Елена Гайворонская - Пепел звезд
Рядом с ней, откуда ни возьмись, появилась маленькая худенькая старушка в белоснежном платочке.
Она была какой-то особенной, не похожей ни на ворчливых бабушек на лавочках, ни на эмансипированных западных дам «третьего возраста». Ада невольно залюбовалась ее лицом – удивительно моложавым, невзирая на паутинки морщинок, одухотворенным, с ясным взглядом светло-голубых глаз, какой бывает обычно у младенцев или очень пожилых людей.
– Спасибо, – смущенно сказала Ада. – Но я, вообще-то, не христианка. Разве не видно?
– Я вижу, что у тебя добрая душа, – улыбнулась старая женщина. – А это самое главное. Господь-то, он един для всякого. Это уж мы, люди, по неразумению своему, вздумали растащить его на части, каждый – к себе. А как можно разделить любовь, добро, свет? Они или есть, или нет их вовсе. А ты что думаешь, деточка?
– Не знаю. Я уже давно стараюсь ни о чем не думать, и ни во что не верю. Плыву по течению.
– Это грусть в тебе говорит. Оттого, что темно. Но ведь впереди всегда солнечный день. Господь так распорядился, а как же иначе? Как бы человек понял, что вот оно, счастье, ежели б лиха не хлебнул?
Упустил, да и все. А ты гляди смелей, дочка. Навстречу судьбе своей идешь.
– Спасибо вам на добром слове.
– Не за что, дочка. И сама на него не скупись. Нет ведь ничего дешевле и дороже, чем слово доброе.
Так? – старушка снова улыбнулась.
– Да, – Ада протянула ей цветы. – Возьмите, это вам.
Две ярко-желтые фары, подобно глазам огромного зверя, быстро приближались. Олег невольно вжался в сиденье.
Черный джип, огромный, как танк, стремительный, как ураган, несся навстречу. На мгновение Олегу почудилось, что, сквозь сотни разделяющих их метров, через дымчатые стекла и ревущую мглу, он видит лицо противника – мертвенно-бледное, с презрительной усмешкой на узких губах, лицо одержимого превосходством над жалкими смертными людишками и самой Вечностью, не признающего ни законов разума, ни каких-либо других…
Олег понял – Ник не свернет. Ни за что. Никогда.
Свет фар ослепил его. За миг перед столкновением Олег, ударив по тормозам, бросил руль вправо.
Удар пришелся на левое заднее крыло. «БМВ» закрутило, как щепку в водовороте. Пробив бетонную ограду, автомобиль пролетел сквозь заросли кустарника и, переломив, как спичку, ствол молодого деревца, ткнулся в его свежий обрубок.
Марина прошла через тройной кордон охраны.
– Как в Кремль, – заметила она последнему, двухметровому хлопцу с автоматом наперевес.
Тот довольно ухмыльнулся.
– Как раз в Кремле можно и не ставить.
Вышедшая навстречу «экономка» – немолодая дородная дама, выполняющая всю работу по дому, доложила:
– У Антонвикторыча гость. Где вы будете ужинать?
– Все равно. Куда посадите. Лишь бы было чем.
«Экономка» принялась перечислять ей блюда. Марина поблагодарила и попросила первое из того, что было названо. Всякий раз она чувствовала неловкость, читая в глазах этой женщины боязнь не угодить.
Все попытки объяснить, что церемонии ни к чему, были безуспешны – Нина Петровна с маниакальным упорством твердила, мол, Марина теперь хозяйка – так сказал Антон Викторович… А его слово было для нее тем же, что воля верховного вождя для затерянного в джунглях племени аборигенов.
– Я подам вам ужин во вторую гостиную.
– Отлично.
Марина испытала облегчение, когда домработница ушла.
«Интересно, а где эта вторая гостиная?»
В такие минуты Марина ощущала ностальгию по родной коммуналке. По добродушному Степанычу, крикливой Лиде и ее неугомонным сорванцам… Надо бы навестить их как-нибудь… Но что она им скажет? «Привет, у меня теперь богатый любовник»? Звучит не очень…
Поплутав по закоулкам и коридорам дома, Марина услыхала голоса, доносившиеся из-за неплотно закрытой двери. Громкий, резкий – Антона. Второй – чуть надтреснутый, обволакивающий, вкрадчивый – невидимого гостя.
– …предлагает обмен, – говорил Антон, – долю в его золоте на участие в нашем спирте.
– Почему?
– В штатах у него возникли проблемы с Интерполом. Он засветился. «Голден СМА» уже трясли.
– Этого следовало ожидать. Они не жалуют наших ребят. А нам ни к чем чужие проблемы. Своих хватает.
– Это верно. Какая-то сука упорно метит нашу территорию. Что думает эксперт об убийстве Соленого?
– Считает, что это почерк Тарантино.
– Та-ак… – проговорил Антон с какой-то зловещей интонацией.
Тресь! Марина распахнула дверь так, что та бряцнула о предохранитель на полу.
– Добрый вечер, – Марина придала лицу максимальную степень невинности.
Антон стоял у окна. У него был вид боксера, занявшего глухую оборону. Взгляд исподлобья, губы сжаты в тонкую нить. Мышцы на сцепленных руках напряжены так, что, кажется, вот-вот разорвут ткань джемпера. Его собеседник, напротив, держался спокойно, уравновешенно, будто стратег, вынашивающий план действий. Он сидел на диване, перекинув ногу на ногу. Сухощавый, лысоватый, сутуловатый, напоминающий школьного учителя или научного работника. Завидев Марину, он поднялся, окинул ее цепким, подозрительным взглядом из-под квадратных, с затемненными стеклами, очков, протянул длиннопалую руку.
– Аркадий.
– Очень приятно.
Они оба сдержанно улыбнулись.
– Не буду вам мешать.
Не дожидаясь ответа, Марина вышла и плотно закрыла за собой массивную дубовую дверь.
Олег открыл глаза.
Тупая боль саданула в висок, но, вместе с ней, пришло осознание: «Я жив».
Лобовое стекло превратилось в гигантскую, испещренную осколочными брызгами паутину.
Он рванулся, но грудь резанул ремень безопасности, малость, к которой приучил отец: «Никогда не рискуй понапрасну». Сегодня Олег впервые отступил от этого правила. Впрочем, было что-то в этой смертельной игре, в опьяняющем чувстве победы над собой, соперником и самим небытием, в животной радости от простой возможности дышать, двигаться, мыслить… Никогда прежде он не задумывался о ценности самой жизни, в глупом эгоцентризме считая, что нет ничего банальнее и скучнее обыденного понятия – жизнь.
И тотчас, вслед за головокружительным ощущением восторга, шевельнулась тревога: «Где же этот придурок Ник?»
Олег отстегнул ремень, толкнул дверцу. Та не поддавалась. Правое колено пронзила острая боль.
Неужели перелом? Стиснув зубы, он пошевелил ногой. Согнул, разогнул. Нет, кажется, обошлось.
Теперь нужно как-то выбраться, попасть домой. И чтобы этот недоумок молчал. Отец за подобные состязания по голове не погладит. А Олегу вовсе ни к чему портить с ним отношения.
Дверца, наконец, поддалась. Морщась, Олег вылез наружу. Стоял, покачиваясь, ловя ртом колючий воздух. Ноющая боль в колене отдавала в затылок. Надо же, какая связь… Автомобиль отнесло от дороги метров на шесть. Олег снова подивился, как остался в живых, только теперь ощутив страх.
