Аманда БРАУНИНГ - ЗАСЛУЖИТЬ ЛЮБОВЬ
– Я не слышала, как ты подъехал, – заметила Таша вяло, смотря прямо в серые глаза на красивом лице, которое ей запомнится на всю жизнь. Она бесстрастно изучала свои эмоции. Она любит его. И не сможет больше любить так ни одного мужчину. Но ей не суждено быть с ним. Теперь она это знала.
– Я зашел со стороны офиса. Опасался, что ты снова сбежишь, – пояснил он, не сводя с нее глаз, будто правда думал, что она сбежит.
Это позабавило ее. Чейз должен был понять…
– Сбежать и уйти – разные вещи.
– Результат один и тот же, – возразил он. Может, еще не понял того, что стало для нее очевидным?
– Значит, ты решил приехать за мной.
– Ты в самом деле думала, что я все так оставлю? – спросил он спокойно, шагнув в полосу света из окна, и она увидела его усталые глаза и напряженные губы.
– Так было бы лучше. Ты только все усложняешь себе, – сказала она безразлично. – Выглядишь измученным, а этого бы не было, если бы ты смирился с моим отъездом, – добавила она раздраженно.
– Спасибо за заботу, но почему ты считаешь, что лучше отпустить тебя? – спросил Чейз, прислонившись к перилам в нескольких фугах от нее.
Таша нахмурилась. Почему он такой бестолковый?
– Потому что тебе нужно освободиться от меня, Чейз. Ты ведь сам это знаешь, – объяснила она.
– Будь это так, почему бы я стал просить тебя не принимать необдуманных решений? – возразил он мягко.
Таша вздохнула. Это совсем лишнее.
– А потому, что ты винишь себя в том, что я потеряла ребенка, – произнесла она отстранение и отбросила волосы со лба, не заметив, какую реакцию вызвали ее слова.
– Я и в самом деле виню себя, – признал Чейз, но Таша покачала головой.
– Я же сама побежала.
– Но я вынудил тебя к этому, – возразил он. – Разве нет? Таша поежилась.
– Какая разница? Ребенка нет. Ты свободен, – подвела она итог тому, что никогда не должно было начинаться.
Ее отстраненность разозлила его. В мгновение ока Чейз приблизился к ней, схватил ее за плечи и развернул к себе лицом.
– Довольно! Я никогда не освобожусь от тебя, Таша. Более того, не хочу освободиться! – воскликнул он страстно; в глазах его сверкали самые противоречивые чувства, но в основном гнев.
Таша должна была бы испугаться, но нет, это ее не задело. Как и ничто больше. Теперь она знала истинную причину таких его слов и хотела бы, чтобы он не чувствовал никакой вины за собой.
– Ты так не думаешь, – возразила она ровным голосом, и его пальцы сжались, причиняя ей боль.
– Да нет, думаю. И еще никогда в жизни не был так уверен в этом! – крикнул он и выругался, заметив ее отсутствующий взгляд:
– Черт побери, Таша, ты должна мне верить!
Ее губы изогнулись в печальной улыбке.
– Бедняга Чейз, перестань волноваться обо мне. Все в порядке. И ни о чем больше не жалею.
Чейз прикрыл глаза.
– Сожаления! Ты не представляешь, как они измучили меня! – Он произнес эти слова будто в агонии, и, когда снова взглянул на нее, стала заметна боль в его глазах. Он медленно отпустил ее.
– Ты ничего не можешь поделать. Никто ничего не может. – Таша пыталась облегчить эту боль.
Кажется, Чейз хотел сказать что-то грубое, но сдержал себя.
– Я не хотел, – произнес он с вымученным терпением. – Не то, что ты подумала, – добавил он сухо.
Таша пожала плечами.
– Я вообще об этом не думала.
– Тогда подумай теперь! – взорвался Чейз, выругался, но взял себя в руки. – Прости, – извинился он.
– Все нормально, – ответила она мягко, и ему оставалось разве что просить помощи у Бога.
Запасись терпением, он снова взглянул на нее.
– Я должен достучаться до тебя, Таша.
– Я хорошо тебя слышу.
– Головой, но не сердцем, – устало возразил он. – Я хочу объяснить тебе…
Таша рассеянно разглядывала его бледные щеки и поникшие плечи, и ей хотелось поскорей покончить с этим.
– Мне не нужны объяснения, Чейз. Они ничего не значат.
Его взгляд резанул ее как бритвой.
– Они значат для меня. Я хочу… Нет, мне нужно тебе все объяснить. Ты выслушаешь меня?
«Ему просто надо выговориться», – подумала Таша.
– Хорошо, слушаю, – согласилась она и вздрогнула от порыва холодного ветра. – Только пойдем внутрь.
Домик был удобный и почти без мебели. Гостиная и кухня, дальше две двери – в ванную и спальню; коврик ручной работы перед кирпичным камином – достаточно чиркнуть спичкой, и разгорится огонь, – полукруг из дивана и двух кресел.
– Ты промок, – произнесла она заботливо, впервые внимательно взглянув на него. – Повесь куртку на крючок у двери и разожги огонь, я принесу выпить.
Когда она вернулась с двумя чашками кофе с бренди, огонь уже горел, и Чейз устроился около него, грея руки.
– Держи, – сказала она, протягивая кружку, и он встал.
– Спасибо, – пробормотал он, следя взглядом, как она уселась в углу дивана, но сам не двинулся с места.
Глотнув кофе в полной тишине, Таша подняла на него глаза.
– Я слушаю, – сказала она и снова заметила напряжение на его лице.
Чейз долго смотрел в свою кружку, затем тяжело вздохнул и начал:
– В тот день в лесу, когда мы с тобой любили друг друга, ты спросила меня, жалею ли я о чем-нибудь, и я ответил, что да, о многом. Так оно и было, но только вовсе не о том, что произошло между нами. Я не мог жалеть об этом, – произнес он натянуто. – Когда я понял, что ты подумала, я пытался объяснить, но ты не стала меня слушать. Ты побежала, и когда я увидел куда, то позабыл обо всех объяснениях. Кровь застыла в жилах. Я впервые так испугался. – Он поежился и провел рукой по щеке. – Потом это страшное падение… Я чуть не сошел с ума. Однако ты молодец – так хорошо держалась… Я не хотел оставлять тебя одну, но был вынужден.., а потом ты сказала, что веришь мне… – Глаза его метались. – Только тогда я понял, что натворил, как виноват перед тобой.
Таша хмуро пила кофе. Он и раньше говорил это, но ведь все не так. Он ни в чем не виноват перед ней. Это она лгала и обманывала.
– Ты не должен так говорить. Ты знаешь, что это вовсе не так, – сказала она, и ее голос впервые дрогнул.
Чейз заметил и в душе обрадовался первому, пусть робкому, проявлению какой-то реакции. Тяжело дыша, он покачал головой.
– Господи, помоги мне, это правда. Я виноват в том, что прислушивался к своей дурацкой гордости вместо того, чтобы прислушаться к сердцу.
Таша подняла голову, изучая его. Ее уверенность дала трещину. О чем это он?
– Я не понимаю, – произнесла она озадаченно.
Чейз вздохнул.
– Когда я узнал, как ты обманула меня, я разозлился.
При одном только упоминании об этой сцене печаль болезненной волной прокатилась сквозь нее, до предела натянув нервы. Она вздрогнула. Это был самый страшный день ее жизни.
