Девятый для Алисы (СИ) - Волкова Дарья
— Опять гречка?!
— Гречка — это вкусно. И полезно.
— Вы, русские, можете есть гречку три раза в день!
— Так, давай вот без этих националистических высказываний!
— Хорошо-хорошо, — смеется Мариам. А потом добавляет: — Но завтра — рис!
— Договорились, — соглашается Алиса. — Рис — тоже вкусно и полезно.
— И бутылка сухого!
— Какой повод? — Алиса от плиты оборачивается к своей соседке по квартире.
— Зарплата же завтра!
— Ну так это у тебя…
— У тебя тоже должна быть, ты уже три недели отработала!
— Посмотрим, — бормочет Алиса. — Если дадут — куплю бутылку вина.
— У нас завтра на столе в любом случае будет бутылка вина, — безапелляционно отрезает Мариам. И спорить с гордой дочерью гор бесполезно.
Алиса действительно уже три недели работает в гостинице «Альпина». Она заступила на работу спустя полчаса после знакомства с Сазоновым, управляющим этой гостиницы — им действительно остро не доставало еще одной пары женских рук. А вечером, после окончания рабочей смены, когда Алиса переодевалась из форменной одежды в свою, к ней подошла девушка — это была Мариам — и прямо спросила, где живет Алиса. И услышав ответ, что вопрос жилья у Алисы пока открыт, предложила въехать к ней и разделить бремя арендной платы вместо уволившейся и съехавшей сегодня горничной. Эта девушка и Мариам вместе снимали квартиру — а теперь ее место на жилплощади Мариам предложила занять Алисе. Она согласилась, не раздумывая. И ни разу не пожалела.
Мариам вообще оказалась для Алисы настоящим подарком судьбы. Они очень быстро сдружились. У Алисы никогда не было настоящих подруг, и общение с Мариам доставляло ей огромное удовольствие, хотя девушки были очень разные. Не только по характеру — даже внешне.
Мариам была худенькой, смуглой, с тонким, с горбинкой носом и черными прямыми волосами. Мариам восхищалась внешностью Алисы, приговаривая: «Ой, от парней, наверное, отбоя нет!». Алиса же завидовала носу Мариам — ну как с римской монеты профиль же! — на что Мариам только ворчала, что со времен Древнего Рима у мужчин вкусы поменялись.
Мариам обучали Алису нехитрым премудростям работы горничной — а как и во всякой работе, это теперь ясно понимала Алисы, в ней были свои тонкости. Вообще работа оказалась несложной, но довольно тяжелой физически. Попробуй-ка перестели сорок постелей. Поначалу дико болели руки и спина — никакие занятия в тренажерном зале не подготовили Алису к таким нагрузкам. Потом ничего, привыкла. Она вообще как-то быстро ко всему привыкла — к работе, к тому, что теперь рассчитывать приходится только на себя. И к Мариам привыкла, даже привязалась — очень сильно.
— Ну что, я правильное вино купила? — Алиса поставила бутылку на стол.
— Ай, молодец! — Мариам взяла бутылку, покрутила в руках. — То, что надо. Значит, дали зарплату? Здорово! Слушай, а как ты раньше, без меня, вино покупала?
— Никак, — улыбнулась Алиса. — Я вообще… вообще не пью. Практически.
— Вот беда-то, — закатила глаза Мариам. — Придется срочно исправлять и развращать. А я, смотри, что купила!
Мариам торжественно выложила на стол что-то темное и продолговатое.
— Что это?
— Бастурма! Настоящая! Вкусная. И сыр. Гулять — так гулять!
— И рис.
— И рис, — согласилась Мариам.
Вино с непривычки сильно ударило в голову. И, наверное, именно это стало причиной, что под бутылку вина Алиса выложила Мариам всю историю своей жизни.
История эта была не слишком веселой, но это жизнь Алисы, и другой она не знала.
Родилась Алиса в малообеспеченной семье. Иногда такие семьи еще могут называть неблагополучными. Эти обтекаемые формулировки для официальных бюрократических документов не отражают, как живется на самом деле таким людям. Как живется в таких семьях детям. Когда на счету каждая копейка. Когда донашиваешь одежду за сыновьями маминых подруг. Когда о покупке новых игрушек можно даже не заикаться. Когда сладости — даже самые дешевые — только по праздникам. И в цирке ты ни разу не была, и на каруселях в парке аттракционов ни разу не каталась.
Отца своего Алиса никогда не видела, даже на фотографии. А на все вопросы мать реагировала так резко, что Алиса скоро перестала задавать эти вопросы. Мать работала почтальоном и еще мыла полы в отделении. Уставала сильно, приходила поздно. За Алисой присматривала соседка — пьющая, но не злая тетя Лида.
Та жизнь была счастливой. Алиса поняла это, когда в их доме появился мужчина. Отчим. Хотя, кажется, их отношения с матерью не были никогда официально зарегистрированы. Но ее это ни тогда, ни теперь не интересовало.
Это был неприятный человек. Из-за него Алисе пришлось спать на диванчике на кухне. Он курил вонючие сигареты — на кухне. И запах табачного дыма Алиса долго ненавидела. Он пил, и пил сильно, а когда выпивал, то становился агрессивным, замахивался на мать, на плачущую Алису. Но и это была все-таки еще относительно счастливая, по крайней мере, более-менее спокойная жизнь.
Настоящий ад начался, когда мать забеременела. Алисе было на тот момент уже четырнадцать. Саму беременность матери Алиса помнила плохо — она старалась как можно реже бывать дома, ходила на дополнительные занятия и кружки в школе, допоздна бродила по улицам, если позволяла погода. Единственное, что помнила — как услышала, что соседка с присущей ей прямотой спрашивает у матери:
— Валентина, ну вот зачем, объясни мне?! Проблем тебе мало?! И так еле-еле концы с концами сводите!
— Сына ему родить хочу.
Эти слова намертво врезались Алисе в память. Сына ему родить хочу. А Алиса — что? Раз не сын — то и не человек, что ли?!
А следующее отчетливое вспоминание — как они с тетей Лидой едут забирать маму из роддома. Отчим валялся дома пьяный.
Не получилось сына. Это была девочка, и родилась она мертвой. Дело было, как потом объясняла Алисе тетя Лида за бутылкой беленькой — а Алиса налегала на пироги, которые тетя Лида стряпала виртуозно — сразу во многом. И возраст был у матери уже не юный, и работа тяжелая, и дома — скандалы и крики.
И вот тут и начался ад. Потеря ребенка окончательно подкосила мать. И она стала пить — вместе с отчимом. С работы почтальоном ее попросили — посыпались жалобы. А полы мыть она умолила ее оставить. Но на доходах семьи это сказалось резко негативно, ведь отчим не работал, перебивался какими-то непонятными случайными заработками и только много и громко говорил, особенно пьяный, какой он ценный специалист, и если бы он только захотел, то…
По окончании девяти классов Алисы мать сказала ей: «Иди работай, нет у нас денег тебя кормить, сама зарабатывай». К тому моменту эти слова ее уже не задели. Что-то очерствело внутри Алисы. И она не стала спорить и пошла работать официанткой.
Чаевые красивой девушке давали неплохие, от поползновений в свой адрес удавалось отбиваться, и Алиса даже радовалась тому, что работает. Появились деньги, которые можно потратить на себя. Можно, вместо того, чтобы сидеть дома и смотреть, как пьют мать и отчим, пойти в кино с девчонками с работы. Или пройтись по торговому центру и купить себе недорогую помаду.
А потом начался самый настоящий ад. Потому что отчим начал приставать к ней. В первый раз Алиса просто не поверила, ей даже подумалось, что кажется это ей. Что она его слова как-то неправильно поняла. А когда он ее прямо за промежность через джинсы грубо схватил рукой — то сомнений не осталось. А мать спала пьяная за стеной.
Это стало случаться все чаще и чаще. Он подкарауливал, лапал, говорил омерзительные похабности, дыша перегаром. А мать… мать в это время спала пьяная. Или мыла полы.
— Ты не думай, я не дурак… — горячим смрадом дышал он ей в ухо, пока Алиса вырывалась. — Я еще подожду пару недель, пока тебе восемнадцать не исполнится. Я не дурак под монастырь себя подводить. А вот через две недельки я тебя расчехлю. Ты целка? — его руки снова лезут в промежность, но тут у Алисы получается вырваться из потных рук. — Тебе понравится!
