Джуд Деверо - Дикие орхидеи
Пока длился этот хаос, я заперся в библиотеке и освежил в памяти книги Фрэнка Йерби. Все-таки не зря в свое время его книги так хорошо раскупались.
В час она постучалась и вручила мне целый поднос еды. Потом она постучалась в три, на этот раз — одетая для чаепития в белую блузку, которую я для нее нашел, и черные брюки с широкими штанинами. Выглядела она чудесно.
— Иди одевайся, — велела она мне тем же тоном, каким отдавала распоряжения грузчикам.
Я посмеялся, однако пошел наверх и переоделся в чистую рубашку и брюки.
Мы прошлись по улице в молчании и завернули за угол ближайшего к парку дома. Нам открылся прелестный вид: столы для пикника ломились от угощения, и примерно полсотни человек окружали их. Музыканты уже расположились на сцене и настраивали инструменты. Детишки в самых нарядных костюмчиках и платьишках степенно прохаживались вокруг и ждали момента, чтобы скрыться от бдительного родительского ока и взяться уже за проделки, которые им делать запретили. В общем и целом все выглядело вполне миленько, и мы с Джеки направились прямиком к столам.
Я старался держаться Джеки, потому что в принципе не люблю незнакомцев, однако она — маленькая мисс Общительность — в мгновение ока растворилась в толпе.
Меня «поприветствовали» — это означало, что меня взяли в оборот мэр Коул-Крик и главный библиотекарь мисс Эсси Ли Шейвер.
Едва увидев эту парочку, я удивленно заморгал. Мэр — уверен, у него есть имя, но его называли, исключительно мэром — был одет в зеленый пиджак и жилет из золотой парчи. Он носил большущие рыжеватые усы и сложением очень напоминал Шалтай-Болтая: в поясе дюймов пятьдесят, ножки тонкие, как у журавля, а крохотные начищенные ботиночки пришлись бы впору годовалому малышу. Говорил он таким тоненьким голоском, что я с трудом его понимал.
Тем не менее я стоял и слушал его, изо всех сил стараясь смотреть ему в глаза, а не осматривать его с головы до ног. Подошла Джеки с полной тарелкой всякой снеди в руках и прошептала мне:
— Иди по дороге из желтого кирпича. Иди по дороге из желтого кирпича.
После этого мне пришлось приложить гигантские усилия, чтобы сохранить серьезное лицо: мэр и впрямь походил на высокого жевуна.
Прошло немало времени, прежде чем мэр «сдулся», закончил приветственную речь, и эстафету приняла мисс Эсси Ли — долговязая, тощая, еще более плоскогрудая, чем Джеки. Она нарядилась в старую блузку, очень похожую на ту, что надела сегодня Джеки. Я ждал момента, когда мэр остановится перевести дыхание, чтобы отвесить этой блузке комплимент и таким образом, может быть, заслужить прощение за ужасный телефонный разговор, однако мэр все не умолкал и не умолкал.
Джеки вертелась вокруг столов, которые выглядели так, словно пара рогов изобилия трудилась всю ночь, и смеялась с десятком других людей. Я разрывался между завистью и раздражением: я тоже хочу поесть и посмеяться, почему же она не спешит мне на помощь?
Я был так погружен в мысли о еде, что пропустил слова мэра мимо ушей.
— Так что, как видите, произошла ошибка, — говорил он. — Подростки сочинили байку, чтобы объяснить свою находку, а мисс Эсси Ли приняла вас за самозванца, который притворяется прославленным писателем, и поэтому повесила трубку.
У стола с угощением стояла женщина, красивая именно той красотой, которую я ценил: овальное лицо, темные прямые каштановые волосы до пояса. На ней было черное платье-футболка и открытые сандалии. Она слушала, что говорила ей Джеки, потом повернулась и взглянула на меня — я улыбнулся. Она не улыбнулась в ответ, но и глаз не отвела. Я уже собрался извиниться перед Мэром Жевуном и улизнуть, когда мисс Эсси Ли взяла меня под руку и увела прочь. Я с сожалением оглянулся, но женщины в черном и след простыл.
Я вздохнул и отдался на волю мисс Эсси Ли. Мы с ней остались вдвоем, наполовину скрытые от остальных гостей нависающими ветвями дерева, и она говорила мне что-то, что я, по ее мнению, должен был узнать.
Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать: сбывается самый страшный мой кошмар. Мисс Эсси Ли Шейвер рассказывала мне историю, которую я должен положить в основу книги. А так как эта особа заправляла делами местной библиотеки, куда я намеревался получить доступ для своих изысканий, я не мог себе позволить просто уйти. Надо было слушать.
По-моему, ей казалось, что если я купил дом «дорогого мистера Белчера», то теперь я просто умираю от желания услышать трагическую и романтичную историю великой любви Эдварда, единственного сына мистера Белчера. Она подробно живописала мне, как Эдвард жил жизнью праведника, а в пятьдесят три попросил руки красавицы Генриетты Коул, которая была на двадцать семь лет его младше.
Фамилия «Коул» резанула мне слух.
— Как Коул-Крик? — спросил я.
Тогда-то я и узнал, что город основали семь семейств, а Генриетта Коул действительно происходила из рода отца-основателя.
Мисс Эсси Ли щебетала без умолку. Она рассказала, что злонравная Генриетта Коул не захотела иметь никакого дела с «милым» Эдвардом и закрутила любовь с красивым молодым человеком, который приехал в Коул-Крик управлять местным керамическим заводиком.
Я ждал продолжения истории, но оказалось, что это все. Мисс Эсси Л и захлопнула рот и больше не произнесла ни слова. Зачем, интересно, она рассказала мне эту длинную запутанную историю о погубленной любви? Мне на ум пришли слова «отвлекла внимание». Может, она хотела этой историей сбить меня со следа? Отвлечь от истории про дьявола?
Если так, то у нее ничего не вышло. Моя помощница рассказала историю убийства так, словно видела все своими глазами. Спустя несколько дней после того, как она приехала в этот город, ей приснился вещий сон. Нет, не думаю, что повесть об утраченной любви собьет меня с пути истинного.
Когда мисс Эсси Ли умолкла, я решил, что наконец-то могу смыться. Пожевать что-нибудь, выпить и поискать ту женщину с роскошными волосами.
Но я не мог и шагу ступить. Я слышал, что потребность писать — это писательское проклятие, и потому мне необходимо было узнать, чем все закончилось.
— А что с ними случилось потом? — спросил я и сам удивился.
— Умерли молодыми, конечно же, — ответила мисс Эсси Ли таким тоном, будто я, известный писатель, разочаровал ее подобным вопросом. — Такая любовь долго не живет.
Я хотел уточнить, чья именно любовь — сбежавших молодых людей или старого Эдварда к юной Генриетте. Но, взглянув на лицо мисс Эсси Ли, я просто не осмелился задавать вопросы.
— Возможно, я зайду к вам в библиотеку, и вы мне расскажете поподробнее, — сказал я.
