Татьяна Тронина - Чужая женщина
О браке они пока не говорили, хотя, по ощущениям, Феликс вполне мог сделать предложение в ближайшие дни. «Но рано же! – вертелось в голове у Лары. – Будет неловко ему отказать… Господи, куда он так торопится, вот уже всю нашу жизнь – до самой смерти – распланировал!»
Во второй половине дня Феликс уехал – разбираться с прорабом, руководившим ремонтом, – и Лара осталась одна.
Она побродила по дому, затем вышла в сад. Знойный летний вечер, непривычно свежий воздух, непривычная тишина, нарушаемая лишь гудением шмелей над цветами… Это ли не рай?..
Владения Феликса огораживал высокий забор. На участке слева торчал высокий шпиль готического вида, справа ничего не было видно. Но вдруг справа, из-за забора, раздался громкий женский голос, в котором сквозило явное раздражение:
– Куда? Куда пошел! Ваня, вернись!
«О, соседи!» Лара подошла к забору, отыскала между плотными деревянными досками просвет, приблизила к нему лицо. И сразу же встретилась с чьим-то взглядом. Там, на соседнем участке, с другой стороны, совсем рядом, стояла женщина. Наверное, та самая, которая распекала неизвестного Ваню…
Лара мгновенно отпрянула назад – как неловко. Она подглядывает… Но через несколько мгновений над забором появилась верхняя часть туловища соседки. Наверное, с той стороны стояла лестница.
– Здрасте! – приветливо воскликнула незнакомка. – А я видела тебя вчера днем. Ты кто ж такая?
– А ты? – в тон незнакомке ответила Лара.
– Я? Я тут живу… Нет, ты не думай, я без претензий, просто познакомиться хотела!
На вид женщине было лет тридцать пять – курносое простое лицо, косынка на голове, ситцевое платье.
– Я Лара.
– Лариса? Ой, у меня так подругу одну звали… А я Маша! Ты… – Маша наклонилась вниз и спросила громким шепотом, мотнув головой в сторону дома Феликса: – А ты ему кто?
«Простота и непринужденность нравов…» – подумала Лара. Но обидеться, рассердиться на Машу не смогла – уж больно милое, смешное, смешливое у той было лицо.
– Я не знаю… – развела Лара руками. Потом подмигнула Маше и добавила тоже шепотом: – Говорит, что любит…
– Любит?! – Маша пошатнулась и едва успела уцепиться за забор.
– А чему ты удивляешься?
– Так он сроду никого не любил!.. – вытаращив глаза, шепотом воскликнула Маша. – Один как сыч. И с нами едва здоровается… Я думала – ему никто не нужен, а тут – ты! Верно, особенная какая…
Лара скромно пожала плечами.
– Ларис… ты это, заходи. Поболтаем. Надо ж познакомиться – соседи как-никак! – с азартом продолжила Маша. – Прямо сейчас заходи!
– Я не знаю…
– Заходи! – закричала Маша и отодвинула одну из досок в заборе. – Пролезешь?
Делать было нечего – в буквальном смысле. Лара нагнулась, подобралась и протиснулась в образовавшуюся щель.
– Тут смородина, осторожней, не зацепись… – Маша схватила Лару за руку и потащила за собой. Через мгновение Лара оказалась посреди двора – вытоптанного, пустого пространства, на котором стояли детские качели и деревянная садовая мебель – стол со скамейками… Куча песка. В песке копался мальчик лет пяти-шести.
В глубине участка – дом. Маленький, неказистый, бедный. Впрочем, и Маша смотрелась бедновато в своем ситцевом, полинявшем платье, и мальчик ее – чумазый, в кургузых одежках – наследным принцем не выглядел…
– Сын?
– Ага! – радостно кивнула Маша. – Иван, Ваня…
– Привет, Иван! – Лара весело помахала ребенку рукой. Мальчишка был светлым, курносым и глядел на мир точно так же, как и мать, – бесхитростно и приветливо.
– Ваня! Ты ж взрослый, поздоровался бы с тетей! – с притворной суровостью воскликнула Маша.
Ваня отложил ведерко с совком и затопал к Ларе. Солнце светило сквозь светлые, взъерошенные, давно не стриженные волосы ребенка – словно нимб висел над его головой…
– Здравствуйте, – отчетливым, тонким голоском произнес Ваня и протянул Ларе руку.
– Здравствуй! – радостно ответила Лара, пожимая его чумазую, тощую лапку. – Ты Ваня, а я – Лара. Будем знакомы.
– Будем знакомы, – неловко повторил ребенок и замер, глядя на мать.
– Ну все, иди обратно, не мешай нам! Иди-иди, играй.
Маша потащила Лару на веранду.
– Садись. Пива будешь?
– Холодненького? – встрепенулась Лара.
– Не совсем холодненького, но вполне прохладненького! – засмеялась Маша. – У меня в доме подпол, я там сейчас все храню… Холодильник, боюсь, накроется, в такую-то жарищу… Выключила его, – пояснила она.
Маша сходила в дом, вернулась минут через пять с пивом.
– Ну, за знакомство…
Они чокнулись бутылками.
– Да, жарища… – согласилась Лара, оглядывая двор, весь залитый солнцем. – Говорят, июль еще жарче будет.
– Куда уж жарче?! – всполошилась Маша. – Вон в Дивневе пожар недавно случился – окурок кто-то бросил… так все и вспыхнуло! Еле потушили! А за Дивневом – торфяники, если заполыхает – мало не покажется.
– Ужас, – сдержанно произнесла Лара.
– Мы бы с Ванькой в подполе сидели все это время, в прохладце. Но одно плохо – тесный он, подпол, там даже повернуться негде!
Дом Феликса был оборудован кондиционерами. Маша, наверное, таким богатством не обладала…
– Ты кто? – с любопытством спросила Маша, с ногами забравшись в продавленное, оборванное кресло напротив. – В смысле, по профессии?
– Никто. Уволили весной.
– Да? Сочувствую… а я медсестра. В больнице, в Дивневе. Платят копейки, если бы не пенсия… Я же вдова, – с улыбкой сказала Маша и кивнула на сына.
– Я тебе сочувствую!
– Ой, чего там… Зато Ваня у меня есть. Но он хороший был, муж мой. Колей звали. Шелопутный, конечно, и все такое… Но не злой! Нас любил, да… – Маша вдруг вскочила, забежала в дом, через минуту выскочила обратно, держа в руках коробочку. – Вот, Ларис, глянь. Это его медаль – за спасение утопающих. Он так гордился… Об нем даже в газете напечатали, – Маша всхлипнула.
Лара почувствовала, что у нее тоже перехватило горло.
Ей вдруг невыносимо стало жаль Машу, свои собственные беды показались ничтожными и надуманными.
Маша болтала не переставая, время от времени покрикивая издалека на сына.
Эта была очень простая женщина, которая легко плакала, легко смеялась.
Лара просидела у нее на веранде часа два, прослушав несметное число историй из Машиной жизни. О Машином детстве, ее родителях, о том, как Маша познакомилась с Колей, как у них родился Ваня, о какой-то гадине Сусанне, которая на Колю глаз положила, а Маша ей «чуть зенки ее поганые не повыцарапывала»… О том, как нелепо погиб Коля – разбился, упав с крыши строящегося дома… Коля был строителем, бывшим десантником, лихим парнем, презиравшим страховку.
