Хосе Антонио Бальтазар - Счастливые слезы Марианны
Однако не стала тревожить Бето этой догадкой.
О своем открытии Луис Альберто успел рассказать по телефону падре Адриану.
Говорил он об этом возмущенно. Но никаких скоропалительных выводов не делал и никаких обидных слов в адрес сына себе не позволил — ведь он так и не поговорил с ним.
Он не мог понять, что произошло. И не хотел торопить события.
Марианна в курсе дела. Луис Альберто не сомневался, что она серьезно поговорит с Бето. Сам он боялся вспылить при объяснении с сыном, с которым у него не было той близости, какая позволит Марианне говорить с ним абсолютно откровенно.
А в том, что она не даст ему спуска, он не сомневался.
Падре Адриан крайне обеспокоился.
Больше всего его опечалило сообщение о том, что четки рассыпаны, что обнаружена лишь часть бусин. Теперь эта реликвия утратила первозданную цельность, и даже в том случае, если в доме находятся и остальные бусины, над четками совершено богопротивное надругательство.
Невольно Падре Адриану вспомнились эпизоды мексиканской революции, когда солдатня врывалась в храмы, срывала облачения с изваяний, пуская бархат на попоны, а золоченые металлические ореолы святых — на побрякушки.
Падре Адриан выслушал Луиса Альберто, но уклонился от каких-либо замечаний. Сославшись на усталость и головную боль, он извинился и обещал позвонить на следующий день.
«Дай Бог, чтобы все обошлось миром!» — возжелал он.
И вот Марианна просит Луиса Альберто поговорить с Бето. Она не хочет ему ничего рассказывать, полагая, что со слов сына Луис Альберто точнее поймет всю необычность произошедшего. Она только обмолвилась, что Бето стал жертвой шантажа.
— Дорогая, я боюсь этого разговора, — откровенно признался Луис Альберто. — Скажи мне только, остальные бусины тоже дома?
— Теперь, слава Богу, дома.
— Это значит, в тот момент, когда мы случайно обнаружили пропажу, часть их отсутствовала, — полувопросительно-полуутвердительно произнес Луис Альберто. — Хорошо. Вечером я поговорю с Бето.
День выдался суматошным.
Обсуждение проектов коттеджей закончилось поздно. Проекты должны были успеть на конкурс в Россию. Темой конкурса были «Дома для семей военнослужащих, возвращающихся из Германии». Этот экономный проект вполне мог рассчитывать на успех и в этом случае — на выгодное инвестирование из бюджета Федеративной Республики Германии.
Во время обсуждения проекта Луису Альберто позвонил частный детектив Серхио Васкес, находившийся в отъезде. Его помощницу Луис Альберто просил связать их, как только тот вернется. Васкес не раз оказывал их дому услуги. Он был вдумчив, точен, ненавязчив в общении.
— Сеньор Сальватьерра, вы просили позвонить.
— Спасибо, дон Серхио. Не могли бы вы уделить мне полчаса?
— Это срочно?
— Мне бы хотелось поговорить сегодня. Скажем, в четыре.
— Где?
— У меня в офисе…
Серхио Васкес был точен. Перед его приходом Луис Альберто размышлял, рассказать ли ему также о пропавших четках, но в последний момент раздумал — ведь он еще толком ничего не знает…
Вызвал он детектива по другому делу.
Луис Альберто обстоятельно пересказал Васкесу то, что поведала ему Виктория о незнакомце, пытавшемся проникнуть в квартиру, где находилась Бегония.
— Нельзя ли узнать, кто проявляет интерес к квартире?
— Скажите, сеньор Сальватьерра, почему вас интересуют эти сеньориты?
Луис Альберто смешался, потом с улыбкой ответил:
— В те печальные времена, когда ваш покорный слуга шлялся по ресторанам, танцовщица Виктория Хауристи проявила истинное благородство, не соблазнив богатого забияку… Как же мне не беспокоиться в тех случаях, когда она прибегает к моей защите. Она очень напутана, ведь у ее сестры диабет и она немая.
— Благодарю вас за объяснение. Этого достаточно. Вы знаете, в нашем деле важна каждая деталь…
— Виктория улетает со своей труппой на Кубу, у нее недельные гастроли. По всей видимости, на это время Бегония будет жить у нашего духовника падре Адриана. Как бы там ни было, может быть, вам удастся разгадать загадку… — Луис Альберто помолчал и добавил: — Я бы не хотел, чтобы об этом знали у меня дома.
Серхио Васкес еле заметно кивнул. Он встал, собираясь уходить.
— Впрочем, у меня к вам еще одно дело.
Луис Альберто выложил на стол злополучные фотографии, запечатлевшие прогулку Бето в Чапультепек.
— Это не может быть фотомонтажем?
— Скорее фотошантажем, — усмехнулся сыщик, разглядывая снимок, на котором Лили атаковала Бето около неохватного ствола сейбы.
— Как вы догадались?
— Съемка велась с относительно большого расстояния, об этом говорит некоторая недофокусировка…
Серхио Васкес расспросил о персонажах, запечатленных на снимках, и о лицах, которых все это может интересовать.
Он забрал фотографии, обещав вернуть их.
Потом позвонила Виктория. У нее было хорошее настроение. Она сказала, что была с Бегонией на обследовании, и врач обнадежил ее, сказав, что как раз в том возрасте, в какой вступила Бегония, возможны перемены к лучшему.
— Знаешь, — сказал Луис Альберто, — я беседовал с падре Адрианом и рассказал ему о нашей озабоченности здоровьем Бегонии, особенно в связи с тем, что ты должна на неделю отлучиться из Мехико…
Виктория помолчала.
— Ты считаешь, я не должен был посвящать его в это? — спросил Луис Альберто.
— Раз ты так решил…
— Он наш духовник, — пояснил он, словно оправдываясь за разглашение некой сугубой тайны. — И настолько проникся интересом к незнакомой ему Бегонии, что даже предложил взять ее на недельку к себе. Благо его служанка любит детей…
По тону Виктории Луис Альберто понял, что она догадывается о его опасении вызвать неудовольствие Марианны, и пожалел о том, что заговорил с нею о падре Адриане.
— Луис Альберто, в крайнем случае я сама найду выход из положения…
Со всей беззаботностью и оптимизмом он пошутил:
— Занимайся созданием положений, а выходы из них позволь находить твоему довольно старому другу!
Виктория звонко расхохоталась.
Глава 66
Марисабель выполнила свое обещание. Вернувшись из училища, она сказала Марианне, что сегодня же хочет переехать к маме Джоане и Карлосу.
За час до этого позвонила Джоана. Разговор был трудный. Обе женщины понимали все значение переезда их девочки и боялись ранить друг друга неверно сказанным словом.
— Пойми, Марианна, — оправдывалась родная мать Марисабель, — как я могу отказать ей? При всем при том, разве я не понимаю, что ее переезд, помимо желания продемонстрировать лояльность к нам, продиктован еще обидой на Бето?
