Элизабет БИВАРЛИ - НЕ БЫЛО БЫ СЧАСТЬЯ…
– Алло, – машинально произнесла она в трубку.
– Зои, это Джаннетт из «Ситона». Зои, вздохнув, провела ладонью по спутанным прядям и с удивлением обнаружила, что они влажные. Пижама тоже противно липла к телу, и Зои раздраженно спихнула одеяло на пол.
– О нет, Джаннетт, больше я не согласна меняться. Не могла же твоя сестра опять к тебе приехать? Еще и двух недель не прошло!
– Да я не из-за этого звоню. Ты что, думаешь, я бы стала тебе звонить в два часа ночи, чтобы попросить поменяться сменами?
Ах да, сейчас же ночь! Зои помотала головой. Похоже, она просто еще не проснулась.
– Тогда в чем дело?
Джаннетт на миг замялась, а потом прошептала очень тихо, словно боялась, что ее услышат:
– Извини, что разбудила. Я решила, что для тебя это важно. Доктор Тейт запретил мне звонить тебе, но я подумала, что ты должна знать.
– Что знать?
– Я как раз болтала с Купером в реанимации примерно час назад, когда он появился там со своей малышкой.
Зои опять замотала головой. Что за глупости ей рассказывают?
– У Купера девочка? С каких это пор?
– Да не Купер пришел. Доктор Тейт. Он привез свою малышку в реанимацию примерно час назад.
Зои подпрыгнула на кровати и рывком спустила ноги на пол.
– Джулиану? – воскликнула она. – Что с ней? Ей плохо?
– Я точно не знаю, но, кажется, она была без сознания. У нее конвульсии из-за высокой температуры.
– Что?!
– Я сказала доктору Тейту, что позвоню тебе, но он мне не разрешил. Что там у вас? Вы вроде бы так хорошо ладили – и вдруг на тебе, вернулись к старому.
Зои уже почти не слушала Джаннетт.
– А сейчас? Каково сейчас состояние Джулианы?
– Не знаю. Я же говорю, что в реанимации оказалась случайно, а потом у нас тоже все завертелось. Знаешь, полнолуние – всегда самое тяжелое время. Я не могла выкроить ни минутки. Вот, оторвалась, только чтобы тебе позвонить.
– Спасибо, Джаннетт. Я скоро буду. Она уже собиралась положить трубку, как вдруг услышала возглас Джаннетт:
– Эй, Зои!
– Что еще?
– Я тебе не звонила, договорились? Не хочу, чтобы Тейт взъелся на меня так же, как на тебя.
Что-то внутри Зои сжалось. Она думала, что Джонас станет избегать ее после того, как они расстались три недели назад. Ничего подобного. Он находил ее повсюду и, как мог, усложнял ей жизнь. Он устраивал ей выволочки по любому поводу – от кофейных пятен на ее униформе до недостаточно стерильного, на его взгляд, пола в палате.
– Нет проблем, – ответила она Джаннетт и покачала головой. Так уж и нет. Во всем, что касалось Джонаса, у нее в последнее время сплошные проблемы.
Через минуту-другую Зои уже была готова ехать в больницу. Не потрудившись заплести растрепавшуюся во сне косу, Зои схватила ключи от машины, сунула кошелек в карман джинсов и надела прямо на майку красную куртку с капюшоном.
Позже она не могла вспомнить, как доехала до больницы. Зои казалось, что уже через мгновение после звонка Джаннетт она летела по коридору реанимации, отыскивая Джонаса.
Кто-то указал ей на дверь смотровой комнаты. Там Зои и нашла Джонаса, с потерянным видом сидевшего в кресле. Джонас закрыл лицо руками и запустил пальцы в волосы. Брюки его цвета хаки сильно помялись, рубашка наполовину вылезла и свисала поверх ремня. Он был без носков. Краем глаза Зои заметила, что обувь на нем разная и вся на левую ногу.
У него был вид отца, безмерно опасающегося за жизнь своего ребенка. Джонас выглядел так, как, наверное, выглядела и сама Зои в реанимации другой детской больницы много лет назад.
– Джонас, – негромко позвала она. Он рывком поднял голову. Лицо его побелело от страха, а в покрасневших глазах застыла тревога.
– Зои. – Он прошептал ее имя, словно не верил тому, что видел ее перед собой.
– Я приехала, как только услышала…
– Услышала? Как услышала?
– Ну, ты же знаешь наш «Ситон», – чуть улыбнулась она. – Здесь нет секретов. Он кивнул, но ничего не ответил. Она прошла через комнату, смахнула с кресла рядом с ним несколько капель пролитого кофе и села. Не задумываясь над тем, что делает, взяла руку Джонаса и сплела его пальцы со своими.
– Как Джулиана?
Он опустил глаза на их соединенные руки и до боли сжал пальцы.
– Не знаю. Сейчас делают анализы. Предполагают инфекцию. Пока не станут известны результаты анализов, она будет находиться в отдельном боксе? И мне не разрешают пройти к ней, Зои! Я с ума схожу. Что они там думают? Я же врач!
Она накрыла его руку своей.
– Ты ведь не только врач. Ты еще и отец. Он протяжно выдохнул, откинулся на спинку кресла и устремил взгляд вверх, будто выискивая что-то на потолке.
– Да-а, – наконец протянул он. – Я еще и, отец.
Зои постаралась расслабиться. Пройдет, наверное, какое-то время, прежде чем им сообщат новости. А сейчас они с Джонасом могут только ждать. Долгое время ни один из них не шевелился и не произносил ни звука. По-прежнему не разжимая пальцев, они смотрели в потолок и молчали.
Наконец Джонас поднял ее руку, прижался к ней губами, и Зои обожгло жаркой волной от естественности этого жеста.
– Спасибо, что пришла, – сказал он, повернувшись к ней лицом. – Сейчас все уже кажется не таким страшным.
Она кивнула, но не ответила, не доверяя собственному голосу. Если бы она могла сказать то же самое! Но Зои была охвачена страхом. С того момента, как она переступила порог реанимации, на нее нахлынули ужасные воспоминания. Она слишком хорошо помнила, как умирала от тревоги за жизнь сына, как прижимала к груди безжизненное обмякшее тельце, когда вносила Эдди в такое же отделение целую вечность назад. При всем своем беспокойстве за Джулиану Зои не могла избавиться от постыдного облегчения, что ей не пришлось увидеть малышку в конвульсиях и без сознания. Вряд ли она смогла бы выдержать это зрелище.
– Как тяжело, – произнес Джонас, словно прочитав ее мысли. – Сидеть здесь и ждать приговора больному ребенку… Зои снова безмолвно кивнула.
– Хуже всего – ощущение собственной беспомощности, правда? – спросил он тихо, как будто разговаривал сам с собой. – Знать, что твое дитя – совершенно беззащитное существо – находится в страшной опасности, и понимать, что ты ничего не можешь сделать для его спасения. Ничего.
Джонас смотрел в лицо Зои – и сквозь нее.
– Тебе бы хотелось думать, что ты единственный на свете знаешь, как позаботиться о своем ребенке, а потом ты вдруг должен отдать его чужим людям. И тебе остается только надеяться и молиться, что они не подведут. Я чувствую себя таким.., таким беспомощным. Я хочу, чтобы она была здорова и счастлива до конца своих дней. И только сейчас начинаю понимать, как мало от меня зависит. Отцовская ответственность сведет меня с ума. Точно.
