Дороти Шелдон - Хищник и озорница
— А теперь я должен очистить тебя от шоколада. Придется вылизывать деяния своих рук. Жаль, что пропадет такая неземная красота и мое творчество. Но ничего не поделаешь. Придется тебе еще потерпеть.
Голова Мартина опустилась вниз, прильнув губами прямо к тому месту, где только что столь успешно поработала кисть, и Дженнифер услышала сочные, чмокающие, плотоядно урчащие звуки. Как кот, дорвавшийся до сметаны. Язык Мартина проник прямо в потайной вход, ввинчиваясь в темные и влажные глубины ее лона. Казалось, что он, как ученый-спелеолог, начал свой пробный, исследовательский поход по туннелям и закоулкам обширной и извилистой, никем еще не познанной пещеры.
Но Мартин явно выбрал не тот инструмент для погружения в глубины мироздания и разгадки вселенской тайны. Для этого нужен совсем другой биологический мужской аппарат, созданный специально для этой цели самой природой, успешно и плодотворно апробированный за тысячелетия, надежный и прочный.
Рука Дженнифер инстинктивно потянулась туда, откуда произрастал этот волшебный инструмент, откуда остро и пряно доносился мускусный запах воспаленного, истекающего похотью самца. Почему он так издевается над собой, над своим природным мужским естеством? А главное — над ней? Ведь она уже давно созрела и перезрела, ее тело, которое было еще недавно мягким и расслабленным после своеобразного массажа, сделанного Мартином, теперь напряглось и изнемогало от желания и готовности отдаться. Дженнифер уже давно заслужила право на раскрепощение души и тела.
Так где же он, этот фантастический оргазм, в цветах и в красках, в огнях и грохоте праздничного салюта? Где этот сказочный фейерверк и разноцветный бурный фонтан играющих чувств? Да, он действительно сейчас достижим. Она это чувствовала. Именно сейчас. Потом будет поздно. Она просто перегорит и утратит остроту чувств. В Дженнифер нарастало отчаяние оттого, что Мартин может упустить это время, потерять из-за своего мужского упрямства, самодовольства и глупости эту прекрасную возможность разом решить всю ее проблему.
От нетерпения Дженнифер начала изгибаться всем телом, все сильнее сдавливая голову Мартина своими бедрами. Ее руки тоже устремились туда, откуда выплескивались и разносились по всему телу волнами совершенно уже непереносимые по накалу ощущения.
Дженнифер вцепилась в волосы Мартина и впрессовывала его лицо вместе с его неутомимым языком и губами в свой горячий, истекающий соком, раскрывшийся, как цветок навстречу солнцу, сказочный женский рай.
Боже, какая медлительность! Почему он опять тянет время?! Он же может это сделать! Это просто сумасшествие. Природная аномалия и катаклизм. Это немыслимое смешение рая и ада! Он же видит и чувствует, как я невыносимо страдаю!
— Возьми меня, Мартин, — лихорадочно взмолилась она. — Возьми меня! Делай со мной все, что хочешь. Войди в меня. Я хочу тебя. Я умоляю! Сжалься! Ты же можешь.
Но он был совершенно непробиваем. Упрямый и тупой осел, не желавший свернуть с избранного пути. Абсолютное нежелание пойти навстречу жертве его чрезмерно затянувшегося эксперимента.
Пальцы Мартина приподняли ягодицы Дженнифер, и его язык устремился на новый штурм, перемещаясь все быстрее и яростнее по самым-самым чувствительным местам. Это было невыносимо. Дженнифер то летела куда-то в бездонную пропасть, то взмывала в ослепительную прозрачность неба, то вспыхивала алыми языками пламени. Она задыхалась, хрипела и стонала, слезы текли по щекам. Невыносимый жар охватывал все ее тело, как в аду, как на дьявольской сковородке, как на вертеле над костром или в котле с бурлящим кипятком. Мартин отнял у нее все, забрал себе ее ум, душу и тело. Глаза Дженнифер застилала пелена. Она пыталась что-то сказать, но язык не повиновался. В ушах неумолчно звенели колокола: «Я хочу, я хочу, я хочу…»
Наверное, поэтому секс считался панацеей от всех бед и невзгод. Он отключал и подавлял все другие чувства, подчиняя их себе. У нее появилось ощущение, которое, наверное, испытывал бы человек, удерживающийся над пропастью лишь на кончиках пальцев. Над Дженнифер склонился ее мучитель и ее избавитель, вольный казнить ее и миловать. И впереди ее ждал свободный полет — то ли ввысь, в блаженные небеса, то ли вниз, в бездну, на острые камни.
Боже, сделай так, чтобы он сотворил это со мной!
Язык Мартина продолжал свою зверскую пытку, доводя Дженнифер до безумства, до полного забытья и отключения. Все новые и новые горячие волны наслаждения накатывали на нее, все выше и выше взметая ее душу и тело, чувства переполняли ее, как раскаленная лава, рвущаяся к кратеру вулкана. Еще немного, и бурлящая огненная масса прорвет последнюю преграду, и наконец придет долгожданный оргазм.
И именно в этот момент, у самой последней черты, Мартин внезапно остановился.
Он смотрел Дженнифер в лицо, искаженное испытанным наслаждением и болью незавершенности. Боже, как он хотел сейчас овладеть ею! Как было трудно сдерживать себя, когда больше всего на свете хотелось погрузиться в нее, раствориться в ней и остаться там навсегда.
Дженнифер приподнялась на локтях, ее глаза пылали от нестерпимого желания. Ее хриплый сдавленный голос умоляюще взывал:
— Пожалуйста!.. Ну пожалуйста!..
Мартин не мог больше видеть это искаженное от страсти страдальческое лицо. Они стали единым целым, когда Дженнифер, повинуясь нетерпеливым рукам Мартина, опустилась на него, впустив в себя, сделав частью себя и став частью его. Дженнифер отдавалась заданному им ритму, опускалась и поднималась, сдерживая рвущийся из нее стон блаженства. Она изгибалась, вращала бедрами, откидывалась назад и приникала к груди Мартина, чтобы почувствовать его каждой клеточкой. Когда перед глазами Дженнифер мир взорвался и разлетелся на части, с ее губ слетел только слабый вздох.
Мартин сел, спустив ноги с кровати, и прислушался. В душе лилась вода, но, как он ни хотел, присоединиться к Дженнифер не мог. Сейчас ей нужно идти на работу, а ему предстоит важная встреча с Доналдом Макнейлом, бывшим полицейским, отличным детективом и единственным человеком, кому он мог доверить охрану Дженнифер. О вдове Брайана Шрайвера Мартин уже позаботился.
Накануне вечером он пытался связаться с Доналдом, однако не застал того дома. Миссис Макнейл сообщила, что ее муж занят наблюдением за одной крупной шишкой из городского совета, но днем будет свободен.
Мартин подтянул к себе телефон и набрал номер. Трубку снял Доналд.
— Привет, приятель, — проворчал он, сразу узнав голос бывшего напарника. — Слышал, что ты еще отдыхаешь от службы. Не надумал уходить? Я бы с удовольствием с тобой поработал.
