Сандра Браун - Роковой имидж
Трент скрестил руки на груди.
— Продолжай, если хочешь. К чему ты ведешь?
— К тому, что с каждой из этих дам все у тебя было нормально, пока ты выигрывал. Один неудачный матч, и все — конец, финиш, разрыв.
— Да, после неудачной игры я бываю не в духе. Ну и что с того?
— Дело не только в твоем плохом настроении. Во взаимоотношениях с женщиной ты должен быть лидером, звездой. Разве ты позволишь ей хоть в чем-то превзойти тебя? На поле и в делах ты любишь жесткую игру, с радостью принимаешь брошенный тебе вызов и всегда сражаешься по правилам. Однако в личной жизни ты не потерпишь никакой конкуренции. Красивая, знаменитая, талантливая или просто чертовски удачливая женщина представляет колоссальную угрозу твоему эго, особенно когда ты проигрываешь на поле или… или, как теперь — повредил плечо и рискуешь выбыть из большого спорта. — Том подошел поближе и сказал тихо, будто пытаясь утешить:
— Не правда ли, Эне Рэмси затмить тебя не по силам?
Скрипнув зубами, Трент резко обернулся, но Том не испугался и продолжал как ни в чем не бывало:
— Она не блещет красотой, одевается гораздо хуже, чем ты, и денег у нее меньше, чем у тебя. Возможно, она талантлива, но ведь ты и сам не промах — звезда в мире футбола. — Том грустно вздохнул и положил руку на плечо друга. — Наверное, именно такая женщина тебе нужна была пару недель назад. Она обожает тебя, слепо верит каждому твоему слову. Давай посмотрим правде в глаза — ты сбежал сюда, когда в твоей жизни началась полоса неудач, и использовал Эну, чтобы подлечить свое уязвленное самолюбие.
Ярость, бушевавшая в Тренте в начале разговора, исчезла — пожалуй, в чем-то Том был прав. Трент уважал Тома Тенди и как профессионального спортсмена, и как хорошего человека. На протяжении многих лет их связывала настоящая мужская дружба, поэтому Том был вправе открыто выражать свои мысли.
— Конечно, в твоих словах есть рациональное зерно, но в одном ты ошибаешься — я всем сердцем люблю Эну Рэмси. Сначала все было именно так, как ты предполагаешь, — мне просто хотелось поразвлечься. Эна оказалась под рукой, так почему бы не воспользоваться? Мне все равно нечем было заняться. — Трент поднял голову и посмотрел другу в глаза. — Но только с ней впервые в жизни я узнал, что значит настоящая близость с женщиной. Наверное, это звучит глупо, но я влюблен в нее по уши. Пусть она не похожа на других. Может, именно это и пробудило во мне такое сильное чувство.
Том долго вглядывался в лицо приятеля, пытаясь понять, не шутит ли он. Затем его некрасивое лицо расплылось в смущенной улыбке.
— В таком случае, извини, я был не прав. Желаю, чтобы у вас все получилось. Мир? — Том протянул руку.
Трент с радостью пожал ее и хлопнул друга по плечу:
— Мир.
Вскоре Том ушел, а Трент, перепрыгивая через несколько ступенек, помчался по лестнице, во все горло зовя Эну.
— Что случилось? Где пожар? — спросила девушка, выглядывая в коридор.
— Здесь.
Трент показал себе на грудь, завел ее обратно в комнату, пяткой закрыл дверь и заключил Рэну в объятия.
— Я хочу тебя.
— Трент!.. — смеясь и пытаясь вырваться из его сильных рук, взмолилась она.
— Прямо сейчас.
— Но, Трент, я не могу прервать…
Трент вновь склонился над ней. Опытные руки скользили по плавным изгибам ее тела. Трент уже знал, какие ласки доставляют особое удовольствие его любимой, и щедро использовал накопленный опыт.
Пожар, о котором говорил Трент, захватил и Рэну. О каком еще сопротивлении тут можно было говорить?..
Когда все закончилось, он еще долго лежал неподвижно, вдыхая цветочный аромат ее шелковистых волос. На улице уже стемнело, но и в сумерках Трент различал черты своей возлюбленной и недоумевал, почему Том не увидел, как она прекрасна. Густые длинные волосы рассыпались веером над ее головой, а нежная кожа излучала волшебный свет.
Вскоре Трент ощутил новый прилив желания. В этот раз все происходило медленно, нежность переполняла их.
Ни единой женщине не удавалось доставить ему такое наслаждение. На протяжении всего вечера Трент снова и снова утверждался в этой мысли, отметая все, что говорил ему старина Том.
Глава 9
Ранним утром Рэна лежала в полудреме и вспоминала, почему ей так не хочется просыпаться. Ответ пришел незамедлительно, и она зажмурилась, не желая никогда больше открывать глаза.
Настал день отъезда Трента.
Повернувшись на спину, Рэна с тоской уставилась в потолок и подумала, сможет ли она выдержать это испытание с честью. Однако долго ей грустить не пришлось. В дверь постучали, и Рэна моментально вскочила. На пороге стоял Трент.
— Если бы ты позволила мне остаться на ночь, мне бы не пришлось в шесть часов утра красться по коридору к твоей комнате. Но я все равно тебя люблю. — Трент подался вперед и поцеловал ее.
Хотя Руби давно знала всю правду об их отношениях, Рэна упорно стояла на своем и не позволяла Тренту ночевать с ней в одной постели, считая, что каждому из них необходимо время от времени побыть наедине со своими мыслями.
— Почему ты не одета для пробежки?
— Я не думала, что ты сегодня побежишь, — прошептала она.
— Ты ошибаешься. У нас еще долго не будет возможности побегать вместе по пляжу Галвестона. — Трент вытянул руку и похлопал девушку по плечу. — Поторопись, а я пока разомнусь на газоне перед домом.
Итак, Трент собирался притворяться, что этот день ничем не отличается от других.
И действительно, начинался этот день как всегда. Возвратившись после изнурительной пробежки, они выпили сока и позавтракали, поднялись по лестнице на второй этаж и направились было каждый к своей спальне, как вдруг Трент схватил Рэну за руку и затащил к себе в комнату.
— Что ты делаешь?
— Запираю дверь, чтобы ты не сбежала. Сегодня мы примем душ вместе.
Совместные водные процедуры, как и ночь в одной постели, до сих пор оставались для Трента под запретом.
— Но, Трент, ты же знаешь, что я… Трент приложил к ее губам палец.
— Никаких «но». Относись к этому как к последнему подарку солдату, уходящему на фронт.
— Но…
— Ты меня любишь?
Он задал этот вопрос серьезно, и Рэна не посмела отшутиться.
— Да, — сказала она, — я люблю тебя, Трент.
— А я люблю тебя. Мы были настолько близки, насколько это возможно между мужчиной и женщиной. Я дотрагивался до тебя, делал все, что мне хотелось, и ты не запрещала. А теперь я хочу увидеть тебя обнаженной при свете. Прошу, не отказывай в этом.
Трент стал первым и, наверное, навсегда останется единственным мужчиной, который любил ее такой, какая она есть. Могла ли Рэна отказаться исполнить его желание в этот печальный день — день его отъезда?
