Наталия Доманчук - Комон, стьюпид! Или Африканское сафари по-русски
Альберт доставил нас домой на машине, и, когда мы вошли, я глубоко вздохнула и сказала Аньке:
– Я не знаю, как буду жить без тортов!
– А ты обещала не есть мороженое? – спросила она.
– Нет.
– Вот и будешь себе лопать пломбир в шоколаде.
– Я не люблю мороженое.
– Полюбишь. Когда захочешь сладкого, и мороженое подойдет. Ты как вообще себя чувствуешь? Что ты решила с Геной?
– Ничего не хочу о нем слышать. Ни-ког-да! Ты поняла?
– Лор, это не так легко, как тебе кажется. Он влюблен в тебя. По уши. И ты сама это знаешь.
– Значит, пришло время стать роковой женщиной!
– Он правда тебе совершенно не нравится? Нисколечко? – спросила Анька.
– Совершенно. Я даже скажу больше: я его ненавижу!!!
– Да за что? Что он тебе такого сделал?
– За что? За то, что он родился на свет. Таким… – тут я попыталась подобрать слово, чтобы уточнить, каким он родился на свет, но только махала рукой, поднимала вверх брови и смотрела на Аньку.
– Ну? Каким?
– НИ-КА-КИМ, – нашла я наконец-то нужное слово.
– Это старо. Придумай что-нибудь новое, – предложила Анька.
– Новое – это хорошо забытое старое, – решила я соригинальничать.
– Ах вот ты как! Ты уже цитатами кидаться в меня начала? Тогда я тебе скажу так: ты останешься с носом. Да, со своим длинным прыщавым носом.
Я скосила глаза, чтоб увидеть свой нос, потом быстро подбежала к зеркалу, чтоб убедиться, что нос не такой и длинный и уж точно не прыщавый.
Глядя в зеркало, я обнаружила, что нос действительно длинноват, но вот прыщей не наблюдалось.
– Что за ерунда? Какие прыщи? Где ты их увидела?
– Даже если их сейчас и нет, то они будут. Они появляются у всех, кто вредничает.
– Я не вредничаю. Я не люблю Геннадия. Я даже не представляю себя в его постели.
– А с негром ты себя представляешь? Неужели черная мартышка лучше Гены?
– Во-первых, негр, или, как ты его назвала, черная мартышка, не рассказывал мне о своей маме и о том, что он очень умный…
– Может, Гена действительно очень умный, – перебила меня Анька.
– Умный человек никогда не будет об этом говорить.
– Так, ты опять взялась за цитаты! – закричала на меня Анька.
– Это не цитаты. Это мои мысли.
Анька посмотрела на меня с явным восхищением, которое тут же попыталась завуалировать.
– Где-то я уже это слышала, – сказала она и направилась в кухню.
Открыв холодильник, она достала ветчину в вакуумной упаковке, плавленый сыр и пакет апельсинового сока.
– У нас нет хлеба, – сообщила я.
– Колбасу и сыр можно и без хлеба. Ты будешь? – предложила мне Анька.
– Нет. Я спать пойду. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – ответила Анька.
Ночь выдалась неспокойной.
Около часа я крутилась с боку на бок и не могла заснуть.
Пижама, которая была на мне, меня раздражала.
У меня появилась ненависть к ней. И с каждым часом она разрасталась, как тыква на грядке.
Еще через несколько минут я сняла пижаму и повесила на вешалку. Она явно была довольна, и мне показалось, что она как будто подмигивает мне, говоря: «Как я тебя!»
«Ах ты подлая сволочь, – ответила я ей, – ты еще будешь меня подкалывать? Ну, посмотрим кто кого!»
Я прицепила вешалку с пижамой к люстре, взяла ножницы и искромсала злосчастный ночной костюм на узенькие полосочки.
Больше она мне не подмигивала, но легче мне все равно не стало, поэтому я взяла ежедневник и написала:
Легче всего в жизни смириться с тем, что я неудачница. Трудней – делать все, чтоб обо мне так не говорили.
Итак, что я могу сделать?
Я могу выучить английский.
Нет, не то.
Я не об этом хочу написать.
Я хочу сказать, что надо продолжать искать свою половинку. Да, теперь я точно знаю, что ею оказался не Сергей и не Геннадий. И уж точно не Альберт. Значит, моя половинка где-то ходит. Может даже, тоже ищет меня.
Поэтому сразу же, утром, я начинаю поиски.
Теперь надо подумать, где можно познакомиться:
1. В ресторане.
2. В спортклубе.
3.…
Да, все это верно, но что мне надо сделать перво-наперво с утра?
1. Записаться в школу вождения. Я не могу постоянно просить Аньку куда-нибудь меня отвезти. Я должна сама уметь водить машину.
2. Записаться на курсы английского языка. Даже если я не останусь в этой стране, английский мне не помешает.
3.…
Пока хватит двух пунктов. Итак, я сегодня очень непоследовательна, и мысли путаются, и настроения нет.
А что вообще я сделала на этом свете?
Какие у меня есть… открытия? Что я для себя открыла?
Попробую начать с самого детства:
3 года
Я – девочка.
Сидя на дереве с соседским мальчиком Русланом, мы обнаружили разницу в строении некоторых органов. На вопрос маме: «Почему у Руслана сарделька, а у меня пирожок?» был получен ответ: «Потому что ты – девочка, а Руслан – мальчик».
4 года
Первый поцелуй.
На том же дереве, с тем же Русланом. Очень хотелось, чтоб получилось, как в фильме, поэтому старалась закрыть глаза, но чуть не свалилась с дерева. Ощущения остались не очень приятные: мокро, сыро, кому и зачем это вообще было нужно?
5 лет
На свете есть буквы, цифры и другая дребедень, которую надо знать. И еще есть школа, куда я буду ходить десять лет.
13 лет
Первая любовь. Она же последняя.
Мальчик Игорь Масленцев со светлыми кучеряшками, страшно похожий на артиста Владимира Шевелькова. У нас с ним не сложилось. Ему нравились блондинки.
16 лет
Вторая любовь, она уж точно последняя.
Семнадцатилетний вьюноша из десятого «Б», Алик Удальцов, настолько вскружил голову, что жизнь без него казалась немыслимой. Особенно мне нравилась его фамилия. Я уже смело примеряла на себя фамилию Удальцова, но, как оказалось, ему тоже нравились блондинки.
Я стану известной писательницей, напишу тысячи книг. На них будут учиться как минимум три поколения, меня будут изучать в школе, мои книги будут цитировать, и вообще, жизнь только начинается.
17 лет
Я не стану известной писательницей, потому что я не поступила в институт, в который хотела. Почему? Потому что я дура.
Я стану самым известным в мире инженером-механиком, я изобрету что-нибудь гениальное, что просто перевернет мир и откроет ему глаза на меня.
В механике я абсолютно ничего не смыслю. А все почему? А все по той же причине.
Но вот в последнее время я все чаще думаю над тем, как изобрести что-нибудь полезное.
Например, мыслесобиралку.
Потому что бывают дни, когда из меня прет. Ну то есть рассказы так и сыплются в разные стороны. И почти никогда рядом не бывает ручки, и мне приходится лучшие из лучших мыслей несколько раз повторять вслух, чтоб не забыть. Но так как память у меня девичья, большинство все равно теряются.
