Алёна Лепская - Рок, туше́ и белая ворона.
Я наморщила нос, выходя из склепа. Не люблю дождь, у меня от него волосы закручиваются. Костя прикурил сигарету и одарил меня озадаченным взглядом.
― Я твоих кудряшек лет с одиннадцати не видел, ― усмехнулся Костя, потянув меня за закручивающуюся на глазах прядку, ― Я думал ты чего там с ними делаешь.
― Почему? ― спросила я когда мы вышли на дорогу, ― Сколько живу, столько думаю: почему ты женился на Инне? Она же… ― я запуталась в выборе прилагательных для неё, ― Почему?
― Потому что честный идиот ― такой ответ тебя устроит? ― невесело усмехнулся отец. Я скрестила руки на груди.
― Это я уже слышала. То есть, ты на ней женился, только из-за меня? ― (так и знала!) ― Так какого же чёрта, ты думал?
― Думал, что смогу выстроить из этого семью, ― ответил Костя, ― Так ведь тоже бывает, когда именно ребёнок является фундаментом семьи. Вот я например, яркий тому пример. У моих родителей, твоих бабушки и дедушки, это получилось. Я как видишь облажался. С твоей матерью, невозможно было что либо строить.
Да уж построишь с ней.
― Постой… ― я поймала фигуру слева от дороги и встала, как вкопанная.
― Что? ― не понял отец, прослеживая мой взгляд, ― Рафаэль? Вот так вспомнишь… ― пробормотал Костя, ― А…
― Не знаю. ― перебила я. Честно говоря хотела бы знать, но не знаю. Отец крутил зажигалку в руке, пока Раф, не спешно отошёл от надгробия вдалеке, направилась по маленькой дорожке, между рядов надгробий, ведущей к дороге. Как ни абсурдно, но в такой обстановке, он смотрелся очень эффектно. Одетый в потёртые тёмные джинсы, завышенные белые кроссовки и узкую белую футболку, под расстёгнутой чёрной рубашкой, закатанной до локтей.
Он спрятал руки в карманы джинсов, смотря под ноги. Чёрные мокрые пряди спадали на лоб. Тонкая ткань одежды, промокла насквозь. Мне стало зябко от этого и я плотнее укуталась в кожанку. От браслетов на его запястьях, а особенно от догадок, что они скрывают, стало не по себе. Парень казался подваленным, сокрушённым. Таким я никогда его не видела. Кладбище не для всех простое посещение усопших предков.
Было что-то неправильное в его виде. В паре метрах от нас, я разглядела несостыковку. Чёрная оправа очков, предположительно для коррекции зрения ― это вообще последнее что я когда либо ожидала увидеть на этом лице. Судя по его взгляду, я ― это последнее что ожидал увидеть он. Лёгким движением руки очки исчезли с его глаз. Лёгким движением пожал руку моего отца и поприветствовал. Лёгкий изгиб в уголке губ, глядя на меня, дрогнул. Блеф.
У Кости, Слава Богам, хватило такта не спрашивать, что Гордеев тут вообще делает. На фоне мокрых прядей волос, цвета вороньего крыла, он был очень бледен. Напряжение, волнами исходившее от Рафа, клянусь, можно было потрогать рукой. Молчание стало тяготить я хотела переключиться. Я усмехнулась. Отец вопросительно на меня посмотрел.
― Ты чего это хихикаешь?
― Я просто вспомнила кое-что, ― посмеивалась я, ― Это правда, что дед, бабушку из резервации выкрал? ― спросила я. Гордеев встрепенулся слегка, выходя из тяжелой прострации.
― Да, ― улыбнулся Костя, ― Причём ему уже под сорок было, да и мама уже не юная была.
Вообще, да. Потому-то они и покинули нас так рано. Странно. Вообще-то бабушка была красивой…
― А что в племени ей за столько лет, мужа не нашлось? ― спросила я, не совсем понимая, как это так получилось.
― Да, просто её никто в жёны не брал, ― усмехнулся отец, ― Из-за характера. Такая же как ты, строптивая была и вредная.
― Да, да, да! ― рассмеялась я, ― Я до сих пор помню, что дед, её, ведьмой до скончания веков звал! Минуточку, ― я уставилась на отца, ― Это я-то строптивая?
― Ещё какая! ― закивал Костя.
Уголок губ у некоторых в прострации, чуть дёрнулся в усмешке. Отец неопределённо хмыкнул.
― Хм, они со своей группой, как-то сломались по дороге из Аризоны и как раз на территории резервации, к юго-востоку штата Юта. Ну вот там-то он её и увидел.
― А красть-то зачем было? ― не поняла я. Костя повёл бровью, криво улыбаясь.
― Да она его послала куда подальше! Я же говорю, что у бабки твоей характер был тяжелый. Ну батя мой тоже знаешь ли ангелом не был. К тому же он тогда ещё не говорил на-дене. А на нём-то она его и послала.
― Ой, а так он типа не понял, что был послан! ― ехидничала я.
― Я не знаю, что именно он там понял, а что ― нет, но утром шаман не досчитался своей дочери, а через девять месяцев родился я! ― потешался отец.
Приближаясь к выходу, Рафаэль выцепил ключи от машины, из кармана джинс. Руки пробивала заметная дрожь и он сильно зажал одно запястье обхватив ладонью, словно пытался усмирить дрожь, похожую едва ли не на судорогу. Дерьмовые признаки.
― Угу, значит ты за рулём? ― осведомилась я. Он кивнул.
― Да. ― голос был глух и бесстрастен. Я обогнала его. В одно движение руки отняла ключи из ослабленных пальцев. Он остановился и замер, только поднял на меня прищуренный взгляд. Плевать. Разозлиться на меня за это он может когда угодно позже. Развернувшись пошла на выход, крутя ключи на пальце.
― Не дай ей сесть за руль ашкий[35], она тебя прикончит! ― заговорщически потешался отец. В таком состоянии он скорее сам себя прикончит при первом же повороте.
― Я всё слышу! ― крикнула я.
― Ты не умеешь водить, женщина!
― Клевета! ― отсалютовала я рукой с ключами, ― По всем статьям!
― Я предупредил! ― рассмеялся Костя. И явно не меня он там предупредил.
Дождь сменился солнышком и я стянула кожанку, вдыхая запах озона, со сладкой примесью арабского жасмина от своих влажных волос. Выйдя на парковку отжала брелок сигнализации, отслеживая звук. Кажется мне потребуется грёбаный домкрат, чтобы поднять свою челюсть с асфальта…
Сhevrolet Camaro GT.
Чёрный и сверкающий, как если бы его купили только вчера. Таких машин по пальцам пересчитать. Мне потребовался глубокий вдох.
― Колян всё лето убил, чтобы его восстановить. ― сказал Раф, обходя меня со спины, скользя ладонями по моей талии, застигая меня врасплох, заставляя дрожать. ― Я тебя умоляю, Тори, не угробь тачку.
У него ледяные руки и он явно боролся с желанием подойти и захлопнуть мой рот, возвращая челюсть с земли на положенное ей место.
― Чёрт, ― сорвалось у меня со сломанным выдохам, ― Откуда он у тебя?
Раф прикурил сигарету, скользнув на пассажирское.
― Покататься взял. Поехали уже, мне….
Конец реплики я не услышала. Я будто прибывая в сомнамбуле села за руль. Завела движок, выехала с парковки, слушая ровное урчание мотора. Что угодно, только не грохот своего сердца.
