Элита (СИ) - Салах Алайна

Напротив, две незнакомые девушки, проходя мимо меня, вытягивают вверх большие пальцы, а Милена, по обыкновению красующаяся перед зеркалом в вестибюле, заметив меня, вдруг громко здоровается.

Это простое «привет», за которым следует снисходительное «Господи, да выброси ты уже этот рюкзак, у тебя же есть нормальная сумка», но и это имеет колоссальный эффект. Одна из её модельных подружек пищит мне вдогонку, что ей понравилась статья, а вторая подхватывает: «Да-да! А Морозову так и надо».

— Лия! Лия!

Махнув рукой Тимуру на прощание, я оборачиваюсь и вижу стремительно приближающуюся Тоню. Обычно я старательно избегаю наших встреч, ибо Голубю удаётся вызвать у меня раздражение всего парой фраз. Но сейчас любопытство перевешивает: наверняка она хочет поделиться впечатлением от статьи, раз уж окликнула меня аж с противоположного конца коридора.

— Я прочитала статью! — выпаливает она, подтверждая мою догадку. — Ты такая молодец, что не побоялась рассказать правду про ту вечеринку! Пусть ты и не называла имён, но все поняли, о ком идёт речь!

— Спасибо, — сдержанно отзываюсь я, отмечая, что Морозов, очевидно, многих достал, раз уж люди подмечают в первую очередь именно это. — А что ты думаешь обо всём остальном?

— Ну… — запнувшись, Тоня сосредоточенно сводит к переносице светлые брови. — Это было очень мотивирующе. Особенно про необходимость оставаться собой. Я всё утро над этим думаю и знаешь, что… Я будто прозрела. В общем, я решила оставить Дениса. Он грубый, жадный и, между нами, член у него крошечный.

На последней фразе я испытываю потребность заткнуть уши. То, что написанные мной строки мотивировали Тоню изменить жизнь к лучшему, безусловно радует, а вот подробности об анатомических особенностях Морозова я бы хотела знать меньше всего.

Но в следующее мгновение выясняется, что радость моя является преждевременной, ибо Тоня продолжает тараторить: — …Илья Кулаков давно предлагает мне своё покровительство, поэтому я решила уйти к нему. Он, конечно, не такой влиятельный, как Денис, но, говорят, что в следующем году может стать членом совета. Да и говорят, что после твоей статьи Морозов окончательно растеряет свой авторитет, ведь его многие осуждают…

Я молча смотрю, как двигается её рот, и внезапно вспоминаю слова Леона: «Те, кому нужно — обязательно поймут».

Так вот, Тоня явно не из числа нуждающихся.

Остаток учебного дня я хожу в приподнятом настроении. Никто не набрасывается на меня со словами: «Что за высокопарную чушь ты написала!», а в большой перерыв ко мне подходит незнакомый парень, чтобы поделиться тем, что в первый месяц учёбы его трижды вызывали в деканат и оставили в покое лишь к сессии. То, что в этом году он заканчивает университет с перспективой получения красного диплома, особенно обнадёживает. Возможно, и я справлюсь.

Донельзя воодушевлённая, я сворачиваю в сторону туалетных комнат и замедляю шаг, заслышав топот шагов позади — такой, что все нервные окончания подбираются близко к коже, а пульс начинает частить.

Резко обернувшись, я вижу, что интуиция вкупе с инстинктом самосохранения сработали безотказно: Морозова Дениса отделяют от меня какие-то жалкие пара метров.

— Надеюсь, ты идёшь за мной не потому, что прочёл статью?

— Именно поэтому, мелкая сучка, — рявкает он, сжимая кулаки. — Ты кем, блядь, себя возомнила, чтобы писать такое обо мне?

— Кем возомнила себя я, чтобы озвучить правду? — уточняю я, с облегчением отмечая, что из женского туалета доносится звук голосов. — А кем себя возомнил ты, если думаешь, что имеешь полную неприкосновенность?

— Сегодня же тащи свою задницу в деканат и проси, чтобы статью убрали! Иначе тебе пиздец…

Отчего-то его грозное шипение, как и перекошенное яростью лицо, не вызывает во мне ничего, кроме брезгливого сочувствия. Сейчас Морозов напоминает быка, бездумно пытающегося боднуть красную тряпку.

— Вы с сестрой какие-то курсы по неэффективным угрозам проходили? Разговариваете скриптами. Статью меня попросил написать совет, и он же её одобрил. Все вопросы можешь адресовать им.

Морозов делает широкий шаг вперёд, сокращая расстояние между нами до критически опасного.

— Ты меня, блядь, слышишь??!

— О, ты же Лия? — слышится за мной тоненький женский голосок. — Классная статья.

Мои нервы, собранные в комок, медленно расправляются, когда миловидная шатенка в розовом костюме а-ля Жаклин Кеннеди подходит ко мне в окружении двоих подруг.

— Я её два раза прочла, — продолжает щебетать она, с широкой улыбкой глядя на меня и напрочь игнорируя Морозова. — Мы, кстати, виделись на лекции у Шанского.

— Да, наверное, — с трудом киваю я, ломая голову, как поддержать разговор, чтобы не оставаться один на один с этим взбешённым придурком.

— Не хочешь с нами кофе выпить? — мягкая надушенная ладонь обхватывает мою похолодевшую руку и тянет. — Я, кстати, Рита, а это Кира и Эльза.

Напрочь забыв о намерении помочиться, я, оставив Морозова беспомощно пускать пар, следую за гламурными феями. Конечности всё ещё подрагивают от испуга, но внутри светло. Не знаю, совпадение ли это, что меня пригласили на кофе именно сейчас, но предпочту верить, что нет.

48

Суббота

К десяти вечера дом погружён в кромешную темноту. Демидовы уехали в театр, мама, утомлённая готовкой и уборкой, уснула около получаса назад.

Значит, пора.

Беззвучно прикрыв за собой дверь, я выскальзываю в коридор с туфлями в руках. Разумеется, никакого официального разрешения пойти на вечеринку я не получила — правда, и не спрашивала. А в чём смысл пытаться, если мама всё равно откажет, прочитав мне лекцию о рисках незапланированных беременностей и заболеваниях, передающихся половым путём? Лучше уж смолчать, чем подвергаться подобным унижениям.

Держась за перила, я на цыпочках спускаюсь с лестницы. Вот будет смех, если я навернусь со ступенек, и мама обнаружит меня, лежащей с переломанными ногами и в полном боевом раскрасе. Бр-р-р… Лучше об этом не думать.

Всё так же на цыпочках я крадусь к прихожей и вздрагиваю, заметив тусклое пятно света в гостиной. Сердце предательски сжимается. На диване с телефоном в руках сидит Леон.

Моё первое желание — поскорее удрать. Я настроилась повеселиться, а любое наше столкновение вызывает затяжной душевный раздрай. И вообще, что он здесь делает, если должен быть с родителями и Каролиной в театре? Я так понимаю, это и были его неотложные дела, из-за которых он решил пропустить день рождения друга?

— Снова решила не отпрашиваться? — хрипло доносится из полумрака.

От неожиданности мои пальцы дёргаются, отчего туфли едва не падают на пол. К списку суперспособностей Леона прилагаются ещё и глаза на затылке?

— А ты решил мучить телефон вместо того, чтобы тратиться на подарок? — огрызаюсь я, за секунду заставляя себя собраться.

Слышится шорох пружинящих подушек, и спустя пару мгновений силуэт Леона материализуется прямо передо мной.

Я машинально отшагиваю назад. Не потому, что такая гордая и принципиальная, а потому что слишком боюсь почувствовать его запах, который снова сделает меня зависимой.

— Я всего лишь хочу пройти на кухню и налить себе воды. — Голос Леона звучит глухо, будто он простудился. — Тебе нечего бояться. Подарок Тимуру я уже вручил.

— Спасибо за пояснение, — бормочу я, смутившись. Разумеется, Леоном не движет потребность сэкономить — это я просто так сказала. — Но раз уж ты всё равно торчишь дома и ничего не делаешь, то мог бы и пойти.

Даже в темноте я чувствую на себе его взгляд, как если бы по мне водили пальцем: по щеке, губам, шее, груди.

— Нет, я не мог. Ты отлично выглядишь. Желаю хорошо провести время.

Это вежливое пожелание вызывает во мне такие гнев и отчаяние, что в ушах поднимается гул. Да какого чёрта ему всегда необходимо быть таким правильным?! Я же вижу, что нравлюсь ему! Придурок!!!