Юлия Колесникова - Разрешаю себя ненавидеть
Я попыталась обойти Ирвинга, но мне это не удалось. Он выставил руку и быстро перехватил меня, потащив за дом. Я начал брыкаться от такого бесцеремонства, но не кричать, не желая привлекать внимание домашних, и тем более соседей.
Чтобы было легче, Ирвинг взял меня на руки. Здесь я уже не стала вырываться. Так легко было положить голову ему на грудь и забыть о той черте, и о том, что я не нужна ему, как бы того не хотела я, или он.
Это все, что я могла с ним — забывать. На большее прав у меня не было.
Он усадил меня на качели девочек, где впрочем, и я проводила свой летний досуг с книгой довольно часто. Но не стал уходить, а застыл надо мной, уперев руки в железные трубки, к которым крепилось сидение, потому я висела в полуподвешеном состоянии. Все что мне оставалось, молча смотреть на него и пытаться разобрать в темноте, какие чувства и мысли мелькают на его лице. Мы так давно не бывали лишь вместе. И теперь находясь рядом с ним, я уже почти забыла о том, как мне надоела глупая игра гордости, одиночества и еще чего-то, что не позволяло Ирвингу быть со мной.
Он все так же не говорил, и я не знала, причина ли в злости. И почему он должен злиться на меня? Конечно, я сама стала играть в глупую игру с ним, но он не останавливал меня, я не спрашивала его и не стала разбираться. Не смотря на все то, что происходило, мы были чужими, потому что не могли решиться на такую близость как разговор
— Ты молчишь, — сказала я, словно это было вопросом, но это было констатацией факта, потому что его молчание угнетало. Почему даже когда мы ссорились, именно его молчание подавляло и пугало меня больше, чем все остальное. Не странно ли? Скорее пугающе
— Не знаю, что тебе сказать. Я все делаю не так, — покачал головой он. Тяжелый вздох, что сопровождал эти слова, заставил меня немного напрячься. О чем таком тяжелом он думал? Хотя, что легкого было в наших странных отношениях? Мне ведь тоже было тяжело. При чем постоянно.
— Так сделай хоть что-то.
— Не могу. Тебе пока что этого не понять.
— Чего мне не понять?
Я соскочила с качели и остановилась так, что лицо Ирвинга зависло прямо над моим. Он смотрел мне прямо в глаза, и конечно же я не видела их цвета сейчас, но вполне могла угадать, как зрачки его глаз расширились.
— Если скажу, ты меня возненавидишь, — глухо заметил он, пряча глаза.
— Я и так тебя ненавижу, — горько отозвалась я, понимая, что вовсе не лгу. Так сильно как его ненавидела я, никто в мире никого другого не ненавидел.
— Пока я был в Ирландии, я думал о тебе.
— Ну и что. Я тоже. Так как ты и сказал, пока я была с Денисом, думала лишь о тебе…
— А я пытался забыть тот поцелуй… просто вычеркнуть его из памяти, как что-то ненужное.
Я втянула в себя воздух и отшатнулась от него, не веря тому, что услышала. Неужели он сказал то, что я услышала? Он не мог,… не мог…. Я стала отходить от него, а Ирвинг стоял все на том же месте, и просто смотрел, как я ухожу. Ему намного легче было отталкивать меня, и причинять мне боль. В этом он был мастером, без сомнений. Я отдавала ему должное, когда не удержалась от слез, и прежде чем уйти, сказала:
— Ты прав… теперь я ненавижу тебя еще сильнее.
Ирвинг улыбнулся. Не удовлетворено, и не цинично, вовсе не так как всегда. Разве можно выразить презрение к себе и покаяние, улыбкой?
Глава 10
Падение
Ненависть полна страданий для того, кто ее ощущает.
Шарль Луи МонтескьеЯ затерялась в тумане. Не иначе. Как еще можно было назвать то состояние коматоза, в котором я теперь жила? Я проводила вечера с компанией Лукаса, и то, что там так же часто бывал Ирвинг, вдруг потеряло смысл. Я больше не говорила с ним. Я не могла. Я пыталась вычеркивать его из поля своего внимания, когда он появлялся. Просто вычеркивать, словно его нет.
Я не могла видеть его, думать о нем, чувствовать то, что чувствовала. И все же продолжала это делать. Он уничтожал меня. Он и воспоминания. Неожиданно я начала понимать, что была бы действительно рада, если бы с Нен что-то случилось.
Но когда я дожила до костюмированного вечера, мне показалось, я могу пережить все. Лукас стал более настойчивым, намекал на близость, но я еще не до такой степени погрязла в грязной игре с Ирвингом, чтобы отдаться тому, кто мне почти не нравиться. Мои моральные приоритеты пока что были со мной. Все впитать в себя Ирвинг просто не мог. Он стал чем-то большим, чем ненависть, но до смысла моей жизни ему было еще далеко, или слишком близко. Скорее на грани.
На вечере, я была Нимувей, волшебницей озера, возлюбленной Мерлина, Лукас был Элвисом. Еще та пара. А Ирвинг пиратом, с распутной девкой Нен. Я впервые в тот вечер напилась. Для этого мне хватило бокала вина. И честно, не могу понять, какого черта люди топят в спиртном свои горести. Мне это ни чем не помогло, радости я тоже не ощутила, кроме как огромнейшего желания где-нибудь прилечь спать. Голова начала гудеть, в глазах расплывалось. Так как я старалась держаться весь вечер подальше от того места где бывал Ирвинг, мне было почти нормально. Я попросила Лукаса вывести меня на улицу, и там можно было немного расслабиться. И еще я надеялась, что прохладный воздух прогонит хмель из головы. Мне было это необходимо чтобы вернуться домой. Не хотелось бы чтобы родители случайно просекли такой мой внешний вид.
На улице было холодно, и это было почти замечательно. Но вскоре я поняла, что просто не в состоянии стоять на ногах. Сев на бордюр возле своей машины, я опустила ноги на землю, голову положила на колени. Как меня не уговаривал Лукас, больше поднять голову я не могла. Мир начинал кружиться вокруг меня, стоило посмотреть кругом. Словно небо нападало. Такого странного и страшного ощущения я больше в жизни не испытывала, так как старалась после такого не пить.
— Ты, конечно же, говорила, что не пьешь,… но чтобы кто-то напился от бокала вина, такого мне видеть не приходилось. — выдохнул ошеломленно Лукас, видимо думая, что я буду польщена от его слов. Но это было совершенно не так. Малолетний идиот даже не понимал, какую чушь несет. Вот и недостаток малолеток — помощи от них в такой ситуации не дождешься.
— Значит, я побила рекорд, — тихо пробормотала я, не понимая, достаточно ли четко выговорила слова, чтобы он меня понял. Лукас и его присутствие начало меня раздражать. Кроме прочего меня тошнило, и била дрожь, что со мной происходило, я не понимала. Но мое тело вдруг начало меня позорно подводить. Хорошо, что Лукас был шустрым и успел отскочить до того, как я обляпаю ему ботинки. После того, как меня стошнило, стало полегче. Платье Нимувей было испорчено по подолу, только в данный момент для меня это не казалось проблемой. Да не было никаких проблем. Кроме того, что меня тошнило и того, что мир так и не перестал кружиться.