Ирина Быстрова - Шуточки жизни
– Привет, дорогая. – Она тискает меня в своих объятиях. – Даже не ожидала, что так соскучусь по тебе за эти дни. Как съездила?
– Хорошо. – Я судорожно цепляю на лицо идиотскую улыбочку. – А как у тебя дела?
– Нормально, – отвечает Галка, сопровождая свои слова легким пожатием плеч, – что им сделается?
– Да, действительно, – криво усмехаюсь я, – у тебя же всегда все ол-райт.
– Так все-таки, – не унимается Галка, – как там московский офис? Есть на что посмотреть? – И она заговорщицки подмигивает мне.
Неожиданно для самой себя я принимаюсь рассказывать ей историю с Альбертино. Да, не собиралась, но так вышло – нужно же что-то говорить, а в голову лезут только Жаннета с ее неуемным желанием почувствовать себя матерью да Колюня с таким же точно неуемным желанием, но прямо противоположного свойства. Поэтому Альбертино сейчас – это спасение.
– Ух ты! – вскрикивает Галка и вся лучится от удовольствия. – Вот это я понимаю! Ты среди нас просто рекордсмен!
– По какой части, если не секрет? – внезапно слышим мы мужской голос.
М.А. собственной персоной.
– Доброе утро, – склоняем мы головы в приветственном кивке.
– Доброе, – соглашается он, сохраняя на лице официальную улыбку. – Так поделитесь, в чем наша Ольга Николаевна рекордсмен?
«В охмурении мужиков на семь лет моложе себя», – я знаю, именно это вертится у Галки на языке, но она берет себя в руки и, кокетливо потупив глаза, отвечает:
– По части плавания.
Ого! Надо же было такое придумать. Хотя, я понимаю, Галке просто не пришло в голову ничего более подходящего. Я невольно начинаю смеяться.
– А что в этом смешного? – недоумевает М.А. – Вы ходите в бассейн?
– Раз в неделю, – сквозь смех отвечаю я. – И все мои успехи заключаются в том, что за сорок пять минут сеанса я проплываю четыре дорожки.
– А они? – М.А. прищуривается.
– Они умирают на трех.
– Завидую, – неожиданно говорит М.А.
– Кому? – удивляюсь я.
– Вам. Сам никак не дойду да бассейна. – Он изображает прощальный кивок и покидает нас.
– Нет, ну какой все-таки мужик, – с тоской в голосе произносит Галка. – Жаль только – не про нашу честь.
Она всегда так говорит, а я всегда в таких случаях отвечаю ей вопросом: «Как там наш Колюня?» – кто-то же должен ей хоть изредка напоминать о взятых на себя двенадцать лет назад обязательствах. Но сегодня я крепко стискиваю зубы и молчу. Галка берет с меня слово испить чуть позже кофе и удаляется в свой кабинет. Я бреду в свой, включаю компьютер, поливаю цветы и усаживаюсь за стол с единственным желанием наконец-то выкинуть из головы события субботы. Не получается.
Узнав в будущем папаше Колюню, Жаннета впала в ступор.. Собственно, мы все трое пребывали в примерно одинаковом состоянии, только они – у входа, а я – в соседнем зале. Честно говоря, там я и решила остаться до тех пор, пока Колюня не покинет помещение. «К чему усугублять ситуацию, – думала я. Однако Жаннета считала иначе. Очнувшись от первого шока, она повернулась в мою сторону и призывно махнула рукой. Колюня вторично вздрогнул и тоже повернул голову. Ужас, исказивший его лицо при появлении Жаннеты, сменился гримасой обреченности. Два свидетеля – это уж слишком.
– Привет, – сказала я, подойдя к ним. – Может, присядем и поговорим?
Жаннета благодарно взглянула на меня. Мы расселись вокруг столика и заказали по двойному эспрессо.
– Ну, – спросила Жаннета, сделав несколько глотков и от этого придя в себя, – что будем делать?
И тут Колюня поразил меня. Нет, он не стал биться головой о стол. Не стал стенать и оправдываться. И уж тем более не стал крыть Галку на чем свет стоит (хотя, признаться, было за что). Он размешал сахар в своем кофе и ровным голосом сказал:
– Решать тебе. Если тебя смущает мое отцовство и ты предпочла бы, чтобы отец ребенка, которого ты собираешься усыновить, был тебе неизвестен, то тогда пьем кофе и расходимся. Если же для тебя это не имеет значения, то задавай свои вопросы.
– Какие вопросы? – спросила ошарашенная Жаннета.
– Ну, конечно, не о том, как я дошел до жизни такой, – усмехнулся Колюня. – Ты ведь хотела что-то уточнить по поводу моего здоровья, верно?
– Верно, – кивнула Жаннета, – но, честно тебе скажу, я еще не успела понять, имеет для меня значение твое отцовство или нет.
– Понятно, – произнес Колюня. – Тогда думай. Вот, смотри, – он взял с рядом стоявшего стула папку, – здесь результаты обследования, которое я проходил с полгода назад. Там чего только нет. Отдаю тебе и надеюсь, – он криво улыбнулся, – ты не станешь носиться по городу и оглашать мои маленькие физиологические тайны.
– По городу я, конечно, носиться не стану, – медленно начала Жаннета, – но как же Галка?..
И тут Колюня поразил меня вторично.
– Здесь ничего не поделаешь, – сказал он, откидываясь в своем кресле, – это наши с Галкой проблемы, и мы сами будем в них разбираться. Но я знаю, что вы старые подруги, и поэтому не могу просить вас о том, чтобы вы ей ничего не говорили. Поступайте как знаете. Это ваше право.
Мы с Жаннетой открыли рты.
– А мне придется решать проблемы уже по мере возникновения, – усмехнулся он.
Невеселая это была усмешка. Я почувствовала, как у меня заскребло на душе. Вот уж мерзкая ситуация!
Колюня одним глотком осушил свою чашку, достал из внутреннего кармана пиджака деньги, бросил их на стол и поднялся:
– Пойду. У тебя теперь есть мой мобильный – позвонишь, когда решишься на что-нибудь. – И он ушел.
– Мужчина, – уважительно проговорила я.
– И как любой мужчина, козел, – подытожила Жаннета.
***Мои воспоминания прервал телефонный звонок.
– Да, – хрипло сказала я в трубку, – слушаю вас.
– Привет, – услышала Жаннетин голос, – ты что, болеешь?
– Нет. – Я откашлялась. – Все нормально. Привет. Как дела?
– Дела? – Жаннета задумалась. – Не знаю. Что-то неважно. Видела ее?
«Ее» – это Галку.
– Видела.
– И как она?
– Жанн, у тебя затмение в мозгах? – удивилась я. – Она ж ничего не знает.
– А ты уверена? – засомневалась Жаннета.
– Я не имею в виду Николашин адюльтер, – пояснила я, подергав «мышку» на столе, чтоб хоть чем-то занять руки. – Я имею в виду – она даже не знает о твоих поисках.
Галке и впрямь ничего не известно о Жаннетиных планах взять на воспитание чужого ребенка. Жаннета поделилась ими только со мной. Иногда мне кажется, что она побаивается Галки. А та совсем недавно очень резко высказалась в адрес тех, кто рискует усыновить малыша. Галке просто не повезло в жизни. Ее как раз удочерили. Совсем маленькой, двух лет отроду. Она конечно же не помнит свою мамашку, которая отказалась от нее, и лет до пятнадцати считала людей, воспитывавших ее, настоящими родителями. Но потом у Галки случился переходный возраст, который проходил бурно, если не сказать, скандально. Родительские нервы не выдержали, и мало-помалу на Галку стала вываливаться информация, значение которой она сначала не понимала. Однако непонятная информация никуда не девалась, она оседала в не по возрасту сообразительной Галкиной головке, и в один – как Галка говорит, солнечный осенний денек – сложилась в законченную картинку. Галка охнула и побежала со своими догадками к родителям, и те, доведенные до эмоционального истошения ее очередным взбрыком, выдали ей страшную тайну. «Все изменилось, – рассказывала Галка, – с того самого момента и навсегда. Так что нет в этом никакой пользы – одна боль». Мы с Жаннетой убеждали ее, что не у всех так, но она отмахивалась и твердо держалась своей позиции. «Галка мне в этом деле не советчик, – категорично сказала Жаннета, объявив мне о своих намерениях. – Вернее, советчик наоборот. Нечего ей об этом знать». На том и постановили.
