Измена. Право на любовь (СИ) - Арская Арина
— Видела я их посты, — закатываю глаза.
— Воронцов против судебного разбирательства, — продолжает Игорь, — потому что он, похоже, метит в депутаты. В политику потянуло… Заверяет, что не знал о том, что его дочь и жена устроили травлю. Был не в городе и занимался сделками. Короче, дочь и жена скандалистки, на которых заведено дело, усложнят его жизнь.
— И, похоже, Кабанов знал о его планах, — обиженно усмехаюсь я и смотрю на Артура.
— Возможно. Его юристы настаивают на том, чтобы все довести до суда, однако именно вы, Вита, тут самая пострадавшая сторона. Все дело держится именно на клевете против вас, — Игорь жует, что-то пьет и опять жует.
— Что ты там ешь? — не выдерживает Артур.
— Торт, — честно отвечает Игорь. — Простите, я просто целый день на ногах и только с утра успел позавтракать.
— Вы хотите меня отговорить от суда? — сердито спрашиваю я.
— Нет, я должен уточнить, вы хотите идти на примирение сторон?
— Нет, не хочу. А Воронцову стоит не только сделками заниматься, но и жену с дочерью воспитывать, но раз он прощелкал этот момент, то пусть разгребает последствия, — хмыкаю я и уточняю, — а какой у вас торт?
— Шоколадный и с орехами.
Из глубин моего тела поднимается дикое желание сладкого. Перевожу взгляд на Артура и строго говорю:
— Хочу шоколадный торт с орешками.
— Хорошо, заедем в кондитерскую, — спокойно отвечает он и не ведет даже бровью, наивный пирожочек.
Итак, мы катаемся по всему городу в поисках того самого торта, при взгляде на который у меня душа откликнется. Я хочу торт, однако все они вызывают во мне тошноту. Вот кину взор на красивый и нарядный десерт, а к горлу подступает ком. В каждой кондитерской расхваливают продукцию и обещают торты, что они свежие, вкусные и самые замечательные, но я упрямо отвечаю:
— Не то.
Артур кивает и везет меня в очередную кондитерскую, в которой я вновь печально вздыхаю:
— Нет, не хочу этот.
— Понял.
Еще десять кондитерских и я, наконец, вижу его. Небольшой торт, щедро облитый шоколадной глазурью и посыпанный дробленым миндалем. Душа к нему взывает, рот полон слюней, и Артур говорит полной женщине за стойкой:
— Упакуйте, пожалуйста, — кидает на меня внимательный взгляд и вновь обращается к женщине, — кусочек отрежьте от него.
Через несколько минут я сижу на лавочке у крыльца кондитерской и ем тортик с бумажной одноразовой тарелочки. Он идеален и по структуре, и по сладости, и шоколадности, и орешки приятно хрустят.
— Я запомнил эту кондитерскую, — Артур переводит взгляд с простой и лаконичной вывески на меня.
— Да в следующий раз накроет чем-нибудь другим, — облизываю пластиковую вилку.
— Даже любопытно чем, — Артур улыбается. — И я все жду звонков среди ночи с требованиями немедленно притащить к тебе ящик… не знаю… белой клубники.
— Буду знать, — выкидываю пустую тарелочку и вилку в урну и встаю. — Поехали. Мы опаздываем.
Артур подходит ко мне, выхватывает платок из нагрудного кармана и аккуратно вытирает уголки моих губ. Наши взгляды встречаются, и Артур замирает, когда я встаю на цыпочки и невесомо целую его. Ничего не могу с собой поделать. После кусочка тортика захотелось еще одного десерта.
Выдыхает и пытается обнять меня, но я отстраняюсь и со смехом шагаю к машине:
— Опаздываем.
— Твое коварство не знает границ!
— Да я такая, — хитро оглядываюсь и ныряю в салон. — Коварная!
Через десять минут дороги Артур неожиданно признается:
— А я веду дневник.
— Что?
— У меня уже несколько толстых тетрадей исписано, — едва заметно хмурится. — Сижу вечерами и пишу. И знаешь, я много о себе не знал. Жил себе, не задерживал внимания на многих моментах, не обдумывал их и не размышлял над множеством вопросов.
— Ты такими темпами мемуары напишешь, — разматываю шарф.
— Они будут очень занудными, — Артур вздыхает.
— А я бы почитала, — кошу любопытный взгляд, — ты же обо мне тоже пишешь?
— Пишу.
— Сравниваешь мои глаза с бездонным океаном, в котором хочешь утонуть?
— Я такой предсказуемый?
— Значит, сидишь ночами, ждешь звонка и пишешь в дневнике? — отвечаю вопросом на вопрос. — Страдаешь?
— Нет, не страдаю, — Артур смеется. — Скучаю, да, но не страдаю. Хочу, чтобы ты была рядом, однако я все равно мыслями с тобой… нет… с вами… уже с вами. Я вам даже желаю спокойной ночи.
— Мыслями быть рядом, — тихо говорю я, задумчиво вглядываясь в темноту за окном. — И, кстати, про белую клубнику… Она вчера была моим поздним ужином. Случайно на глаза попала в магазине. Зашла за молоком, а вышла с двумя коробочками клубники и дикими от счастья глазами. Ты все еще следишь за мной? — перевожу усталый взгляд на Артура. — Да?
— Нет, — он хмурится. — Не слежу, Вита. Честно. Я понял, что это ерунда нездоровая. Так что, нет, не слежу.
Глава 55. Их еще не хватало
Позади нас сигналит и подмигивает белый внедорожник. Артур хмурится, а мне холодно от нехорошего предчувствия. Мы сегодня доедем до пункта назначения?
— Тише, — Артур напряженно улыбается и съезжает в парковочный карман.
Белый внедорожник за нами. Тормозит, распахиваются задние дверцы, и из него выползает Алина Воронцова и блондинка постарше в коротком норковом полушубке.
— Их еще не хватало, — ворчу я.
Они мнутся, и из машины выскакивает грузный мужик, от злобного взгляда которого мама и дочка дергаются и глаза тупят.
— Сиди в машине, — Артур отстегивает ремень безопасности.
— Нет, — качаю я головой и сурово вглядываюсь в его удивленное лицо. — Ты берешь на себя Воронцова, а я его женщин.
— Там еще водитель, — кидает беглый взгляд в зеркало заднего вида.
— Ладно, и водителя на себя беру, — решительно киваю.
Артур секунду молчит и смеется. Покидаем машину, обмениваемся недружелюбными взглядами с Семеном Юрьевичем, позади которого молчат и тупят глазки Алина с мамой.
— Семен, ты понимаешь, что усугубляешь ситуацию, — Артур делает шаг. — Никаких личных встреч, только через адвокатов.
— А ну, — Семен Юрьевич зло оглядывается на Алину и супруги, — вперед. Чего встали?
— Семен, — повторяет Артур.
— Слушай, — глава семейства тоже делает шаг. — У меня тут воспитательный процесс двух идиоток. Ясно? Адвокаты адвокатами, а этим… — вскидывает руку на Алину и жену, — этим я еще надеюсь хоть чуток вправить мозги.
— Примирения не будет, — подаю я голос. — Я понимаю, что вы хотите себя попробовать в качестве депутата…
— Да я уж как-нибудь это переживу, Вита, — Семен Юрьевич переводит на меня злой взгляд. — Да, неприятно, однако проблема даже не в этом. Капризы Кабана Младшего могли бы мне сыграть на руку со сделками его отца. И эти две курицы пошли вразнос, потому что я не был намерен рвать деловые отношения с Кабаном. Оскорбились, возмутились, что я не стал защищать честь дочери, и устроили весь этот цирк втихую от меня! Я подозревал, что в моей семье не очень умные женщины, но не настолько же!
— Пап…
— Заткнись! — рявкает Семен Юрьевич и вновь обращается ко мне клокочущим рыком. — Сначала истерики, что не хочет замуж, а после, когда все разрешилось с пользой для нашей семьи и переговорами о дальнейшем более близком сотрудничестве, опять крики и сопли! К крикам и соплям я привык, Вита, поэтому просто уехал на неделю, чтобы мои девочки друг другу жрали нервы, а не мне. Вернулся, а тут такое!
