Э. Бушан - Вторая жена
Он только должен был сказать: «У меня проблемы с сердцем», и я начала бы действовать. Один день был бы полностью посвящен спискам: снижение уровня холестирина, зеленые овощи, витамины, велотренажер. И я бы составила идеальное расписание. Упражнения: 7.00-7.30. Завтрак: 7.45-…
Это страшное молчание Натана напоминало, сколь о много мы умалчивали в нашей жизни. Я не могла утешить его. Я не погладила его по щеке. Мы не ожидали стоически вместе в приемной врача.
Поэтому телефон не зазвонил сегодня утром, и я не взяла трубку, чтобы услышать, как он скажет: «Минти, я должен кое-что тебе сказать. Это будет шоком». Теперь он никогда не услышит мой ответ: «Вистемакс» об этом пожалеет. Ты звонил адвокату? Натан, это не личное, ты же знаешь….
И он никогда не услышит от меня: «Натан, держись. Я еду к тебе. Мы все обсудим вместе».
Натан предпочел перенести свое страдание молча, а затем разыскал Роуз. И теперь Натана нет. Я упала на колени перед столом, положив руки на ящик, ибо ящик содержал факты — неопровержимые факты, которые я так любила — жизни Натана. Я склонила голову и наконец заплакала. Было 3.30 утра в первый день моего вдовства.
В девять на следующее утро я сидела за столом Натана в кабинете. Мальчики были в школе, Ева пылесосила соседнюю комнату. Зазвонил телефон.
— Я не знаю, что сказать…
— Ты не должен ничего говорить, Роджер.
— Я полагаю, это было сердце?
Я положила трубку. Он почти сразу перезвонил.
— Если мы можем что-то сделать, это будет сделано, — сказал роджер. — Пожалуйста, дай нам знать, когда похороны. Минти, я признаю, что это самая трагическая, невыносимая ситуация…
Был ли это подходящий момент, чтобы упрекнуть Роджера в увольнении Натана? Должна ли я была сказать, что оно почти наверняка привело Натана к смерти?
— Я понимаю, что ты испытываешь довольно сложные чувства.
— Нет, Роджер. Не сложные. Очень простые чувства.
— Мы поступили так, как будет лучше для «Вистемакс».
— Питер Шейкер будет лучше? В самом деле?
Мне больше нечего было добавить. Роджер был бизнесменом, я была вдовой, и я могла распространяться сколько угодно, но ни в чем бы его не убедила. Я снова прекратила разговор и положила телефонную трубку. Я не могла простить. Не сейчас. Быть может, никогда.
Звук пылесоса сверлил голову. Я крикнула:
— Ева, прекрати.
Она появилась из гостиной.
— Нам надо навести порядок в доме, Минти. Люди придут.
А придут ли они?
— Ты плохо выглядишь, я сделаю тебе чашку чая.
Я сидела за столом Натана, держа чашку, и с интересом думала, как долго мои пальцы смогут терпеть боль. Это было проще, чем причинить боль Лукасу и Феликсу. Я сосредоточилась на ощущениях в кончиках пальцев., подбирая слова. «Папа уехал в далекое путешествие и больше не вернется…». Подойдет ли это или… «Папа смотрит на вас с небес, но не может быть рядом…».
В дверь позвонили, и Ева чем-то загремела в гостиной. Это была миссис Остин, раздражительная миссис Остин: — Ева, мы только что услышали. Вот мои помидоры. Мои соболезнования.
Через десять минут в дверь снова звонили. Теперь это была Кейт Уинсом, живущая через дорогу:
— Это так ужасно, — я слышала, как она это сказала, и поежилась. — Я еду в супермаркет. Вам надо что-то купить? Скажи Минти, я буду на связи. К сожалению, мне надо бежать домой. Дети…
В десятый раз я попыталась составить список. В дверь — я уже ненавидела дверной звонок — снова звонили, и я прижала пальцы к лицу. Я почувствовала легкое прикосновение к своим волосам. Гизелла сказала:
— Я приехала, как только смогла.
Я подняла голову:
— Ты знала, что собирается сделать Роджер, но не сказала мне?
— Ты ожидала, что я это сделаю? А ты сделала бы на моем месте? Но я хотела намекнуть тебе в обед. Ее пальцы скользнули на мое запястье, она проверила пульс. — Ты спала? И когда в последний раз ты ела?
Мои волосы казались тяжелыми и горячими, я откинула их назад.
— Чашку чая. Не знаю, Гизелла.
Она наклонились вперед и проговорила с настойчивостью, которой я от нее никогда не слышала:
— Тебе понадобятся все твои силы, Минти. Тебе придется думать о детях. Я сделаю тебе чай и какой-нибудь тост.
Она отвела меня в гостиную и усадила на диван.
— Ты посидишь здесь, пока я не вернусь.
Утренний свет, потоком лившийся в комнату, был настолько ярким, что у меня заболели глаза. Я выглянула во французское окно. Сирень разворачивала свои первые бутоны, а в соседнем садике на пригретом солнцем бугорке магнолия раскрывала фарфоровые чашечки цветов.
— Как жестока весна, — сказала я.
— Да. — Гизелла вернулась с подносом. Она поставила его на журнальный столик, достала из сумочки свой мобильный телефон и выключила его.
— Боже мой, — сказала я. — Неужели все так серьезно?
Солнечные квадраты лежали на ковре, который с годами приобрел более светлый оттенок. Я снова услышала голос Натана: «Нет, мы не можем позволить себе новый ковер».
— Минти, — Гизелла взяла тост с тающим маслом и мармеладом, — поешь.
— Я никогда не ем масла, Гизелла. Талия.
— Не думай о ней сегодня.
Я взяла у нее тост и стала жевать. Вкус мармелада не был неприятным, и чай был горячим и крепким.
Гизелла пила из второй кружки:
— Ужасный чай. Что за марка?
— Обычный чай. Не знаю.
— Лапсанг лучше.
Вычеркнуть в списке еженедельных покупок «Обычный чай» и заменить его на «Лапсанг». С точки зрения Гизеллы, она была спокойна и мудра, как Будда. Она была полна жизни и устремлена к своим целям, в то время как мои за прошедшую ночь истаяли и сжались до размеров фигурок на обивке дивана.
— Минти. Насчет Роуз.
Эта информация была золотой жилой для любителей потрещать языками. «Вы знаете, где он умер? У первой жены». Маловероятно, что это осталось тайной.
— Роджер говорил с Роуз. Он позвонил ей после того, как поговорил с тобой. Он встретится с ней во второй половине дня.
— Он не приедет сюда?
— Я же здесь. — Она потянулась и поставила чашку на поднос. — Ты знаешь, как бы Роджер ни хотел, он не сможет поднять Натана из мертвых.
— Нет. — Это было лишним, потому что сейчас Натан не казался мне мертвым. Он был здесь в гостиной, я чувствовала это всем телом.
Гизелла продолжала:
— Позволь мне сказать. Не отказывайся от помощи Роджера. Она вам понадобится.
Второй тост лежал на тарелке криво. Я его поправила. Натан был надежным. Он был тем человеком, который никогда не покинет в беде. Но нас было слишком много для него одного. Оставил Роуз. Женился на мне. «Вистемакс». Он не мог идти по такой скользкой почве. Его тело протестовало. «Я смотрю в зеркало, и не знаю, кто оттуда смотрит на меня». Могла ли я понять смысл этих слов?
