше не могла это слушать. Слёзы текли по моим щекам, но я даже не пыталась их остановить. Моё тело дрожало. Боль внутри была настолько сильной, что казалось, она разрывает меня изнутри. Я посмотрела на Батора. Его лицо оставалось спокойным, его улыбка не исчезала.

— Ты монстр, — прошептала я, сжимая зубы.

Он засмеялся, резко и грубо.

— Монстр? — переспросил он. — Возможно. Но я всегда знал, как ломать людей.

Его глаза снова впились в мои.

— А теперь, девочка, я сломаю тебя. Ну и…не думаю, что ты многое потеряешь ведь твой мужик и не мужик вовсе. Его орудие не работает. Импотент. Ты уже знаешь? Или это стало для тебя сюрпризом?

Я смотрела на него, чувствуя, как ненависть внутри меня становится больше, чем страх. Он заблуждается. Я не сломаюсь. Я не позволю ему победить. И я поклялась себе, что, если выпадет шанс, я убью его. Даже если потом умру сама. Я не могла сдержаться. Моё тело предало меня, плечи затряслись, а слёзы потекли по щекам, горячие, обжигающие. Я ненавидела себя за это. Ненавидела за эту слабость, за то, что он видит её. Этот монстр, сидящий напротив меня, наблюдающий за каждым моим вдохом, каждым дрожащим движением.

— Плачь, девочка, — его голос прозвучал как насмешка, и эта мерзкая ухмылка снова растянулась на его лице. — Слёзы тебе к лицу.

Слова пронзили меня, как кинжал. Но я не могла остановиться. Сначала пришла боль. Затем злость. Слёзы начали высыхать. Моя грудь всё ещё вздымалась от прерывистого дыхания, но что-то внутри меня начало меняться.

— Ты можешь говорить всё, что хочешь, — сказала я, мой голос дрожал, но был наполнен огнём.

Батор прищурился.

— Но он сильнее тебя, — продолжила я. — Он выжил. Он поднялся на ноги.

Моя спина выпрямилась. Я чувствовала, как внутри меня разгорается пламя.