Иэн Сент-Джеймс - Заложники удачи
Ее отношение портило ему настроение. Он жил этой гостиницей. Она была единственным островом надежды в том море нищеты, которое политиканы называли временным снижением темпов. Снижение! На самом деле наступил настоящий кризис. Люди перестали покупать машины. Клиенты откладывали свое решение, ссылаясь на то, что старая машина еще послужит, торговались из-за каждой мелочи и вообще причиняли много хлопот. Все его планы разлетелись в клочья, доходы сильно снизились, капиталооборот был невысоким, банкиры вели себя, как напуганные старухи. Между тем, нужно было чем-то расплачиваться с Альдо Морони. Он был вынужден все время думать о деньгах.
Его мрачные размышления прервал звонок в дверь. Это означало, что приехал Герберт. Допив кофе, он накинул пиджак и прошел в прихожую. У подножия лестницы он остановился.
«Последний шанс, – подумал он, с надеждой поглядев наверх. – Катрина, сойди вниз. Герберт может подождать, пока мы выпьем по чашечке кофе!»
Но Катрина не подавала никаких звуков, и он прошел к машине, громко захлопнув за собой переднюю дверь.
– Доброе утро, босс!
– Привет, Герберт!
Когда они проезжали дом Миддлтонов, он поморщился.
– Чертовы идиоты, – проворчал он. – Ослы!
Он недовольно глядел на знакомые улицы, в то время как они поворачивали на шоссе.
Небо, серое, как шифер, усугубляло его мрачное настроение.
– Прогноз обещает прояснение, – произнес Герберт, чувствуя себя неуютно в воцарившейся тишине.
– Давно пора, – проворчал Тодд, мрачно уставившись на мокрые от дождя улицы.
Герберт заметил нездоровую бледность Тодда.
– Ты плохо провел вечер?
Он мог бы прекрасно провести этот вечер. Они бы могли присоединиться к компании Лео в «Айви». С этой Шарли. Они могли бы и повеселиться для разнообразия. Ругаясь про себя, он взял газету, которую Герберт всегда привозил с собой. Он уставился в заголовки невидящим взглядом. Он думал о другом. Он пытался вспомнить, когда он в последний раз веселился. Последние восемнадцать месяцев были перенасыщенны напряжением. Он понизил расходы на автомобильный бизнес, опустошил все резервы, считал копейки. Каждый день был сражением. День за днем…
Все двенадцать миллионов Морони были уже израсходованы! Все! Общая стоимость к тому времени, как «Палома Бланка» будет закончена, составит около четырнадцати миллионов. Но Хэнка он не винил. Хэнк все делал отлично. Работы шли строго по плану. А когда «дополнительные расходы» Дона Антонио значительно превысили бюджет, Хэнк пошел на огромную жертву. Постоянные посетители «Вороньего гнезда» были удивлены. Жизнь Хэнка была нескончаемой чередой женщин, сегодня одна, завтра – другая, и расставался он с ними без особой сердечной боли… но расстаться со своей яхтой! Продажа его океанического пилота «Американская мечта» была сенсацией для всех Балеарских островов. Покупатели приехали из Барселоны, Ниццы, Саусхемптона, с Адриатики, даже из Сиднея. Хэнк пришел на аукцион мрачный, разбитый, но он пошел на это ради «Паломы Бланки».
Яхта Тодда по сравнению с ней стоила жалкие гроши, но он все равно продал ее.
«Все равно нет времени кататься на ней, – сказал он Катрине. – Я даже не буду по ней скучать».
Он лгал, он скучал по ней, но больше всего его огорчало то, что с одной катастрофой они, может быть, и справились бы, но перед ними было сразу две катастрофы. Первая – это то, что «Палома Бланка» потребовала расходов больше, чем они ожидали, а вторая – это спад промышленности. Он часто вспоминал слова Мэнни: «Это тебя доконает». Это действительно его убивало. Первые две выплаты Морони уже выжали из него все соки, и сейчас была не за горами третья выплата. Через два месяца эта выплата его разорит, если только не произойдет чудо.
Он знал все цифры наизусть. Следующая выплата процентов составляла один миллион двести тысяч. Он возлагал надежды на то, что автомобильный бизнес принесет ему по крайней мере шестьсот тысяч, а оказалось, что самое большее, на что он может рассчитывать, – это четыреста тысяч. Хэнк отдаст весь доход от «Вороньего гнезда». Это составит еще двести тысяч. Он заложил свой дом еще за двести тысяч. Если бы Катрина узнала, она бы сошла с ума.
«Пусть живет в неведении», – мрачно говорил он себе, подсчитывая, что ему все равно не хватает трехсот тысяч.
Чертов спад, ругался он про себя. Если бы не спад, то он бы справился. Даже Мэнни признавал, что дела у него идут все-таки лучше, чем у других, но капиталооборот становился все меньше, все больше денег уходило и все меньше прибыли…
Даже Катрина не помогала, от нее не было никакой радости. Они все еще занимались любовью, но значительно реже.
«Когда в последний раз она первая проявляла инициативу? Каждый раз – я! Наша половая жизнь даже хуже, чем тогда, когда она помешалась на ребенке, хуже, чем тогда, когда она кричала на меня: «Мы должны сделать ребенка, а не просто наслаждаться!», но этот период прошел. Все встало на свои места, когда они приобрели дом, когда стали проводить отпуск на Майорке и, наконец, когда они купили виллу в гавани, пока «Палома Бланка» не сделалась предметом их постоянных ссор.
– Ну вот и приехали, босс, – сказал Герберт с наигранным весельем, прервав размышления Тодда. После того, как Тодд резко оборвал его, он всю дорогу молчал, решив, что день для болтовни неподходящий. Все остальные тоже быстро поняли это. Джимми Дэвис, менеджер выставочного павильона, посмотрел на Тодда и вспомнил, что ему надо срочно поговорить по телефону. Джилл Дэниэлс, секретарша, погрузилась в какие-то проспекты, а наверху, в офисе, Сэлли уже готовила ему кофе. На лестнице она встретила Билла Ховкинса, начальника мастерской.
– Это срочно? – спросила она. – Если нет, то я покину вас на минутку.
– Вот как? Вчера он был какой-то раздражительный.
– И позавчера. Я не знаю, что с ним происходит в последнее время.
Тодд отлично знал, что с ним происходит. Он бросил сердитый взгляд, садясь за стол. Он нахмурил лоб, глядя на цветные фотографии «Паломы Бланки» на противоположной стене. Словно приговоренный, он не мог никуда сбежать. Конечно, в конце концов все будет в порядке – его уверенность в будущем была непоколебима. Когда они получат деньги от «Сантурз», все нормализуется, но его раздражало постоянное выкраивание денег из одного места, чтобы вложить их в другое. От повседневных тревог у него появилась боязнь замкнутого пространства. Ему хотелось убежать от всего этого, устроить себе тихую, спокойную жизнь, которую он мог бы сравнить с наступлением весны.
Сэлли открыла дверь и принесла ему кофе.
– Вы не очень хорошо выглядите, – сказала она, поставив чашку на стол.
