Анна Яковлева - Тоннель желаний
Таськино коварство заставило Ленку нарушить нейтралитет.
– Николай, постой, – с интонацией Офелии перед самоубийством попросила она, – может, не обязательно сворачиваться? Мы же не открыли консервы, давай их утопим или закопаем и будем считать, что ничего не было.
Анохин окинул Ленку скептическим взглядом:
– Как у тебя все просто. Судьбу не обманешь. – Он подхватил ведро, плеснув водой в угрожающей близости к костру.
– Подожди, – Ленка заслонила собой костер, – ну давай хоть попробуем порыбачить. Не выйдет ничего – перекусим и разъедемся по домам.
– Вот именно, – поддакнула Таська. Она все еще отказывалась верить, что это не игра. Ко всему на нервной почве у нее разгорелся аппетит, и голодное урчание в желудке отвлекало от конфликта.
Ленка продолжала заговаривать зубы Анохину, подхалимски заглядывала в глаза:
– Смотри, какая погода – шепчет. Должен быть отличный клев. Давай хотя бы по разу удочки закинем. Я прикорм такой привезла – пальчики оближешь. Может, за удачу по маленькой, а, Николай?
Боря с Геной преданно смотрели в рот вожаку.
Лоб у Николая собрался складками, некоторое время он, держась за сердце, затуманенным взором глядел вдаль. Наконец сплеча рассек воздух ладонью:
– Черт с вами, не пропадать же добру. Наливай!
Точно по сигналу ракетницы, все сорвались со своих мест, засуетились вокруг рюкзаков.
У Таськи вырвался вздох облегчения.
Она снова пристроила куртку на песчаный холмик и в изнеможении опустилась на нее. Ленка тотчас сунула ей в руку пластиковый стаканчик.
– За рыбалку, – отбросив последние сомнения, постановил Николай.
Тару у Таисии он изъял как не внушающую доверия и заменил железной кружкой.
– За рыбаков, – присовокупила Ленка, протягивая Николаю кружку с водкой.
Таська заподозрила неладное. Так-так-так.
Сейчас эти суеверные придурки наклюкаются, и кто поведет джип? Или они ночевать здесь собрались?
Ночевки в дикой природе приводили Таську в состояние первобытного ужаса.
Ванной и душа нет. Горячей воды нет. Туалета нет. Постели нет.
Да в гробу она видела такую природу!
Очевидно, на лице у Таськи читалась невысказанная мука, потому что Боря, глядя на нее, подмигнул:
– Ну-ну, ты того… не расстраивайся так. С кем не бывает. Ты ж не со зла, а по неопытности.
– Незнание законов не освобождает от ответственности, – вредничал Гена.
– Только попробуй сказать, что ты не пьешь, – упредил Таську Анохин.
Напрасно Таськин умоляющий взгляд метался в поисках сочувствия. Ее окружали непроницаемые лица. Тогда она с отчаянной решимостью посмотрела на прозрачную жидкость, болтавшуюся в кружке, выдохнула и дернула половину.
Докатилась. С утра хлестать водку – такого с ней раньше не бывало.
Со скучающими физиономиями рыбаки наблюдали, как Таська с открытым ртом и выпученными глазами ищет пакет с солеными огурцами. Принимали зачет.
Огурцы нашлись в пластиковой тарелке, Таська ухватила один, хрустнула и задышала.
Много чего не бывало с ней раньше. Раньше она не летала на Сахалин, не ездила на рыбалку и вообще была домохозяйкой. Раньше…
Раньше она была мужней женой, а сейчас она кто?
Забыв о рыбаках, Таська хрустела огурцом и смотрела остановившимися глазами в костер. Близкий огонь, природа и водка разрумянили щеки, она похорошела.
– Гляньте, – обратил внимание Гена, – наша москвичка-то раскраснелась. Подлить тебе?
Таська махнула головой:
– Подлить.
– По-моему, тебе надо пропустить, – высказалась Ленка.
– Пропущу, – с той же готовностью согласилась Таська.
Окружающие казались ей милягами.
Все, что до этого раздражало: мелкая вязаная шапочка, делающая Гену лопоухим, пафосный перстень на мизинце у Николая и татуировка в виде якоря между большим и указательным пальцем Бориса – все теперь умиляло.
И – главное! – вчерашнее Ленкино признание сейчас казалось пьяным бредом. Тоннель-мистификатор, тоннель, который исполняет желания шиворот-навыворот – полный бред.
Вместо того чтобы стать настоящим мачо, Славка валяется в гипсе.
Вместо того чтобы стать уступчивым и покладистым, Егор превратился в овощ.
Так не бывает.
Ну при чем здесь тоннель, если машина попала в оползень? Ясно же – ни при чем.
– Закусывай давай, москвичка. – Боря сунул Таське бутерброд с икрой.
От наплыва чувств Таська хотела Борю поцеловать, но промахнулась, и быстро утешилась куском белого хлеба, от души намазанным маслом и икрой.
– Ууу, – с блаженством простонала Таисия, погрузив зубы в бутерброд и кончиком языка давя лопающиеся икринки.
Такого бутерброда она никогда в жизни не пробовала. Такой икры и такого масла. И такого хлеба. И вообще давно она так вкусно не ела в такой замечательной компании.
Ленка еще совала Таське какую-то закуску, но свежий воздух, смена часовых поясов, недосып и, что немаловажно, избыток алкоголя в крови опрокинули московскую гостью в нокаут.
* * *Совершенно не врубаясь, Таська рассматривала низкий потолок. Для квартиры слишком тесно, для склепа – слишком светло.
Наконец до нее дошло, что это не склеп и не малогабаритная квартира, а салон «хаммера».
В салоне было душно, пахло сигаретным дымом, пылью и кожаной обивкой.
Оторвав тяжелую голову от шикарного ложа из кресел, Таська посмотрела на циферблат часов – елки-палки, почти двенадцать.
Насилу отыскав встроенную в панель ручку, распахнула дверцу с затемненным стеклом и прищурилась на ослепительно сверкающую озерную воду.
Прикрываясь козырьком ладони, обследовала местность.
Над берегом стелился грустный дымок затухающего костра, в нескольких десятках метров от берега маячила лодка, а в ней – трое, не считая Ленки (Ленка определялась безошибочно по ярко-красной куртке).
Насколько можно было разглядеть – все сидели с удочками.
Таська поняла, что проспала царствие небесное.
Она зевнула, почесала глаз, выбралась из джипа и зябко поежилась: прохладный воздух был пропитан влагой.
Найдя куртку, взятую напрокат у Ленки, Тася влезла в нее и вдруг почувствовала всю нелепость ситуации и свою неуместность. Приехать на рыбалку и проспать все в джипе – это только она так умеет. Рыбаки тоже хороши. Почему было сначала не поговорить о деле?
Она еще потопталась на берегу, помахала рукой, пытаясь привлечь к себе внимание, но лодка не отвечала на сигналы.
Переговоры имели все шансы сорваться – ясно как белый день.
Следовало предпринять что-нибудь из ряда вон выходящее. Отчубучить, как выражалась Яга.
Вспомнив Ягу, Таська вспомнила дом и унеслась мыслями далеко от озера.
– Привет столичным пожарникам! – произнес мужской голос совсем близко.
