Дарья Волкова - Большие люди
_______________
Не спится отчего-то. Спиртное виновато, не иначе. Она употребляет мало и редко, и достаточно ей совсем немного, чтобы организм выдал непредсказуемую реакцию. Вот как сейчас, например - бессонницей. Взбудоражена Люся, что уж тут скрывать. И вставать завтра рано, и усталость есть, а вот сон не идет все равно.
Почему-то вспоминается школьная влюбленность в Лешку Данилова, первая, отчаянная, горькая. Лешка - заводила, весельчак, красавчик. И Люся Пахомова... Разумеется, она была влюблена безнадежно. Но все равно, каждое малейшее проявление внимания с его стороны, случайный взгляд, небрежное слово, хотя бы о том, что задавали по истории - и сердце бешено колотится, и потом несколько дней проводятся в волнительных раздумьях - а вдруг это знак? Знак того, что она ему симпатична. Вдруг он вот так это дал ей понять? Мечты, мечты... Здравый смысл всегда одерживал победу, но помечтать об этом было так сладко.
Вот и сейчас. "Ты немножечко не права...". Что это значит? Что она ему нравится? Хотя бы чуть-чуть? И снова чувствует, будто ей пятнадцать, ей-Богу. Та же внутренняя дрожь, что парализует все мысли. А ведь есть и еще воспоминания, и не только о его словах. Твердое плечо под щекой. От воротника пиджака пахнет обморочно волнительно. Наверное, одеколоном, но мозг не анализирует, понимая только одно: вот этот горьковатый, терпкий запах - это запах мужчины. Аромат, каких в ее жизни не было. Так отличный от привычных запахов свежей выпечки, крема для рук, маминой мази для спины. Наверное, ему он привычен, и он его не чувствует даже. А Люсе этот аромат не дает покоя. И гладкая, скользкая ткань подкладки пиджака, которая до этого прикасалась к его плечам, а потом - к ее. Будто он обнимает ее. Так ведь обнимал же! Сидел рядом, обнимал, прижимал к себе. Красивой ее назвал! Становится невозможно душно, она сердито откидывает одеяло. Ну не пятнадцать же ей, в самом деле, уже в два раза больше! Стыдно, Людмила Михайловна, стыдно. Прошлепала на кухню, прямоугольник света из холодильника ярок в темноте кухни. Стакан холодного молока залпом, так, что леденеет горло. Потом еще один. Так и до ангины недалеко, зато внутренняя дрожь превращается в ледяной озноб от двух стаканов холодной жидкости в желудке. Как ни странно, эта радикальная терапия помогает, и спустя пять минут Люся спит. Но снится ей все равно - он.
__________________
- Гриш...
- Ну?
- Я тут подумал... Некрасиво вышло с Люсей...
- Это мягко сказано, - фыркает старший. - А я тебя предупреждал насчет Эдика!
- Да, да, - досадливо морщится Гоша. - Ты, как всегда прав, о великий старший зануда. Но я вот подумал...
- Очередная гениальная идея? - иронически.
- Да! - с вызовом. - Предлагаю компенсировать Лютику... моральный ущерб.
- Каким это образом?
- У нее же день рождения через неделю. Давай ее пригласим... к нам? Стол накроем, цветы. Устроим Люсе праздник.
- Ты думаешь, ей не с кем отпраздновать день рождения? - в голосе Григория искренне недоумение.
- Да есть с кем, наверное, - Гоша едва заметно улыбается. Иногда старший брат ему кажется непроходимо дремучим. Или просто - наивным. - Я имею в виду - не в сам день рождения. На следующий. Или через день. Я думаю, Люсе будет приятно.
- Ну... я согласен.
- Отлично. Надо только придумать, что ей подарить. Такое... особенное.
- А я уже придумал, - вдруг усмехается Гриша.
- Что?
- Так я тебе и сказал!
Глава 8. Большая странность.
Телефон вибрировал в кармане весь очередной сеанс массажа. При первом же звонке она достала его, посмотрела, что это не мать и не бабушка - звонки от них она принимала всегда. А остальные - подождут. Но этот неизвестный номер был чрезвычайно настырен. И очередной звонок настиг ее буквально за дверью квартиры клиента. Ну, кто там такой нетерпеливый?
Нетерпеливый буквально оглушил ее из трубки, стоило только нажать на кнопку приема вызова.
- Люся, какого черта трубку не берешь?!?
- Гриша?
- Нет, Папа Римский! - рявкнул. И, чуть мягче: - Я час до тебя дозвониться не могу! Почему не отвечаешь?!
Собственно, самый очевидный вопрос - какое он имеет право так на нее орать? Но этот вопрос так и остался незаданным. А вот первая мысль: "Если орет, значит, что-то случилось". Именно об этом и спросила.
- Ничего не случилось, - отвечает Гриша уже гораздо спокойнее. - Это я думал, что у тебя что-то случилось. Если час на звонки не отвечаешь.
- Я работала, Гриш, - Людмила прислоняется к стене лестничной площадки. А ведь он ее напугать умудрился. После его криков подумалось почему-то о плохом. О Гошке, например. Что у него что-то случилось, рецидив какой-то или осложнение. А тут... - Ты же видел, как я работаю. У меня руки заняты. Лучше не отвлекаться, мышцы-то разогретые. Ну, ты же должен понимать, я тебе объясняла...
- Я помню, - уже совсем спокойно. - Ну... гхм... извини...
- Но что-то все-таки случилось? - ведь есть у него повод с такой настойчивостью дозваниваться? И, кстати, надо все-таки сохранить его номер. В тот, самый первый раз, когда он звонил, она этого не сделала, повода не было - подумаешь, один из многочисленных клиентов. А потом его номер просто затерялся в череде других.
- Да не то, чтобы случилось... - на самом деле, он растерян, даже смущен. Собственной реакцией на длинные гудки при попытках ей дозвониться. Не привык он к такому! Но старается свою растерянность не показать. - Ты во сколько освобождаешься?
- В восемь.
- Однако... Допоздна работаете, Людмила Михайловна. Ладно, в полдевятого встречаемся у Леонида. Успеешь? Адрес помнишь?
- А... Помню, вроде бы. Примерно. Но... зачем?
- Машину твою на полноценный сервис поставим.
- Нет! - как он не понимает, что без машины она как без рук! - Гриша, я не могу без машины остаться! Спасибо, но не стоит...
- Кто тебе сказал, что без машины останешься?
- Но ты же только что сказал, что на сервис поставим мою "Ниву".
- Люсь, вот приедешь - я тебе все объясню.
- Гриша, я не понимаю... Может быть, не надо...
- Да что за день сегодня такой, что все со мной спорят? - вздыхает он. - Встречаемся в полдевятого у Леонида.
