Фиона Уокер - Море любви
– Да что вы себе позволяете, молодой человек! Это же противозаконное нарушение границ владения!
Эллен подбежала к живой изгороди и увидела, что сосед стоит на веранде и потрясает пневматическим ружьем:
– Это вы, Беллинг? Не понимаю, как у вас хватает наглости нарушать границы чужих владений! Убирайтесь прочь с моей земли, или я вас пристрелю!
Шпора обернулся и удивленно смотрел на него.
– У вас есть ровно десять секунд, потом я стреляю!
– Погодите, не стреляйте! – закричала Эллен. Гарднер перевел ружье на нее. Девушка взвизгнула и, повинуясь инстинкту, бессмысленно прикрыла голову руками. – Шпора не делает ничего плохого! Только помогает мне в саду!
– Он. Ступил. На. Мою. Землю. – Хантер снова навел ружье на Шпору. – Я не шучу, Беллинг. У вас есть десять секунд.
– Это общественная дорожка. – Ответ прозвучал совершенно спокойно. – Я имею полное право ходить по ней.
– Мы ее закрыли. У вас нет никакого права. – Хантер сделал шаг вперед, не опуская ружья. – Здесь многое изменилось к лучшему после вашего отъезда. И мы больше не намерены мириться с вашими наглыми выходками. Убирайтесь прочь с моей земли! Десять… Девять… Восемь…
По-прежнему улыбаясь, Шпора сложил руки на груди.
– Семь… Шесть… Пять…
– Ради бога, уходите же! – крикнула Эллен, но он не шевельнулся.
– Четыре… Три…
Эллен закрыла глаза.
– Два… Один…
Когда она открыла глаза, Шпора, в несколько прыжков преодолев дорожку, со смехом перескочил через калитку в свое поместье.
– Какое бесстыдство! – Хантер опустил ружье и подошел к живой изгороди. – Я не знаю, что вы думаете об этом. Одно я знаю точно – матушка не одобрит ваше поведение, если узнает. Еще как не одобрит.
– Меня уже давно не ставят в угол, – вздохнула Эллен.
– Может быть, но я не в силах спокойно смотреть, как вы вверяете свою жизнь этому – просто не могу подобрать слов – этому отпетому мерзавцу.
Эллен даже отступила – столько ненависти было в его голосе.
– Он просто помогает мне в саду, вот и все.
– Ни за что не пускайте его в дом! – предупредил Хантер, глядя ей в глаза своими свинячьими глазками.
– Да почему, в конце концов, все его так ненавидят? – спросила Эллен и тут же спохватилась. – Простите, я слышала, что он сжег ваш гараж…
– Это был самый невинный из его мерзких поступков. Если бы вы послушались моего совета, то закрыли бы дом, заперли ворота на замок, сели в машину и уехали как можно дальше отсюда.
Эллен вытаращила глаза и пошла домой – сварить себе кофе и поискать на полках книги по садоводству. Выпив две чашки и прочитав главу из пособия для садоводов, она продолжила прополку с книгой в руках (теперь Эллен уже неплохо различала сорняки, сверяясь с таблицей-вкладышем). Она решила, что Шпора не вернется.
Вместо облегчения девушка почувствовала тяжелое, как свинец, разочарование. Ее настроили против Шпоры, но их короткое общение рассеяло ее предубеждение. Да и с садом без его помощи ей не справиться.
Эллен отбросила книжку в траву, сняла перчатки и сделала стойку на руках, чтобы немного взбодриться. Когда кровь прилила к голове, послышался шум мотора на аллее.
Беллинг экипировался так, словно собирался объявить войну сорнякам в саду Гусиного Дома и соседу-снайперу. Он восседал на мини-тракторе, водрузив на плечо, как базуку, огромное приспособление типа косилки, на глазах – мотоциклетные очки, в зубах зажат окурок. За трактором тащился прицеп, доверху нагруженный лопатами, вилами и прочими инструментами.
В перевернутом виде он выглядел еще более экстравагантно. У Эллен закружилась голова, и она встала на ноги.
Шпора въехал в ворота, заглушил двигатель и спрыгнул с трактора.
– Слушайте, зовите меня просто Шпорой, – сказал он, сияя глазами и улыбкой. – Ну что, Хантер вас уже предостерег насчет меня?
– Еще бы.
– Зачем вы стояли вверх ногами?
– Это помогает от сенной лихорадки.
Шпора вынул из прицепа ящик и открыл его – там оказались банки с холодным пивом.
Девушка засмеялась.
– Это моя обязанность – подавать прохладительные напитки.
Он протянул ей банку. Эллен сделала глоток.
– Восхитительно! – Она подняла голову и посмотрела на него, на это резко очерченное, умное лицо, все черты которого так удивительно гармонировали друг с другом. – Вы что, совершенно серьезно относитесь к вашему лоту?
– Я рад, что вы купили его… Хотя, конечно, не без принуждения со стороны моей мамы. Прошу прощения.
– Но если бы присутствовавшие знали, сколько всего они получат за эти деньги. – Эллен постучала банкой по обшивке трактора. – Я думаю, от желающих отбоя бы не было.
– Вы ошибаетесь. – Он покачал головой. – Поверьте, я безумно рад, что мой лот купили именно вы. Вы единственный человек в этом городе, который не пожелает три раза подряд, чтобы я сдох.
– Это зависит от того, как вы справитесь с газоном.
Он засмеялся.
– Вы мне нравитесь. Вы совсем не трепещете передо мной.
– Почему это я должна трепетать перед вами? Потому что вы – владелец поместья?
– Как, разве Хантер не сказал вам? – Шпора понизил голос. – Потому что я сам дьявол.
Элен отпила еще пива и провела рукой по потной шее.
– Поэтому тут такое пекло?
– Да, я серы не жалею, подбрасываю в топку.
Они по-дружески стояли рядом, прислонившись к горячей дверце трактора, наслаждаясь холодным пивом и отдыхом перед началом новой атаки на сорняки.
И тут Эллен озарило. Да она же любит Шпору Беллинга! Так говорил ей инстинкт, который не сомневается и не рассуждает. Страх, охватывающий ее при виде Шпоры, не имел ничего общего с тем, который испытывали обитатели городка, страдавшие от незаживших ран, как Хантер и Фили. У Эллен не было причин так бояться Шпору. Страх, который она испытывала – и испытывает сейчас, – совсем другой природы. Это возбуждающий, пьянящий ужас свободного падения. Ричард часто ругал ее за то, что она совершенно лишена чувства опасности и это ее когда-нибудь погубит.
Но проблема была не в том, что Эллен утратила это чувство, а в том, что она потеряла способность переживать его вместе с Ричардом и тосковала по этому ощущению. В поисках его девушка подвергала себя все большему риску. При каждой встрече со Шпорой ее грудь сжималась от жуткого предчувствия – как будто она стоит на самом краешке обрыва и вот-вот сорвется в море, а ей надо удержаться и устоять.
Тринадцать лет жизни с Ричардом отучили ее бояться мужчин, спорта и опасностей. Сейчас она боялась только собственного либидо. Неискушенное, наивное, неприрученное, оно иногда пыталось вырваться на волю, без причины и цели, но Эллен старалась удержать его под контролем и загнать обратно в клетку, потому что была уверена – неукрощенное, оно принесет лишь разрушения и хаос.
