Измена. Первая любовь предателя (СИ) - Баркли Рика

Разве мы не для этого встретились?

— Я хочу, чтобы ты был со мной честен, Ром, — требовательно прошу я. — Никакой лжи! Иначе наша встреча не имеет смысла.

— Свидание, — поправляет Рома, скашивая губы в невинную улыбку. — У нас свидание.

Мысленно усмехаюсь и взгляд отвожу в сторону.

Свидание после всего, что случилось…

— Ну, допустим, в отеле ты действительно был не в состоянии загнать Насте во все щели…

— Что за выражения? — оскорбленно выпаливает Рома. — Фу, Даш! Отвратительно!

— Отвратительно — это то, что ты пытаешься от меня скрыть кое-что! — гневно выплевываю я.

— Мне скрывать нечего, — качает головой упрямо.

Официантка появляется возле нашего столика с вазой в руках. Ставит ее на стол, и Рома заботливо погружает в воду мой букет.

— Что будете заказывать? — дежурно улыбается молодая девица.

— Стейк средней прожарки и хорошее вино.

Я прикладываю пальцы к мочке уха и нервно кручу сережку в пальцах, уткнувшись в меню.

— Мне салат с томленной уткой и… и коктейль. Вот этот, — указываю пальцем в красивую картинку.

Официантка быстро все записывает и, кивнув головой, удаляется от нашего столика.

А я тяжело вздыхаю и откидываюсь на спинку удобного кресла. Устремляю в мужа прямой и тяжелый взгляд.

Предатель!

Еще и отпирается…

И говорит, что скрывать ему нечего!

Мне вновь становится мерзко, даже холодок скользит по коже. И в животе сжимается тугая пружина. Если Рома продолжит мне врать, то никакого разговора у нас просто не получится. Я встану и уйду.

Да, он что-то зацепил в моей душе своим письмом. Напомнил, что когда-то мы очень сильно друг друга любили и сходили с ума от густой нежности, слепой страсти. И чувства были, как наваждение. Переплетенные с романтикой, с песнями под гитару, с громкими признаниями…

У нас была красивая история. У нас было крепкое супружество.

А сейчас…

— Ну что ты так смотришь, Даш? — шепчет Рома, невозмутимо смотря мне прямо в глаза.

— Хочешь сказать, что ты с ней не спал? — приподнимаю брови с вызовом.

— Да. Я с ней не спал, — руками разводит и скалится.

Я цокаю языком и собираюсь встать из-за стола, чтобы просто уйти. Слушать не хочу эту ложь.

— Ты куда? — Царицын поднимается с места вслед за мной.

— Я просила мне не врать!

У меня в груди полыхает праведное пламя ненависти. И с чего я решила, что Рома будет со мной откровенным? Что все расскажет, попросит прощения…

Он опять мне врет! Прикрывает свою жопу грубой ложью! Будто я не знаю…

— Я тебе не вру! — муж хватает меня за руку.

Чувствую на себе взгляды людей, проникающие под кожу.

— Я нашла в нашей с тобой спальне сережку Насти! — сквозь зубы цежу я, вырываю ладонь из руки Ромы. — Ты трахал ее в нашем доме! В нашей постели! — повышаю голос.

Плевать, что люди все слышат. Пусть. Им будет, что обсудить, а мне терять нечего.

— Что, козел, опять скажешь, что не изменял? — победно выдыхаю я, скрестив руки под грудью.

Глава 48

— Это не Настина сережка! — произносит Рома.

Смотрит на меня таким взглядом, что мне не по себе становится.

Это же получается, он еще любовниц имеет, помимо своей бывшей? Вот же сволочь!

Я уже собираюсь охнуть от возмущения, как Рома делает шаг ко мне.

— Это сережка моей матери, Даша! — выдыхает мне прямо в лицо.

— Чего? — недоверчиво фыркаю я. — Ром, ну это уже слишком…

— Она потеряла сережку, когда ездила в наш дом и вызывала клининг.

Ярость уходит, и желание стукнуть Рому по лицу быстро рассеивается в воздухе, но тугая пружина недоверия так и скрипит внутри меня.

— Я тебе не верю, — шепчу я. — Опять врешь, Царицын?

— У тебя с собой эта сережка? Сфоткай, отправь маме.

— Ага, конечно! Аграфена Григорьевна тебя прикроет и тоже мне соврет, что это ее сережка!

— Даша, никто тебе не врет! Хватит подозревать меня в том, чего я не делал!

Я застываю, как вкопанная. И сердце удары пропускает, и ладони покрываются красными пятнышками от нервов.

— Ну смотри, Царицын, если ты меня опять обмануть хочешь, тебе никакие романтичные записки не помогут! — скалюсь я, зарываясь в сумке.

Достаю сережку из своего кошелька и телефон. Быстро делаю фото, после отправляю его Аграфене Григорьевне с припиской «это ваше?».

Пульс шумит в ушах, пока жду ответ. Вряд ли моя свекровь уже спит.

— Давай присядем за стол, Даш, — просит Рома. — На нас и так уже люди смотрят.

— А пусть смотрят! — злюсь я. — Пусть все знают, какой ты на самом деле!

— Какой?

— Двуличный!

Он тяжело вздыхает, а потом кладет руку на ровную поверхность стола. Постукивает по нему, отбивая дробь.

— Я запутался, Даш. И да, я испытывал влечение к своей бывшей, — признается Рома. — Я задумывался о том, что хотел бы закрыть гештальт и трахнуть ее.

У меня краснеют кончики ушей и горят. Смотрю в экран телефона, ожидая ответ от своей свекрови, а сама дыхание задерживаю, слушая своего мужа.

Голос Ромы сейчас звучит успокаивающе и убаюкивающе. Словно он мне сказку перед сном рассказывает, а не в мерзких вещах признается.

— Знаешь, я тоже человек, и у меня есть чувства. И не всегда эти чувства доводят до добра, Даша. Я не буду скрывать, что она мне нравилась в юном возрасте.

— Так сильно нравилась, что ты из-за нее даже дрался, — ядовито цежу сквозь зубы.

— Да, — мягко соглашается Рома. — Но в школьные годы мы были слишком молоды, у нас ничего не было. И когда я ее увидел, то подумал о сексе с ней.

Зажмуриваюсь. И грудь опоясывает холодный обруч боли.

Таких откровений я не ждала.

— Подумал, вспомнил о тебе и захотел домой, в твои объятия! — твердо выдает Царицын. — Мне никто не нужен кроме тебя, Дашенька! И это единственное, что имеет значение сейчас. Разве я смог бы променять свою родную, светлую женщину на какую-то девку из прошлого?

— Не знаю, Рома, — качаю головой.

Распахиваю глаза, и на экране моего мобильного появляется сообщение от Аграфены Григорьевны.

«Да! Это моя сережка. Где нашла?»

Кошусь на Рому с недоверием, а затем печатаю для свекрови просьбу:

«А сфотографируйте вторую и пришлите мне».

Она сразу прочитывает и отправляет смайлик в форме сложенных пальцев — окей.

Стук своего сердца я сейчас ощущаю в горле.

Выходит, я все это время обманывала саму себя?

Думала, что Рома водит бывшую к нам домой, а оказывается…

Прилетает фотография от Аграфены Григорьевны, и я медленно выдыхаю раскаленный воздух. Словно гора падает с плеч.

Все это ложь…

Рома мне не изменял!

— Молодые люди, у вас все хорошо? — скованно спрашивает официантка, поднося наши блюда.

— Все хорошо, — растягиваю губы в улыбку и сажусь за стол.

По сердцу идут трещины. Словно лед хрустит и плавится. Какая же я глупая, что раньше не разобралась с этой сережкой!

Я же чуть с ума не сошла, когда ее нашла! Надо было сразу отнести ее Аграфене Григорьевне. Или Роме предъявить, узнать все.

А я накрутила себе всякого и молчала, как партизанка. И сделала хуже кому? Только себе! Доводила себя догадками и подозрениями, злилась и истерила, скалилась и кусалась.

А все, оказывается, вовсе не так, как мне казалось!

Я закрываю лицо ладонями и тяжело вздыхаю. Чувствую себя полной дурой. Сделала проблему, тоже мне…

— Это и правда сережка твоей мамы, — лепечу я и виновато ежусь.

А ведь Милана когда про эту сережку узнала сразу начала мне на мозги капать с разводом. Золотое украшение стало цепким крючком, на который я попалась.

И как на руку это все сыграло Милане!

Если бы не мое эгоистичное желание вернуть своего мужчину себе, то я бы уже развелась! Я ведь собственница до мозга костей.

И в бизнесе, когда отказываю первая на предложения о сотрудничестве, если не уверена в партнерах.

И в отношениях тоже. Мне было важно, чтобы я ушла первая с гордо поднятой головой, а предатель за мной бегал и в ногах валялся.