Мария Коваленко - Овертайм (СИ)
— Насть, какого черта происходит? — не выдержав, прогремел он.
— У меня дела, — Барская развела руками. — Срочные.
Капитан посмотрел на нее суровым, недоверчивым взглядом. Он упорно не желал верить в происходящее.
— Иди сюда, — похлопал ладошкой по колену.
Одеться Андрей до сих пор так и не удосужился. Настя на секунду обескуражено замерла. Вот ведь соблазнительная картинка! Невыносимо захотелось поддаться. Стать меж его разведенных ног, вынуть из волос все шпильки и медленно стянуть с себя строгое платье… А дальше?
Дальше не нужно будет ни о чем думать. Стихия.
Она пару раз моргнула, прогоняя наваждение, и ответила холодным, спокойным тоном.
— У меня слишком много работы, постарайся понять.
Он постарался. Выпил залпом горячий кофе, оделся и ушел. Все, как хотела.
Ни прощального поцелуя, ни пожелания хорошего дня. Лишь короткое «до встречи» и все. Злой, как черт, уселся в такси и всю дорогу ругал себя за то, что вообще связался с этой сумасшедшей дамочкой. Внутри все клокотало от злости и непонимания.
Да кем она себя возомнила? Выставить его за дверь, как какого-нибудь мальчика по вызову, сопливого пацана, подцепленного в клубе…
С каких это пор вместо качественного утреннего секса мужчинам преподносят кофе?
Идиотизм!
И пусть бы даже не заикалась о делах. Никуда ее работа не денется, игра только завтра, а после вчерашнего банкета «пищи» для сплетен и новостей у журналистской братии хватит на весь сезон. Куда спешить, куда бежать? Куда-то или от кого-то?
Таранов ударил рукой о сиденье. Бред, дикий бред! А он каков? Счастливый любовничек, еще недавно предвкушавший горячее утро, трясется теперь в грязном, пропахшем сигаретами и пивом такси. Давненько он не получал таких ударов по самолюбию. Даже не мог припомнить, получал ли вообще когда-либо.
А ведь ночью ничто не предвещало подобного исхода. Да, один раз поспешил, не сдержался, но вряд ли причина в этом. Казалось, Настя все прекрасно поняла. Не было даже намека на упрек или претензию, наоборот, было чертовски здорово и просто. Настолько просто, насколько вообще можно мечтать. Идеальная любовница ночью и совершенно чужая, равнодушная женщина утром — Барская Анастасия Игоревна в обеих своих ипостасях.
Андрей всю дорогу клял себя и продумывал, как и в каких позах накажет ее в следующий раз. О том, что следующий раз будет, Таранов не сомневался. Все их столкновения неизбежно разогревали обоих так, что лишь наличие свидетелей могло остановить пожар. Барская может, что угодно придумывать, но сама же, первая, придет к нему. Как миленькая придет.
К концу поездки мысли о сладкой расплате сыграли с ним злую шутку. Возбудился так, что выходить из машины было неудобно.
С проблемой обустройства личной жизни требовалось что-то делать и чем скорее, тем лучше.
* * *Это была самая худшая, за последнее время, тренировка «Северных волков». Игроки все никак не могли настроиться на обычный ритм, мазали по воротам, лениво скользили по льду, матеря все и вся. Благо, хоть от похмелья никто не мучился. Градский смотрел на все молча. В другой раз он бы лично обругал каждого, заставляя выкладываться как следует, но сегодня не мог. Косился на пачку сигарет, что лежала на бортике возле его помощника, и проклинал тот день, когда поклялся жене бросить курить. Ради нее он пошел бы на что угодно. Пошел бы… Пошел.
Курить хотелось дико. Затянуться хотя бы один разок, позволить никотину сделать свое дело — наполнить легкие дурманящим ядом и на время позволить забыть обо всем.
Нельзя. Он обещал. Хоть тресни, но никуда не деться.
Тренер поднял голову, обреченно посмотрел на безобразие, что творилось на площадке. Это была не игра. Позор. Как и прежде, делать ничего не хотелось, но оставаться равнодушным стало сложнее. Хоккей. От него не отгородиться, отдав почти всю жизнь игре, с возрастом он стал его частью, дирижером, который, как музыку, чувствовал каждое действие, каждый шаг. Это было в крови, пропитало насквозь.
— Охламоны, сброд калек и лентяев… — тяжело вздохнув, проговорил он. — Дом инвалидом, и я в нем тренер.
Громкий свист мгновенно привлек общее внимание.
Плюнув на все, Эдуард Станиславович Градский вышел на лед. Пришла пора превращать вялый балет в настоящую мужскую игру.
И он снова поднес к губам свисток.
Не прошло и пяти минут, как команда преобразилась. Без единого матерного слова, повинуясь лишь коротким командам и суровому взгляду тренера, хоккеисты принялись за тренировку всерьез. Больше никто не халтурил, и, несмотря на недосып и вчерашнее пиршество, все выкладывались по-полной.
Помощник тренера лишь восторженно посматривал на Градского и в очередной раз благодарил себя за отсутствие амбиций. Справляться так, как это делал Эдуард Станиславович, у него не хватило бы ни воли, ни таланта. Оставалось только диву даваться. И это после банкета и торжественной речи!
В отличие от остальных, Дмитрий Иванович хорошо знал, каково было тренеру на самом деле. Безвольная марионетка в руках хитрого кукловода. Без права на гордость и честь, тот из раза в раз покорно выполнял все распоряжения Барского. Гордость и честь не к лицу тому, кто заложил свою душу. А Градский заложил, осознанно и надолго.
Жизнь порой играючи сминает даже самых упрямых и несгибаемых. Железными тисками берет за горло самых благородных, лишая свободы. И выхода нет. Слишком высока ставка, а на кону человеческая жизнь.
Пожалуй, выбирать лучших среди лучших и подчинять их себе Скрудж умел, как никто иной. Преданность оплачивалась щедро, в этом он не был скуп, но вот выбора жертва лишалась напрочь, принимая на себя любые обязательства и ответственность.
* * *Тренировка закончилась поздно. Уставшие игроки, приняв душ, разъехались по домам. Массажист Карен лишь удивленно посмотрел вслед своим постоянным «клиентам». В его услугах впервые за долгое время никто не нуждался. Хоккеисты спешили. Перед утренней игрой следовало, как следует, выспаться. Самый пик сезона, и если завтрашнее сражение будет на своей площадке, то следующее — в столице, а это перелет, суматошная тренировка перед матчем и отсутствие свободного времени. Ничего необычного, все как всегда, но от этого не легче.
Капитан команды, уходя, бросил задумчивый взгляд на дверь административного блока. Барской не было видно весь день. Неужели те самые дела, ради которых она так немилостиво выставила его из квартиры? Не верилось. Андрея так и подмывало зайти в офис, но сдержался. Тренировка отчасти помогла придти в себя, но пока он не был готов в чем-то разбираться или получать новый отказ. С нее станется.
