Луиза Пеннингтон - Грехи ангелов
— Оно должно тебе понравиться, — сказала она, внося вино и два бокала. — Мы держим его на случай бессонницы.
Роуз тихо вздохнула: вообще-то вино было собственностью Барби, и к ее возвращению в конце недели нужно будет купить новую бутылку.
Дрю сделал глоток этой розовой жидкости.
— Похоже на содовую.
— Ты хочешь сказать — лимонад?
— Не знаю, как вы называете ее здесь, в Англии, — равнодушно сказал он и взглянул на Роуз, на лице которой было написано желание угодить ему. — Слушай, а почему бы нам не выпить вино в более удобном положении?
Роуз задрожала от волнения.
— Ты ведь не будешь возражать, правда? — продолжал он вкрадчивым тоном.
Дрю поставил свой бокал и взял ее за руку. Она нерешительно шагнула к нему, и он поднялся из кресла.
— Ты что, волнуешься?
Роуз кивнула, а он обнял ее и привлек к себе.
— Не нужно волноваться, прелесть моя, — сказал он. — Я ведь не кусаюсь.
Не особенно больно во всяком случае.
Шторы в ее спальне были задернуты, и в комнате царил полумрак, однако он разглядел узкую неразобранную постель и несколько мягких игрушек — главным образом плюшевых мишек, которые были рассажены где только возможно. Когда он затворил за собой дверь, то увидел десятка два или даже больше открыток с изображением тех же плюшевых медведей различных форм и размеров. Роуз включила ночник, и взгляд Дрю наткнулся на висящую над маленьким резным камином старую фотографию Али Магроу и Райна О`Нила, под которой была выведена стереотипная фраза «Любовь согревает одинокие сердца».
Дрю попросил ее раздеться, и она покорно, как ребенок, хотя и несколько скованно, принялась снимать одежду. Когда он положил ее на кровать и она взглянула в его мрачные, темные глаза, ей стало немного не по себе.
Все произошло очень быстро. Дрю не испытывал особого желания и не пытался продлить их близость. Он едва слышал ее слабые стоны и почти не чувствовал, как ее нежные пальцы гладили его щеки, шею, спину. Он и ее едва чувствовал. Однако испытал подобие удовольствия от сознания, что это продлилось даже дольше, чем когда он просто мастурбировал в одиночестве.
Роуз прильнула к нему в полумраке. Ее беспокойство и сомнения улетучились. Она получила роль в «Мэрилин» и будет звездой — все так говорят, а кроме того, она встретила Дрю. С легким счастливым вздохом она провела пальцем по его волосатой груди, а потом подняла глаза и с обожанием взглянула ему в лицо. Глаза Дрю были закрыты. Кровь прилила к щекам Роуз, а сердце тревожно забилось. C абсолютной ясностью она поняла вдруг, что никогда в жизни не будет счастлива так, как в это мгновение.
Жена Доджи скончалась.
В центре пестрой толпы людей, которые пришли на поминки, Анжела углядела голову Доджи. Она прошла через просторный, залитый солнечным светом холл и оказалась в салоне, отделанном в современном испанском стиле. Салон этот был особой гордостью Мириам в ее восхитительной резиденции неподалеку от Сан-Марино.
Внезапно Анжела ощутила что-то вроде стыда, ведь она шесть лет ждала этого момента. Жена Доджи была единственным человеком, который стоял на ее пути к достижению заветной цели. Шесть лет игры в кошки-мышки. Однако в том, что Мириам наконец умерла, не было ее вины. И вообще ничьей вины в этом не было. Просто Мириам не повезло. Зато повезло ей, Анжеле.
Анжела была в шелковом цвета морской волны платье от Арнольда Скаази, которое она специально заказала для этого случая еще несколько месяцев тому назад. Платье было умопомрачительное. Вообще-то Анжела некоторое время колебалась — не заказать ли черное. Надеть черное платье — вот все, что она могла сделать в подобных обстоятельствах. Однако черный цвет ей никогда не шел. Кроме того, он еще и так старил!..
Едва заметная удовлетворенная улыбка появилась в уголках ее губ. Она стояла под широкой аркой перед раскрытыми дверями. Перед ней было целое созвездие знаменитостей, богачей и властей предержащих. Такое собрание можно было увидеть разве что на премьере в опере или на важнейшем политическом мероприятии. Около балкона стояла чета Киссинджеров. Справа от них Синатра. Чуть сзади Джесси Джексон, Энн Гетти, чета Шварценеггеров, Тедди Кеннеди, Дэн Куэйл, Майкл Айснер, Палома Пикассо…
Cколько Анжеле пришлось вытерпеть! Долгие месяцы ожидания, ожидания и ожидания. Всяческие ухищрения, cкука. И вот теперь она должна была унаследовать всех «друзей», приемы, уик-энды. Всем этим бедняжка Мириам уже давно не в состоянии была пользоваться. Что ж, нет худа без добра. Кажется, так говорят?..
Она взглянула на ближайший серебряный поднос и слегка покраснела: все бокалы на нем были пусты. Ее мучила жажда, и она не отказалась бы выпить бокал шампанского, однако и на других подносах, которые были расставлены по всему помещению, не нашлось полного бокала. Она мысленно отметила, что потом нужно будет обязательно узнать имена недобросовестных распорядителей. Такая небрежность недопустима. Это нужно менять. Раз уж Доджи и она собираются придать своим отношениям официальный статус.
Зато ее глаза радостно вспыхнули, когда она взглянула на изумительный белоснежный потолок виллы в испанском стиле. Вообще все здесь было вылизано до блеска стараниями Мириам. Стены были обтянуты старинной кожей с вытисненными на ней узорами. Эту идею Мириам заимствовала у Рудольфа Нуриева, когда была у того в гостях во время своего последнего посещения Европы. Анжела любовно провела ладонью по инкрустированной крышке клавесина, приобретение которого тоже было милой причудой Мириам.
Анжела подошла к открытому окну, из которого веяло ароматом жасмина и олеандра. Сад за окном раскинулся до самого моря.
— Анжела! — услышала она у себя за спиной.
Обернувшись, она увидела полную даму в слишком зауженном платье.
— Как поживаешь? — поинтересовалась дама.
— Замечательно, Дакота! Просто замечательно!
Анжела всегда недоумевала по поводу этого странного имени — Дакота. Это все равно что назвать ребенка Западной Вирджинией или Северной Каролиной. Сразу приходили на ум ковбои и крупный рогатый скот. Старшую дочь Дакота назвала Аспен — в честь лыжного курорта, где она познакомилась с ее будущим отцом и своим первым мужем. Всего через два года их супружества муженек покончил с собой, сиганув со знаменитого моста самоубийц Золотые Ворота.
— Ну что, как Доджи? — доверительным тоном поинтересовалась Дакота.
— А почему ты меня об этом спрашиваешь?
— Ну как же, Энджи? — удивилась дама.
Анжела терпеть не могла, когда ее называли Энджи.
— Брось, ты же прекрасно понимаешь, о чем я… — не унималась Дакота.
