Эвелина Пиженко - Когда осенние печали. Часть 3.
Под Димкиным руководством зарегистрировавшись на «Одноклассниках», Анна тут же набрала в поисковике имя и фамилию Нельки… Она не помнила фамилии её мужа, поэтому указала девичью. Каково же было её удивление, когда в одном из предлагаемых сайтом пользователей она узнала свою бывшую соседку!.. Воспоминания нахлынули новой волной… ей ужасно захотелось увидеться с Нелли, но та жила в другом городе, поэтому Анне ничего не оставалось, как написать сообщение…
— Дима… — она обернула к сыну сияющее лицо. — А, вдруг, у Нелли получится приехать к нам на праздник… Мы сможем её разместить в банкетном зале?..
— Не вопрос, — Димка весело пожал плечами. — Всё в наших руках, так что приглашай всех, кого посчитаешь нужным. Местов хватит!
— Нет, больше никого приглашать я не собираюсь. Просто с Нелькой мы были очень дружны. Потом как–то дороги разошлись, но я хотела бы с ней увидеться… — улыбка приобрела неожиданный оттенок грусти. — Думаю, нам есть с ней, что рассказать друг другу…
— Хвастаться будешь?.. — присев рядом, Дима шутливо прищурил один глаз.
— Буду! — Анна охотно кивнула. — Обязательно!
«Хвастаться», действительно было чем. Непростая, требующая огромной самоотдачи, но очень престижная и любимая работа… Талантливый сын, не менее талантливая, добрая невестка, замечательные внуки… И — прекрасный супруг. Её любящая, дружная семья…
— Надеюсь, что мы с Наташкой тоже когда–нибудь доживём до такого юбилея.
— Ты счастлив, сынок?.. — теперь Анна смотрела на сына с нескрываемой нежностью: таким и правда не грех похвастаться. Талантливый, целеустремлённый, заботливый… а ещё — такой красивый… Конечно, для каждой матери её ребёнок — самый лучший. Но с Димой в любом случае всё справедливо.
Она задала свой вопрос, заранее зная, что ответит сын. Но ей хотелось услышать эти слова от него самого.
— Я как–то не задумывался… — Дмитрий слегка пожал плечами. — Наверное — да…
— Это и есть настоящее счастье, когда о нём не задумываешься, — улыбнулась Анна. — Особенно, когда не ищешь нужных для этого аргументов.
— Мне их даже некогда искать. Ты сама видишь — мы с Наташкой как заводные. Знаешь, ведь многие исполнители от концерта к концерту вообще ничем не занимаются. Зачем, если петь под фанеру? Главное — внешний вид и звук. У нас же всё по–другому. То репетиции, то выступления… Весной хотим новый проект запустить.
— У тебя всё время на языке — «мы»… «у нас»… «мы с Наташкой»… — Анна провела рукой по волосам сына, чуть сдвинув брови, вгляделась в глаза. — Вот это и есть — то самое счастье. Жаль, я не сразу это поняла. Ты прости меня, сынок…
— Ма–а–ама… — обняв мать за плечи, Димка с шутливой укоризной «боднул» её головой. — Ты у нас — самая замечательная мама!
— Ну, вот… — Анна почему–то часто–часто заморгала и опустила глаза. — Снова — «у нас»…
— Мам, ты что… — сын нахмурился. — Обиделась?! Но я же у тебя давно не один… со мной — целое приложение…
— Ну, что ты, родной… — она грустно улыбнулась и легко вздохнула. — Нет, конечно. Просто мы давно с тобой не разговаривали — вот так… А то, что вы с Наташей друг друга любите… это же самое главное.
— Мне было у кого учиться…
— Ты думаешь?.. — в глазах Анны мелькнул неожиданный интерес, но, догадавшись, что своим вопросом может поставить в тупик Дмитрия, она тут же поправилась. — Я имела в виду, что мы с папой на первый план ставили взаимное уважение… А потом уже всё остальное…
— Ну, не знаю… я видел, что вы любите друг друга, мне бы другой вариант даже в голову не пришёл. Мне даже Сашка завидовал — его мать с отцом постоянно ругались, и он не раз говорил, что мне повезло с родителями.
— Ну, и хорошо… — внезапно успокоившись, Анна кивнула сама себе. — Я рада, что наши с папой отношения пошли на пользу вам с Наташей. Кстати, мы её сегодня замучили. То я со своими туфлями, теперь — папа… У вас хоть нет сегодня выступлений?
— Нет, до самого вашего юбилея мы — свободны. Правда, есть предложение выступить в этот день… Но я отказался.
— Тоже юбилей?
— Нет, — Дима усмехнулся, — вы же в день полиции умудрились пожениться… Забыла?.. Ну, вот… Наташу просили выступить на одном корпоративе, в ресторане, перед полицейским начальством. Но, как говорится, не судьба.
— Думаю, ничего страшного?
— Конечно. Правда, она переживает. Говорит, нас и так чуть ли не в подозреваемые записали… а мы в выступлении отказали.
— Вас?.. В подозреваемые?.. — Анна подняла удивлённый взгляд на сына. — Почему — вас?!
— Не хотел я тебе говорить… — Дима досадливо поморщился. — Ну, да ладно… тем более, что ничего страшного, просто Наташка такая трусиха…
— Да что произошло?!
— Вчера прямо в клуб следователь приезжала… допрашивала Наташку. При чём, спрашивала про Кристину.
— Про Кристину?! — Анна удивилась ещё больше. — А почему именно Наташу?!
— Не знаю… Она спрашивала про конфликты, про отношения… — Дима пожал плечами. — Но, самое интересное, что потом приходил другой следователь, и спрашивал уже меня, видел ли я Кристину… Мне показалось, что он её искал. Наташка решила, что нас могут подозревать в чём–то… Ну, в общем, всё это, конечно, ерунда, не стоит внимания.
— А мне кажется, стоит… — от услышанного Анна тут же изменилась в лице. — По–моему, это уже переходит все границы. Наташа во многом права…
— Ну, вот… ещё и тебя напугали…
…Дождавшись супруга, Анна в смятении вернулась вместе с ним домой. Предпраздничного настроения как не бывало… Действительно, она совсем забыла, что в связи с исчезновением Леонида Лапина интерес к их отношениям, и вообще — к семье Морозовых, только вырос, и они, эти отношения, в каждую минуту могут быть раскрыты перед её близкими людьми… и не только.
Анна вдруг представила себе, как в самый разгар веселья появляется этот самый Михаил Мясников и объявляет, что она, Анна Сергеевна Морозова, состояла в любовной связи с его потерпевшим… При всей абсурдности этой картины, Анна, тем не менее, внутренне содрогнулась. Ведь следствие не окончено… мало того, Леонид не найден — ни мёртвым, ни живым… А, значит, вопросы у следствия остаются без ответов. Под подозрение могут попасть все — в том числе и Саша… Ведь у него, как ни у кого другого мог быть мотив желать зла своему бывшему другу…
«Но почему тогда его не спросили об этом напрямую?..»
Действительно, по словам Александра, его спрашивали лишь о Лапине и — больше всего — о нём самом. А, что, если это такой ход?.. Не дать понять подозреваемому, что его в чём–то подозревают?! А потом — выдать всё разом…
