Хладнокровно (ЛП) - Видзис Анна

Корланд шевелится на своем место. Ему так же неловко, как и мне. Хотя он не перебивает, значит, не думает, что детектив пришел сюда, чтобы обвинить меня.

— Как вы думаете, что с ним случилось?

— Понятия не имею. Как я уже сказала, мы не были близки, поэтому я не уделяла достаточно внимания, чтобы заметить что-то необычное. Мы вместе работали над инсценированным судебным процессом, у нас были супервизии и лекции, и все.

Через несколько минут детектив ушел.

— Ты не можешь вести себя так безразлично, говоря подобные вещи о Сэмюэле. Это делает всю ситуацию сомнительной.

— Ты не остановил меня, — говорю я.

— Потому что это было бы похоже на то, что я выступаю в роли защитника, когда для этого нет причин. Это тоже выглядело бы сомнительно, — отвечает он. — Я знаю, что тебе не нравился Сэмюэль, и у тебя есть на это полное право, но он пропал, и они ищут козла отпущения.

— Козла отпущения? Он объявлен пропавшим без вести, а не мертвым.

Я иду по тонкому льду.

— Неужели я ничему тебя не научил, Тея? — Он обходит стол и прислоняется к нему. Его руки скрещены на груди. — Что в первую очередь проверяет полиция в деле о пропаже человека?

— Не было ли у человека суицидальных настроений, или у него были какие-то финансовые проблемы, или он был замешан в криминале.

— И после того, как они исключают это, они ищут возможность причастности третьего лица. В какой-то момент, если они заходят в тупик…

— Они нанимают детектива, — заканчиваю я, мое сердце учащенно бьется, и горячая волна пробегает по моему телу. Я хочу бежать. Прямо сейчас мне хочется бежать куда подальше.

— Должно быть, семья Сэмюэля наняла его. Вот почему здесь был этот парень Эванс, а не полицейский. Так что тебе нужно быть осторожной.

Уэс говорит со мной почти так, как будто знает больше, чем я готова сказать. Его глаза смотрят на меня таким знающим взглядом, и я сдерживаю себя, чтобы не задрожать. С трудом.

— Я знаю, что ты не причастна, но ты должна знать, что твои отношения с Сэмюэлем были не самыми простыми. Кто-то упомянул тебя детективу, потому что тоже видел это. Это лишь вопрос времени, когда они начнут копаться в твоей жизни, если ты будешь говорить о нем с такими людьми. Возможно, они ничего не найдут, но зачем ворошить осиное гнездо?

Я молчу.

Он достает лист бумаги и ручку и протягивает их мне. Это записка, объясняющая мое отсутствие. Она мне не нужна, так как следующая лекция у очень нормального профессора, который не возражает, но не все такие.

Я все равно беру ее.

— Теперь иди. Ты пропустили достаточно занятий, — говорит он. — Если тебе что-нибудь понадобится, дай мне знать.

Я нерешительно киваю и выхожу. Мои мысли крутятся и вертятся, глаза горят от слез, которые пробиваются наружу, руки чешутся.

Через секунду я уже не вижу, куда иду и что происходит вокруг. Мое зрение затуманено, а от вдоха болит грудь.

— Тея, — раздается мягкий голос Ксавьера у меня над ухом. Он обхватывает меня рукой, но не приносит успокоения. Внутри меня словно образовался циклон, разрушающий все на своем пути. Вместе с кусочками моего сердца, разбросанными вокруг. Я теряю почву под ногами. — Не здесь. Кто-то может наблюдать. Потерпи еще немного, Меллилла.

Я пытаюсь. Пытаюсь.

Я опускаю голову так, что кажется, будто я просто глубоко задумалась или устала. И то, и другое — правда.

Почему один гребаный человек так хорошо умеет испортить тебе настроение? Даже мертвый Сэмюэль находит способ повлиять на меня.

Из последних сил я передвигаю ноги, пока не слышу, как открываются и закрываются двери. Руки Ксавьера исчезают, и я плачу. Мои колени подгибаются, и я оказываюсь на полу, не чувствуя ничего, кроме вины, переполняющей меня.

Это несправедливо.

Я хороший человек. По крайней мере, всегда старалась им быть. Я не сужу людей по цвету их кожи или по тому, кого они решили полюбить. Я показываю, какой я хороший студент, усердно учусь и провожу часы в библиотеке, но никогда никого не принижаю за то, что знаю меньше. Я делаю все возможное, чтобы стать тем, кем никогда не были мои родители. Почему я должна отвечать за все зло в мире?

Не каждый заслуживает жизни, и, возможно, я не тот человек, который должен решать это, но для таких, как я, должна быть какая-то погрешность, верно?

Или я просто лгу себе, чтобы все было лучше, хотя на самом деле это не так.

Это пиздец. Я в жопе.

— Корона тяжела, Меллилла. Особенно когда драгоценности покрыты кровью, — говорит Ксавьер, прерывая мои мысли.

Я задыхаюсь. — Детектив — не очень хороший знак.

— Я знаю. Он будет копать глубже, чем полиция. Они могут предложить больше.

Должно быть, он пришел к тем же выводам, что и Корланд, как я поняла. Неудивительно. Он умнее меня. Кроме того, он умеет мыслить нестандартно, чего я пока не уловила. Это сделало бы его идеальным адвокатом по уголовному делу. Или преступником…

Хотя, наверное, мы уже преступники.

— Он ничего не найдет. Трупа нет, библиотека чистая, свидетелей нет.

— Мы не можем быть в этом уверены. Мы могли пропустить какое-нибудь место. Было поздно и темно. И кто-то мог нас видеть, даже если мы его не видели. Я, блядь, почти ничего не помню, Ксавьер. Каким бы дерьмом ты меня ни пичкал, оно заставило меня забыть, мать твою, — прорычала я.

— Это не заставило тебя забыть. Это заставило тебя расслабиться. Твой собственный разум играет с тобой, и он вытеснил воспоминания. Они не найдут тело, в Кембридже более ста библиотек, и никто не был там, чтобы увидеть это.

— Это все неправильно, — шепчу я.

— То, что ты против неправильного, не делает тебя хорошей, Тея. Это делает тебя лицемеркой и наивной.

— Ну, тогда это я. Тот, кто все еще верит, что не все обязательно превратится в дерьмо.

Я вытираю слезы, потирая глаза. Зрение вернулось, и я вижу, что мы в каком-то классе, в котором я никогда раньше не была. Он маленький, всего несколько парт, но в нем тихо.

Ксавьер сидит передо мной, его колени наполовину подтянуты к груди. Его руки обхватывают их, и он смотрит на меня с пустым выражением лица. В нем нет ни сострадания, ни вины, ни даже гнева. Он равнодушен, и я завидую ему в этом.

— Тебе все равно, но пятнадцатью минутами ранее ты не хотел выходить из кабинета Корланда. Что это за игра для тебя?

Он вздыхает, качая головой. Он упирается руками в пол и приближает свое тело к моему. Мы соприкасаемся. Его ноги трутся о мои, и я чувствую его дыхание на своем лице. Оно выбивает мое собственное из моих легких.

— Мне плевать на Сэмюэля. Всегда было и всегда будет, — говорит он, перебирая пальцами свои чуть более длинные волосы. Затем он накручивает прядь моих волос на палец и убирает ее за ухо. — Но ты мне небезразлична. Я не хотел оставлять тебя там.

— Я не могла видеть тебя там.

Он мрачно улыбается. — Я знаю. Лгать нелегко, когда кто-то знает правду.

Я закатываю глаза. — Слова мастера по лжи.

Он поднимает бровь. — Я никогда ни о чем тебе не лгал, любимая.

— Нет, врал.

— Ты просто никогда не веришь моим словам. Это не означает, что я лгу. Не все проблемы доверия начинаются с вопросов лжи.

ГЛАВА 25

Ксавьер

Сегодняшняя тренировка по лакроссу очень тяжелая. Мы больше всего занимались кардио, потому что тренер был в ужасном настроении, и все, что кто-то говорит, выводит его из себя. Поэтому мы решили заткнуться и просто выжить.

В самом конце он говорит нам отрабатывать броски. Как только мы выстраиваемся, он куда-то уходит, и мы можем немного отдышаться.

— Мне хочется вырвать свои легкие, — говорит Бен, опускаясь на пол.

Адриан кивает, соглашаясь с ним. Он выходит из ворот.

— Надеюсь, он придет только для того, чтобы дать нам уйти. Я закончил на сегодня, и у меня есть планы.