Выше стен (СИ) - Ру Тори

Но в полутемном коридоре меня настигает Свят — ловит за запястье и заталкивает в свою комнату. Вскрикиваю и на мгновение задыхаюсь от его близости, надежного тепла и тонкого аромата. От слепящего солнца в окне, от испуга и восторга. От неизвестности…

— Что с тобой творится? — Свят крепко сжимает пальцы, но прикосновение все равно остается деликатным и осторожным. — Что это вообще было? Вчера?..

В его глазах больше нет ледяного дна. Теперь они встревоженные и умоляющие, я тону в них, и головокружение не дает упорядочить цепочки разрозненных мыслей в мало-мальски логичный ответ.

— Это… паническая атака. Ты и раньше их видел… Это неопасно, время от времени они случаются у подавляющего большинства людей.

— И часто они случаются у тебя? — перебивает он и, спохватившись, отпускает мою руку, а свою прячет в карман брюк.

— Настолько сильных не было давно… — сознаюсь я. Под его гипнозом невозможно солгать.

— Ты не пробовала лечиться? — Разворошив только что уложенные волосы, Свят принимается ходить с угла на угол. — Таблы, больничка, я не знаю, что там еще…

— Ну… я пила таблетки. Но они делали меня заторможенной и усугубляли положение. Есть другие методики: правильное дыхание, переключение внимания, самовнушение. Они работают, нужно только вовремя применять их и меньше волноваться. Все в порядке, не беспокойся за меня, лучше пообещай… — Теперь моя очередь хватать его за рукав. — Не говорить о случившемся родителям, хорошо?

Он хмуро на меня смотрит, собираясь сказать что-то еще, но дверь распахивается, и на пороге возникает озадаченный Андрей.

— Что происходит, ребят?..

Свят матерится и отдергивает руку, а я улыбаюсь так, что в челюсти что-то щелкает.

— Зашла уточнить, сколько у Славы пар! — Я выбегаю из комнаты Свята и, протопав десять шагов по коридору, влетаю в свою.

Спешно вытряхиваю из потрепанного грязного рюкзака тетради и учебники, перекладываю их в огромную винтажную сумку из коричневой кожи и внимательно прислушиваюсь к напряженному разговору в коридоре.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — рявкает Свят, в его голосе звенит сталь, и я охаю. Он не отнесся серьезно к моей просьбе.

Андрей миролюбиво отзывается:

— О чем, Слава?

— Какого хрена творится с твоей дочкой?! Раз я должен присматривать за ней в ваше отсутствие, хотелось бы иметь представление о том, что она выкинет в следующий момент. Или ты так не думаешь?!

— Какие-то проблемы, сынок? Что-то произошло?

На секунду, кажущуюся вечностью, повисает тишина, из прошлого долетает рокот грома и картинка двоится — я не хочу, чтобы Свят узнал о моей «особенности» вот так. Потому что эта «особенность» на самом деле хуже душевной болезни — душевную болезнь можно вылечить или купировать, а мой изувеченный разум уже не научится функционировать правильно.

Стираю беспомощные слезы, проступившие на ресницах, натягиваю первый попавшийся свитер и джинсы, хватаю сумку и распахиваю дверь:

— Ничего, никаких проблем, Андрей! Мы отлично провели вечер!

Отчим одаривает меня ободряющей улыбкой из-за широкого плеча Свята и подмигивает:

— Я рад. Дружите, ребята, вы молодцы! — Он деловито смотрит на часы и качает головой, а Свят разочарованно отшатывается. — Но, если не хотите опоздать, через три минуты жду вас в машине.

Я собираюсь провалиться сквозь землю и перестать существовать, Свят нервно поправляет воротник пальто и проводит ладонью по затылку, и я снова замечаю, до чего он великолепен — строгий костюм, расстегнутая пуговица под горлом, небрежно-безупречно уложенные волосы. В таком виде он никогда не появлялся в колледже, и мои пальцы покалывает ток.

Иду за ним как привязанная, набрасываю чудесным образом ставшую чистой куртку, благодарно киваю маме и выскакиваю на подъездную дорожку, в конце которой урчит мотором огромное грозное авто Андрея.

На месте мамы я бы сто раз подумала, прежде чем сесть в этого железного монстра в первый же вечер знакомства с его владельцем. Но мама была загнана в угол обстоятельствами и бросила вызов судьбе. Сегодня и я брошу вызов судьбе. Я попробую не бояться.

Свят молча садится рядом с отцом, а я покорно устраиваюсь позади и завороженно разглядываю две одинаковые темно-русые макушки.

Поразительно, как я могла проворонить очевидное — отец и сын похожи, как отражения. От них исходит спокойствие, внутренняя сила, надежность и леденящая душу опасность, но оба будут меня защищать.

Я тушуюсь, краснею и едва дышу. Поддеваю остаток лака на ногте и нещадно отковыриваю. Считаю деревья, мелькающие в окне, потягиваюсь и вздыхаю, но восхищенный взгляд все равно возвращается к Андрею и Святу.

Эти невероятно красивые мужчины — мои самые близкие люди.

И с обоими я поступила плохо: воспользовалась одним, запуталась и ради его блага украла деньги у другого.

Пребольно щипаю себя за локоть и клянусь, что унесу эту тайну с собой в могилу.

Откидываюсь на мягкую спинку и наслаждаюсь теплыми ароматами кофе, кожи, парфюма, а еще — собственной испорченностью.

Поездка занимает пару минут. Андрей выворачивает руль и плавно паркуется у ржавых ворот. Свят быстро пожимает его руку, выходит, галантно, но скорее по инерции открывает правую заднюю дверцу и терпеливо ждет.

С задержкой в секунду осмысливаю его намерения, ощутимо ударившись коленом, неловко выбираюсь наружу и смотрю ему в глаза — растворяюсь в дождливой грусти и едва не падаю, но он ловит мой локоть и предотвращает позор.

Обеспокоенный Андрей выскакивает из салона, вырастает рядом с нами, набрасывается на меня с вопросами о самочувствии, однако Свят срезает его холодным взглядом, кладет ладонь на мою талию и ведет к колледжу.

Сегодня отличное утро — солнечное, студеное, бодрящее. Сонные студенты уже не кажутся враждебной серой массой — в каждом лице интерес, сомнение, любопытство, зависть, неверие. Они пялятся на нас, раскрывают рты, теряют дар речи…

Эту магию, рискнув репутацией, сотворил Свят.

Прижимаюсь к нему, расслабляюсь и отпускаю ненужные страхи, но у курилки напарываюсь на сощуренные, наполненные яростью, свинячьи глазки Кэт. В коротких толстых пальцах тлеет забытая сига, губы презрительно кривятся. Я очень боюсь вновь оказаться в укромном месте за спортзалом и согнуться от чудовищного пинка в живот, но вовремя прихожу в себя и приветствую ее снисходительным кивком.

Свят невозмутимо проходит мимо взбудораженных зевак и даже не смотрит в их сторону — я горжусь им, пьянею от эйфории, и поврежденные коррозией винтики в мозгах приходят в движение.

Да что вообще может Кэт? Избить, пустить сплетни, унизить, оболгать, обворовать?

Это работает только с равными ей, но не с теми, к чьим подошвам не липнет грязь.

Мне больше не нужны маски. Я не хочу прятаться.

От осознания взлетаю душою почти до неба и крепко обнимаю Свята:

— Спасибо тебе. Спасибо тебе за все. Ты ведь и вправду моя бабочка — ты указываешь путь и направляешь… — Под ногами мелькают ступени, пыльная обувь проходящих мимо людей, ошметки старого зеленого линолеума. — Я сама все тебе расскажу. Как только пойму, что готова…

— Обязательно расскажешь… — Свят разворачивает меня к приоткрытой двери в аудиторию. — А сейчас — вперед! — Он зол и бледен, но настроен решительно. — Не смей прогибаться под них, поняла?

— Никогда больше. Я клянусь… — шепчу я и задыхаюсь. Его пальцы ловят мою ладонь и надежно сжимают на прощание:

— После четвертой пары буду ждать в курилке.

Он уходит, а я прожигаю взглядом его спину. Строгий костюм, туфли, пальто — он настолько красив, что спешащая на пару преподавательница вспыхивает, ахает и мечтательно возводит очи к обшарпанному потолку.

— Перекрасилась, что ли, Гафарова? — раздается позади, я оглядываюсь и рефлекторно отступаю на шаг. Кэт со свитой, старательно разжевывая жвачки, оценивают мой новый стиль. — Тебе не идет. Вообще уродкой стала.

— Пусть так…

Мне больше не интересно их мнение. Я не завишу от них. Отныне они не причинят мне боли.