Мой сталкер (СИ) - Лазаревская Лиза

Да, может, у папы был не самый миролюбивый тон, но мы все втроем понимаем: это из-за любви и заботы.

– Чего ты? Он просто переживает, и очень сильно.

– Я переживаю не меньше.

Они как будто соревнуются – кто больше любит, словно скаковые лошади. Не хватает только ставок.

– Все будет хорошо. Я напишу тебе.

– Понятное дело.

Потихоньку начинаю отходить, потому что прощаться и успокаивать его можно бесконечно.

Андрей продолжает нервно крутить зажигалку в руках.

С трудом осознаю, что сейчас нам с папой предстоит серьезно поговорить. Да, он рассердится еще больше, но все узнает.

А если придет Андрей, то папа еще больше взбесится, выгонит его, запретит нам общаться. Из-за этого разозлится Андрей. Прочный круг непонимания и злости, разорвать который станет невозможно.

И мы будем хомяками, бегущими по кругу.

* * *

Пытаясь крутануть ключ влево, но понимаю, что дверь открыта. Дрожа, вхожу внутрь. Кругом тихо. Никаких признаков жизни.

Вдруг передо мной появляется папа, размешивая ложкой сахар в кружке с чаем или кофе. От испуга и неожиданности сильно пячусь назад, прижимаясь спиной к двери.

– Вы меня напугали, Владислав Олегович, – шучу, называя папу по имени и отчеству, но на него это никак не действует.

– С Владом ты встречалась, значит?

Молчу.

Не знаю, как ответить, чтобы не подставить себя.

– А я подумал, с туалетом. Как не позвоню ему, а он постоянно – Лиза в туалете, Лиза в туалете. Может, у тебя с почками проблема? Так мы сейчас обратимся к врачу, все решим.

– Пап…

– Ты была с ним.

– Папа…

– Тихо.

Папа идет в гостиную, беззвучно заставляя следовать за ним. Садится на диван – я рядом с ним.

– Послушай, родная, я не хочу тебя ругать за это, просто хочу попросить – не встречайся с ним, этот человек тебе не пара, – спокойно проговаривает папа, и я выдыхаю, осознавая, что сейчас смогу его переубедить, и тогда всем жить станет легче.

Осторожно выхватывают кружку и ставлю на пол, чтобы ухватиться за папины ладони, как за спасательный круг.

– Пап, я знаю, что ты очень за меня переживаешь, тем более я наговорила много ужасного о нем, но все не так. Я сказала это в порыве злости и отчаяния, правда. Андрей на самом деле очень хороший…

Не для всех, естественно.

– И любит меня. И я тоже его люблю.

Крайне озадаченно и даже с легкой улыбкой, зарождающейся на лице, папа наблюдает за мной. Я знаю, что из них двоих меня услышать может только мой отец. Андрей все равно поступит по-своему.

Папа приглаживает мои волосы, словно шерсть котенку.

– Милая моя принцесса, ты не знаешь его. Ты влюбилась в картинку, а эта влюбленность – самая коварная, потому что ты не видишь недостатков и всего прочего.

– Я вижу недостатки, пап. Почему ты не веришь мне? Не хочешь принять его?

– Потому что он уже сподвигнул тебя на ужасные поступки. Пойми, я никогда не приму парня, из-за которого ты корила себя, пыталась перерезать вены, врала мне… Мне продолжать? Почему ты не сказала мне, если он такой хороший? Разве я бы не понял тебя?

Папа продолжает, а я обнимаю его, потому что знаю в глубине души, что он честен со мной. Я сама заставила его ненавидеть Андрея своим враньем.

– Я приму любую правду от тебя. Разве ты сама не знаешь этого?

– Знаю.

– Тебе сейчас хорошо с ним. Тебе нравится любить. Каждому человеку хочется испытывать это чувство. Некоторые задыхаются без любви и живут от звонка до звонка. Это нормально, что ты влюбилась, ведь ты всегда была нежной девочкой, нуждающейся в ласке, в сильном мужском плече. Ты выросла, и одного папиного плеча стало недостаточно… Но прошу тебя, подумай на его счет. Я не хочу, чтобы при очередной вашей ссоре ты сделала с собой что-то ужасное. Любимый человек не должен быть поводом для таких вещей.

– Пап, но я ведь не все тебе рассказала, он сделал для меня много хорошего, он надежный. Пожалуйста, поверь мне.

– Верю и в то, что он сделал для тебя много хорошего, и в то, что он надежный. Но он не сделал столько, чтобы быть достойным тебя. – Папа проводит большим пальцем по заживающим ранам на руке. – Для меня никогда не будет.

Может, то, что сделали со мной, воспринимать не только как испытание, но и как жизненный урок? Я бы вряд ли поняла мотивы отца, вряд ли ценила бы то, что он для меня делает. А пройдя столько всего с папой, я понимаю, что все – каждое действие, каждый вздох – для меня одной. И никогда больше не позволю ему страдать из-за меня. Никогда больше не буду врать, чтобы ему приходилось повышать на меня голос. Никогда не встану против его слов, просто сама сделаю так, чтобы слова были в мою пользу.

– Я очень люблю тебя, папа. Намного больше Андрея. Но его я тоже люблю.

Другой любовью, конечно же, но ингредиенты те же самые – нежность, искренность и самоотдача.

От застенчивости у меня краснеют щеки. Чувствую, как поднимается температура.

– Повремени с этим общением.

– Понятно.

Не будет Андрея на моем дне рождения, значит.

– И запомни – с любимым человеком должно быть комфортно и спокойно, а не страшно.

Единственный человек, с которым мне всегда будет комфортно и спокойно, это ты.

Дай шанс и ему, пап.

* * *

Андрей: надо было мне с ним поговорить

Я: для чего? чтобы он разозлился?

Я: мы нормально поговорили

Андрей: для тебя это нормальный разговор? для тебя норма, что он в открытую настраивает тебя против меня?

Андрей: жениха продолжает подыскивать? так ты ему передай, что я каждого порежу, будет на его совести

Я: ну пожалуйста, Андрей! что ты несешь?

Я: пожалуйста, прекрати! ему просто нужно время свыкнуться с этой мыслью

Я: мы же будем встречаться как и раньше. ну в чем проблема, Андрей?

Все-таки он не слышит меня.

Я: я люблю тебя

Я: очень сильно

Я: и мой папа знает об этом

Андрей: твой папа испытывает мое терпение

Этим сообщением он еще больше пугает меня, потому что «испытывает мое терпение» звучит как угроза.

Хотя я знаю, что он никогда не сделает больно мне.

По крайней мере сознательно. Специально.

Но все-таки спокойствие и Андрей – две несовместимые ни в каких реалиях вещи.

* * *

Когда твой день рождения в субботу, удовольствие от праздника множится. Жаль, что умножать на ноль нельзя. Точнее, можно, но в сумме все равно получается ноль. Сонная и растрепанная выхожу из комнаты, а у порога на полу уже стоит ваза с огромным букетом красных роз. В середине лежит подписанная открытка:

«Моей маленькой принцессе.

Будь самой счастливой.

Твой папа».

Обхожу букет и вижу говорящего по телефону отца, который сразу же кладет трубку с безразличным «перезвоню», когда видит меня.

– Именинница моя.

Папа подходит ко мне и обнимает. Так крепко и нежно, что я забываю все на свете.

– С днем рождения, радость моя.

– Спасибо, папочка.

– Цветы понравились?

– Да, очень. Только я чуть о них не споткнулась. Сколько же их там?

– Триста одна штука. А вот и подарочек, – сообщает он и берет со столешницы небольшой пакетик, который я сразу же открываю.

Бриллиантовые сережки и любимые духи.

Чувствую запах банановых оладушков, политых медом и посыпанных кешью.

Если можно быть наполовину счастливой, то сейчас у меня именно такое состояние. Папа радует меня, как и всегда, но его недоверие к Андрею и нежелание идти навстречу приглушают эту радость.

Десять. Одиннадцать. Двенадцать.

Позавчера я убила день на то, чтобы уговорить папу ничего не устраивать и никого не звать – ни Влада, ни друзей семьи. Не хочу видеть никого, кроме Андрея. А он даже не дает о себе знать, не пишет, хотя вроде должен (хотя бы из вежливости) уделять внимание мне. Пускай у нас не получится сегодня встретиться, но можно же что-то написать…