Выше стен (СИ) - Ру Тори

— Уже забыл. — Расслабленно киваю я, провожая взглядом телку с потрясающими ногами, стоящую у светофора. Еще один гемор рассосался сам собой — мне не придется втолковывать воспылавшей любовью дурочке, что мы разные и я не смогу ответить взаимностью.

— Спасибо! — не унимается она. — Нужно было сразу сказать мне, что ты — мой брат. Я бы не стала с тобой спать, в тот же день слила бы тупой спор, и всем стало бы легче.

Ловлю в зеркале ошалелый взгляд водилы и прикрываю рожу рукой. Дурочку несет:

— Спасибо, что спас от их нападок. Спасибо, что простил. Это все для меня ново, но так будоражит… Где мы? — Она хватается за ремень безопасности и крутит головой. — Что это за район? Ты не оставишь меня одну?

— Никогда! — заверяю я, судорожно соображая, чем заткнуть ее рот. — Это почти центр города. Не пропадешь при всем желании.

Такси тормозит у клуба, выдохнув, я вытряхиваюсь первым и, обогнув авто, галантно раскрываю дверцу и выволакиваю дурочку наружу. Можно было обойтись без церемоний, но воспитание не засунешь коту под хвост.

Именно гребаное воспитание «папина радость» ошибочно принимает за какие-то сигналы, интерпретирует по-своему и хитро на меня заглядывается — несмотря на ее в целом правильные рассуждения о нашем будущем, она не теряет надежды на что-то большее, и меня мутит.

Я не хочу с ней трахаться. Наелся грязи. Если уж продолжать отношения, то не так…

Зажмуриваюсь от собственной дурости и глубоко, до стона, вздыхаю.

«…Какие еще отношения, дебилоид. Сука, проспись!..»

В клубе полумрак, на танцполе немноголюдно, но все столики, кроме забронированного для нас, заняты жрущими и выпивающими людьми.

Дурочка, оглядываясь, как преданная собака на хозяина, сдает пальто в гардероб и спешит в зал, а я меняю куртку на теплый номерок и поддаюсь приступу ностальгии.

С недавних пор я ненавижу общепит и едва ли закажу что-то, кроме крепкого алкоголя в закрытой бутылке, но этот клуб занимает в душе особое место. Когда-то здесь свободно наливали спиртное малолеткам, никто из тусовки мажоров сюда не заявлялся, и мы с бывшей, скрывшись ото всех, могли спокойно побыть наедине.

Располагаюсь на том же диване и почти ощущаю ее присутствие. Я любил Яну до одури, возненавидел себя за содеянное и до сих пор подыхаю от злости и бессилия, она же сумела оправиться от разрыва. Повзрослела и обзавелась педиковатым ухажером.

— Что будем делать, Свят? Какие тут развлечения? — хлопает глазами дурочка, и я отмахиваюсь.

— Хочешь — иди, потанцуй.

— А ты?

— Я не танцую.

Она закусывает дернувшуюся от обиды губу, но внезапно соглашается:

— Хорошо! — И отваливает на танцпол.

Я мгновенно теряю к ней всякий интерес. Благодарю официантку, поставившую перед носом стакан и бутылку, откинувшись на кожаную спинку, рассматриваю разноцветные сполохи на потолке, напиваюсь и убиваю время.

Совсем недавно я клялся, что завяжу, но гены родителей всегда пересиливают. Из меня все равно вырастет или подонок, или алкаш.

Явь плывет и качается, в желудке распухает тошнота. Там, куда я себя загнал, нечем дышать. Впереди маячит тупик, выхода нет — пути к отступлению предусмотрительно завалены камнями.

До краев наполняю стакан и опрокидываю в рот.

Все идет по плану, цель близка, а я молодец. Просто пьяные чувства сбоят.

На плечо ложится чья-то настойчивая ладонь.

Я резко оборачиваюсь с намерением затеять разборки и получить по роже, но… позади стоит моя девчонка Яна и пристально рассматривает меня. Она словно сошла с экрана смартфона — точно такая же, как на обработанных фильтрами фотках с ее страницы и ни черта не похожа на живого человека. Не похожа на прежнюю себя.

Кажется, я надрался и уснул или же, на хрен, съехал с ума.

— Привет, Святослав… — подает она голос, без спроса занимает место напротив и, подперев ладонью подбородок, обворожительно улыбается, а в огромных карих глазах стоят слезы. — Давно не виделись!

— Что ты здесь… — Я все еще надеюсь, что словил галлюцинацию, но уже ясно осознаю: это не так. Спустя два года, четыре месяца и десять дней мы наконец встретились… Но я не испытываю ничего, кроме удивления.

— У папы был юбилей… Уезжаю ночным поездом. А ты все такой же… краш… — Ее рот кривится, а на лбу появляется скорбная жилка. — Два года прошло, а я не могу тебя забыть.

— Да, время летит… — морожу я. Больше слов не находится.

— Как ты? Где учишься? Чем живешь? Ребята говорили, что вы с мамой попали в сложную ситуацию… — пристает она, и я, поморщившись, перебиваю:

— Разве похоже, что я не вывожу? У меня все отлично, Ян… Как сама?

Я словно провалился в прошлое: те же стены, то же тепло под сердцем, та же девочка рядом, но ощущение дурного сна нарастает. Взмах густых искусственных ресниц, всхлип, боль и миллион вопросов в темных глубинах зрачков… Это гребаная реальность, и она безрадостна.

— Свят, ты хоть представляешь, как я жила, сколько раз придумывала нашу встречу? Лето после девятого и весь десятый я ни с кем не общалась — не понимала, за что, что со мной не так… А потом пришло дикое желание найти тебя и съездить кулаком по твоей смазливой морде. Ты прав, время летит быстро. Постепенно отпустило, появились новые интересы, но все же… Не могу не спросить: почему, Свят?

У меня сводит скулы. Даже если брошусь объяснять ей мотивы, жаловаться на обстоятельства и признаваться, что подписан на нее с левого аккаунта, ничего не изменится, так зачем?..

Флегматично поднимаю брови и погано ухмыляюсь, и Яну прорывает:

— Почему, ведь все было идеально?! Я бы все поняла! Ты был моим лучшим другом, я доверяла тебе! Я любила тебя, придурок. И до сих пор люблю!

По ее щекам катятся черные слезы, но мне нечего сказать. Может, тогда я ошибся и сделал неправильный выбор, но каяться поздно — у каждого своя жизнь, я едва выгребаю, а ее шикарное тело имеет другой.

— Свят, одно слово, и я не уеду… — Она пытается схватить меня за руку, но я убираю ее под стол. Ненавижу пустые разговоры — главным образом потому, что рискую не совладать с эмоциями и заорать.

В поле зрения попадает нереальная, иллюзорная феечка, выпорхнувшая на танцпол прямиком из трипа или цветного сна, и я залипаю — ее плавные движения под музыку завораживают и приковывают внимание. Я перепил, пьян в тряпки, но она так красива…

Это Регина, и у меня отвисает челюсть.

— Свят, может, поедем ко мне? Родители сегодня гостят у тетки, до поезда еще вагон времени… — Холодная ладонь Яны гладит мое предплечье. Изображаю ледяное спокойствие, хотя не срываюсь лишь чудом. Предложение категорически не заходит.

— Ян, хватит, а? У тебя вроде как есть парень.

— Он ничего не узнает. Что?.. Все равно нет?

— Без вариантов. Нет, конечно! — хмыкаю я, заливаю в рот шот водки и усмехаюсь: — Я тогда был в адеквате и передумывать не собираюсь. Просто смирись и не страдай по мне больше.

Она ревет, но слезы брошенной мною девчонки абсолютно меня не трогают. Мониторить ее страницы, злиться и жалеть себя — идиотизм, я занимался им из скуки, ненависти к себе и по инерции, и теперь в полной мере осмысливаю свою тупость. Я превратился в настоящую тварь и с больным удовлетворением отмечаю, что первая любовь мне больше не нужна, а мир не рухнул.

К столу подгребает запыхавшаяся, румяная Регина — тяжело дышит, растерянно пялится на меня и на Яну и поводит плечами.

— Святик, какой прекрасный вечер и красивый медляк. Давай все же потанцуем? Если не умеешь, я научу! — предлагает она.

Моя бывшая презрительно косится на ее ботинки и платье, и последние сомнения улетучиваются. Я был прав на все сто, когда предложил все закончить — точно таким же снисходительно-высокомерным взглядом она бы одарила и меня, если бы побывала в той дыре, где мы с матерью жили.

— Еще скажи, что встречаешься с этим чучелом? Свят, ты долбанулся?! — шипит Яна.

Я слишком много выжрал и реагирую не сразу, но Регина отлично слышит эту фразу, бледнеет, обхватывает себя и вдруг со всего маху падает на колени. Сердце ухает в пятки. Я не могу больше играть в сволочь.