Фемида его любви — 2 (СИ) - Ельская Ингрид

— Не жуткое, а адское, — поправила его, облизнув пересохшие губы.

Сердце болезненно сжалось, замирая на долю секунды, чтобы снова пуститься галопом, позвав за компанию звон в ушах и тремором в руках. Окружающее слишком быстро теряло свою значимость, позволяя фокусировать зрение лишь на единственном, что сейчас казалось важным: на мужских губах, ощущая на своих темнеющий под желанием взгляд.

С трудом нашла в закромах силы, чтобы перевести глаза выше, дабы убедиться в своей версии и увидеть шторм в темном взгляде. В нем читалось откровенное приглашение погрузиться в воронку своих желаний и этот призыв убивал все рациональные мысли в голове, жег остатки разума, оставляя на поверхности лишь жажду жестких, таких родных и притягательных губ на моих губах, которые не заставили себя долго ждать, впиваясь в меня. Жадно, жестко, как после многовековой разлуки. Горячий язык раздвинул несопротивляющиеся губы, принимая в дар хриплый стон и толкнулся внутрь, завлекая в свою бесовскую пляску.

Дикий поцелуй. Иначе не назвать. Потому что соскучилась. Потому что сжигал все легкие, не давая вдохнуть, потому что держал крепко, чтобы не увильнула, потому что не стесняясь показывал, как скучал.

Я себя не узнавала, целуясь, как умалишенная, ничуть не уступая Вестнику. Дают — бери, бьют — беги. Сейчас мне хотелось получить все сполна, пока была такая возможность и он снова не спрятался под игольчатый панцирь. В порыве больно укусила его за губу, из-за чего он на мгновение отстранился, рвано выдыхая и попытался вернуть себе контроль над собой, но потом плюнул и снова накинулся с поцелуем, зацеловывая до онемения в губах, до хриплых стонов от нас двоих, до мокрого кресла подо мной.

Притянул к себе жадно и требовательно, поджигая пальцами мое тело. Его пальцы скользили по скулам, шее, гладили плечи, спускались до талии, сжимали ягодицы и возвращались к высоко вздымавшейся груди, пока губы терзали мои, соскакивая на шею и прикусывали мочку уха.

Мне уже было мало одних прикосновений, поэтому сама полезла пробивать его шаткую оборону, запустив пальцы под водолазку, утопая в восторге от твердого пресса и мужской дрожи от моих касаний в тандеме с тяжелым дыханием. Опустив взгляд на ширинку, убедилась, что он готов и опустила ладонь на пах, сжимая набирающую эрекцию плоть, кайфуя от хриплого стона, наполнившего салон авто.

— Может до дома потерпим? — неуверенно прохрипел Алекс и присосался к мочке уха, тяжело дыша, но окончательно капитулировал, когда я расквиталась с пряжкой ремня, расстегнула пуговицу и освободила его готовую плоть. — Не дотерпим, — рвано выдохнул и отстранился.

Подарив мне пьяный взгляд, откинул подальше кресло. Вытащил меня с моего, сажая на себя и снова закружил на губах, параллельно начав расплетать мою косу, чтобы потом закопаться в волосы пальцами и откинуть мне голову назад, оголяя беззащитную шею для укусов. Я млела под его губами, сосредотачиваясь на его эрекции что травила душу, упираясь мне в промежность.

В какой-то момент обоих стала бесить лишняя одежда между нами. Один рывок — и платье улетело на соседнее кресло, а степень моего возбуждения добралась до критической отметки от восхищенного на себе взгляда.

— Шурочка в чулках, — не своим голосом произнес Алекс, с восхищением рассматривая мое тело и стащил с меня лифчик, чтобы прильнуть к груди и вобрать в горячий рот изнывающие соски.

В ответ я лишь смогла выгнуться ему навстречу, и закопаться пальцами в жесткие волосы, продолжая тереться промежностью о его пах, выбивая пробки у обоих окончательно. Когда его пальцы сдвинули в сторону кружево и провели по промежности, размазывая влагу, меня стало трясти и я рефлекторно, бессовестно попыталась на них насадиться, показывая, что терпеть больше не намерена. Беременность сделала мое тело гиперчувствительным и отзывчивым. Озабоченным. Мне постоянно снились цветные порнофильмы, а сегодняшняя их реализация вытащила наружу всех порнодемонов из моей головы, которые не знали, что такое стеснение и требовали программу максимум.

— Тебе можно? — шепнул мне на ухо. — Не навредим?

— Можно, я уточняла, — как в полусне ответила, на что получила усмешку с тихим «не встала она на учет, ну конечно», а после он одним толчком насадил меня на себя, сжал бедра, не давая мне двигаться, а после стал задавать темп, показывая, чтобы с жадности не спешила.

Я терялась в его потемневшем от страсти взгляде, сходила с ума от рук по моему телу и потерялась в кайфе, не понимая, вызван тот приятно растягивающим меня членом или тем, как Алекс жадно реагировал на каждый мой стон, будто сгорая и рождаясь вновь. Каждый толчок все больше выбивал из реальности, наше дыхание снова перемешалось, слившись во все еще голодном поцелуе.

Долгожданную эйфорию поймали одновременно. Я не сразу смогла прийти в себя, обмякнув на Алексе. Тело приятно подрагивало после мощного оргазма и у меня не было сил подняться, да и не хотелось. Я тяжело дышала Алексу в плечо, наслаждаясь сбившимся мужским дыханием.

— Я соскучился, — вдруг тихо произнес мне на ухо, вызывая новую порцию кайфа, который покатился по венам, от чего я чуть ли не замурчала вслух.

— Сейчас или вообще? — уточнила, с трудом отлепившись от него.

— Вообще. Скучал, — убрал мне волосы за ухо, нежно поцеловав в губы.

— Я боялась, что ты не вернешься сегодня, — призналась, поджимая губы.

— А я боялся, что больше не услышу твою бесперебойную трель, поэтому дал себе слово вернуться, — хмыкнул. — Слезай с меня, а то я до утра тебя не отпущу.

Глава 26

На этот раз я проснулась раньше Вестника. Усталость взяла над ним верх, поэтому он ухом не повёл, когда сработал будильник. Зато на мои неуклюжие попытки перелезть через него среагировал недовольным ворчанием и громко захрапел. Я решила воспользоваться ситуацией. Будет время привести себя в порядок, приготовить завтрак и подготовить речь для того, чтобы Алекс меня отпустил в универ. Затея сомнительная, но мне очень хотелось. Возможно, уже завтра меня куда-то увезут, пряча от врагов, а я не попрощалась с подругами.

Ночью мы приехали в небольшой частный домик, расположенный в относительной близости к универу. Всего тут было две комнаты, ванная с туалетом и кухня. На удивление, дом был обжитой и в нем были вещи Вестника. Если сравнивать с прошлыми квартирами, тут было уютно. В комнате стоял огромный фикус, высотой выше меня, на кухне висела картина неизвестного художника с абстракцией. И идеальный порядок. Все по полочкам. А вот в ванной только мужские вещи и одна зубная щетка. Мне уже не привыкать мыться мужским шампунем и чистить зубы вымазанным пастой пальцем. Это становилось традицией.

Поблукав еще немного по дому, я залезла в шкаф, взяв из него одну из рубашек Алекса. Блаженно закатив глаза от пропитанной родным парфюмом материи, накинула одежду на голое тело и направилась в кухню готовить завтрак.

Увлекшись нарезкой салата я не услышала, как в кухню зашёл Алекс. От неожиданности выронила нож из рук, когда меня прижали спиной к себе, положив теплые ладони на живот и поцеловали в шею.

— Зачем так рано встала? — спросил, прикусывая мочку уха.

— Выспалась, — мурлыкнула и развернулась к нему, с восторгом рассматривая обнажённую грудь и положила на нее ладони. Он уже успел сгонять в душ, пока я под музыку рубила курицу с салатом. Возможно, наблюдал, пока я пританцовывала.

— Тебе идет моя рубашка, — прищурился он. — Особенно на голое тело. — пальцы соскользнули вниз, сжимая ягодицы.

— Я не нашла свою одежду, а чемодан остался в машине, — рвано выдохнула и примкнула к нему с поцелуем.

Мы полночи занимались любовью, но мне все равно его жутко не хватало. Потому что не может быть достаточно того, чей образ голограммой в твоей голове, не может хватать того, с кем был в долгой разлуке, никогда нельзя насытиться тем, с кем предстоит расстаться. Я готовила себя к расставанию, хоть и молилась, чтобы этот день никогда не настал.