Татьяна Лисицына - Двойное предательство (СИ)
Дрожащими от волнения пальцами она послала ему следующее:
У меня страшные неприятности. Луис держит меня на своей вилле взаперти. Помоги мне.
Все! Сообщение было доставлено, но ответа от него пока не было. Катя опустилась в кресло, больше она ничего не могла сделать, во всяком случае, сейчас, только ждать. Она плеснула в стакан коньяку и села в кресло-качалку у окна. Она сама не заметила, как задремала и проснулась от легкого прикосновения к своему плечу. Она еле разлепила глаза: перед ней стоял темнокожий слуга Луиса. Он знаками показывал ей следовать за ним, бормоча что-то на своем языке. Катя заставила себя встать и молча пошла за ним. На одно мгновение, когда они спускались по лестнице, в ее голове мелькнула мысль, что можно столкнуть его вниз и попробовать убежать, но это было не в ее характере. Слуга привел ее в какую-то маленькую комнату с кроватью, на которую она легла прямо в одежде и заснула снова.
Глава 44
Утром она проснулась оттого, что услышала звук открывающейся двери. Она открыла глаза и увидела того же слугу, который привел ее сюда. Из-под опущенных ресниц Катя разглядела его. Среднего роста, лет пятидесяти, с темным лицом от загара, он держал в руках поднос с завтраком. Катя попробовала заговорить с ним, но он покачал головой и, поставив поднос, удалился, тщательно заперев за собой дверь. Катя посмотрела на завтрак и неожиданно почувствовала, что очень голодна. С большим удовольствием она выпила апельсиновый сок и съела яйца с лепешкой. Потом она встала и стала обследовать свою тюрьму. В маленькой комнате было лишь одно узкое окно с решеткой, выходившее куда-то в глухой двор, кровать и стул с тумбочкой. Вряд ли она бы смогла сориентироваться, в какой части дома она теперь находится. Грустно вздохнув, она пошла в ванную. Здесь все было очень скромно, но чисто. Катя задумалась о предназначении этой комнаты с решеткой, но ей ничего не пришло в голову. Возможно, ее использовали слуги, но зачем тогда решетка на окне? В любом случае Луис был теперь не так гостеприимен, как раньше, когда была жива Лена. Так и не придумав ничего, она умылась холодной водой и приняла душ. Очень хотелось снять черное платье, но смены одежды у нее не было. Походив по комнате, она опять улеглась на кровать — больше делать было нечего, только ждать развития событий и думать, думать, думать. В комнате не было ни книг, ни журналов, ни телевизора, что могло бы помочь скоротать время. До обеда она развлекала себя бесконечными звонками на мобильный Игоря, который по-прежнему был недоступен и хождением по комнате. К ней никто не приходил, в крохотной комнатушке стояла жара и духота, и все выглядело так как будто она действительно была в тюрьме. Был момент, когда она хотела закричать, но в последний момент зажала себе рот рукой — Луис не должен думать, что ее так легко сломить. Ее терзали бесконечные вопросы: где сейчас Игорь? почему не отвечает его мобильный? будет ли он спасать ее и где, в конце концов, Луис? Ближе к вечеру вошел тот же слуга с подносом.
— Где Луис? — истерично выкрикнула Катя.
Он покачал головой, показав, что не понимает. Как и в тот раз, он поставил поднос и ушел. Услышав звук поворачиваемого ключа в двери, Катя разрыдалась и уткнулась в подушку. Ее измучила неопределенность ее положения и не отвечавший телефон Игоря, который был единственной ниточкой, связывающей ее с внешним миром. Комната раскалилась, как парная, и Катя задыхалась от жары. По ее подсчетам, если он вылетел, то уже должен был быть здесь. Но тогда почему он не ответил на ее SMS? К тому же отчаявшийся Луис мог бы и его упрятать в такую же комнату. Все чаще и чаще в ее голове мелькала мысль — рассказать правду, но кто ей поверит? «Если бы Лена только знала, в какую историю я попаду, то, наверно, поняла бы меня», — думала Катя, в то же время, понимая, что если она это сделает, то не простит себя до конца жизни. В любом случае у нее теперь не было доказательств: письмо было уничтожено.
Так прошел вечер, и полночи, потом ей удалось уснуть. Светило солнце — начинался новый день, а она по-прежнему была пленницей. За дверью послышались тихие голоса, потом дверь открылась и, к огромной своей радости, Катя увидела Игоря, в сопровождении того же слуги с подносом. Не обращая на него внимания, Катя бросилась к нему на шею и заплакала. Он обнял ее своими сильными руками. Потом что-то сказал по-гречески слуге и тот вышел, заперев за собой дверь.
— Катюша! Девочка моя бедная! — он стирал ей слезы поцелуями.
— Как ты попал сюда? — спросила Катя, немного успокоившись. — И почему у тебя был выключен мобильный? И где Луис?
— Давай по порядку, — улыбнулся он и усадил Катю на кровать.
— Мобильный я, к сожалению, забыл зарядить, и он, выключился в тот самый момент, когда я прочел твое сообщение. Я уже был далеко от дома, поэтому не мог зарядить его и послать тебе ответ. Я так ругал себя за бестолковость, особенно когда понял, что не помню твоего номера наизусть, а значит не смогу послать тебе весточку даже с любого другого телефона. Короче, связь с тобой была потеряна, поэтому я взял билет на ближайший рейс и из аэропорта поехал сразу к Луису. Позвонил с парадного входа, но слуга долго отказывался меня пропустить к нему, мотивируя это тем, что хозяин болен и никого не принимает, но я, в конце концов, смог убедить его, сказав, что у меня есть важные новости для его хозяина, которые помогут ему поправиться. Конечно, это была ложь, но ложь во спасение, тем более что я понимал, что Луис просто в отчаянии, иначе он бы никогда так не поступил. Я нашел его в Лениной спальне, он лежал на кровати, рассматривая ее фотографии. Это было зрелище не для слабонервных: небритый и пьяный мужчина в Ленином халате с фотографиями и безумным взглядом. На какой-то момент мне показалось, что он сошел с ума. Он совершенно не удивился моему неожиданному появлению, скорее он его просто не заметил. Реальность исчезла для него, и я был тронут глубиной его горя; никогда в жизни я не видел, чтобы мужчина так убивался из-за женщины. Честно говоря, я не знал что делать, пока мне в голову не пришла мысль, что я просто должен сидеть с ним, пить и разговаривать. Другого выхода не было. Я сел рядом и начал молча рассматривать фотографии. Он первый начал мне что-то рассказывать о тех местах, где они были вместе с Леной и так далее. Потом он налил мне выпить и продолжал говорить. Постепенно мы дошли до того момента, когда он узнал о ее смерти. Здесь он уже плакал, не стесняясь меня, и я заметил, что он старается не упоминать твое имя. Он уверен, что ты знаешь причину ее смерти, и, как я ни старался, я не смог убедить его в том, что если ты знаешь и не говоришь, то у тебя должна быть веская причина. Но он был непреклонен — ты должна рассказать ему, иначе он тебя не выпустит. Когда я понял, что переубедить его невозможно, его просто заклинило, я попробовал другой ход, и это сработало.
— Это какой? — подозрительно спросила Катя.
— Мужской секрет. Лучше расскажи, как ты. Наверно, испугалась, бедняжка? — ласково спросил Игорь, заглядывая в ее глаза.
— Все плохо, — печально сказала Катя. — Я очень переживаю из-за Лены, а тут еще Луис, как с ума сошел. И все-таки что ты пообещал Луису?
— Убедить тебя рассказать ему то, что ты знаешь. Ведь ты знаешь? — он посмотрел ее в глаза.
— Знаю, — вздохнула Катя, — Лена оставила мне письмо, в котором она все объяснила, но она умоляла меня никому не говорить. Поверь мне, у нее была причина, чтобы уйти из жизни.
— И где письмо?
— Я сожгла его, это было ее последнее желание. Она умоляла меня не раскрывать ее тайну.
— Тогда зачем она рассказала это тебе? — спросил Игорь. — Почему она просто не сделала это, не объясняя никому?
— Думаю, что она просто должна была выговориться, а потом в письме еще было много всего другого. Она хотела, чтобы я знала правду. Мы были подругами, понимаешь?
— Понимаю, — Игорь обхватил руками голову. — Значит, ты не можешь это рассказать?
— Нет, — Катя покачала головой. — Сейчас, еще более чем раньше, я понимаю, почему она просила меня сохранить все в тайне.
— Но должен же быть какой-то выход, — Игорь встал с дивана и начал ходить по комнате точно так же, как это делала Катя. — Я знаю, что некоторые дамочки просто сходят с ума от того, что им скучно, — начал рассуждать он вслух, — Каждый день похож на предыдущий: салоны красоты, магазины, болтовня с подругами и ссоры с прислугой.
— Все это не подходит к Лене. Она жила, понимаешь, она любила жизнь, любила вечеринки и развлечения, у нее было много знакомых, к тому же у нее было занятие. Она любила рисовать больше всего на свете.
— Она была художницей?
— Да, она была талантлива.
