Доктор Нонна - Под созвездием отца (сборник)
– Да что ты… Приносить сюда кофе не надо, а вот от приглашения в дом я не откажусь. Надо обязательно выпить чашечку кофе. Боюсь, засну за рулем… Больше суток не спал.
Девочка взглянула на доктора – ее глаза просияли и теперь не выглядели заплаканными.
В квартире было душно. Ловко подпрыгнув, Кристина открыла тяжелую форточку. Поставив на конфорку старый медный кофейник, чиркнула спичкой, и мгновенно вспыхнули языки голубоватого пламени.
Вскоре аромат крепкого кофе наполнил кухню бодрящей свежестью.
– Кристина, а у твоей матери есть подруги? – спросил Ян Давидович. – Ты могла бы у кого-то пожить пока…
– Нет, – коротко ответила она. – Я сама справлюсь.
– Кристина, но ведь ты должна хорошо питаться, ходить в школу… Чисто одеваться, в конце концов! – воскликнул Ян Давидович с недоумением.
– Я знаю… – Девочка резко обернулась. И, твердо глядя в глаза доктора, решительно продолжила: – Я уже взрослая и способна сама позаботиться о себе. Я с детства привыкла… – неожиданно прервавшись, она опустила глаза. – Мама много работала… Приходила очень поздно. Я с первого класса начала готовить. И когда мама возвращалась, ее всегда ждал ужин…
За спиной девочки раздалось резкое шипение. Кофе закипел и, поднявшись до краев кофейника, пролился. Газовое пламя тут же исчезло.
Ян Давидович задумчиво смотрел на девочку. Высокая, стройная, с длинными растрепанными волосами, наспех стянутыми зеленой канцелярской резинкой, Кристина ловко накрывала на стол.
– Если свое упрямство ты унаследовала от матери, то за ее здоровье я больше не беспокоюсь! – сказал Ян Давидович, улыбнувшись. И, взяв со стола дымящуюся чашку, с наслаждением сделал глоток черного кофе.
Выпал первый снег. Он опускался белыми хлопьями на спящую землю, приземлился и на карниз окна, из которого тихо струился свет настольной лампы. Кристина делала уроки и, подняв голову, сразу увидела, что на улице стало светлее.
Девочка практически не покидала больницу. Благодаря дежурствам Яна Давидовича ей часто удавалось оставаться в палате на ночь. Она постоянно разговаривала с мамой, рассказывая ей все, что происходит в ее жизни. Как она старается делать уроки и получает хорошие оценки. Как научилась готовить мясной пирог, и что Яну Давидовичу он очень понравился. Как она показывала ему старый семейный альбом, и он сказал, что ее мама очень красивая… Как он много работает, но, несмотря на это, часто заходит к ним в палату…
Однажды Кристина принесла с собой толстую книгу. Золотыми буквами на темно-красной обложке было витиевато написано «Поющие в терновнике». Присев на стул около постели матери, она открыла знаменитый бестселлер и принялась читать вслух.
Врачи считали состояние Антонины стабильным. Вскоре ее отключили от контрольных аппаратов, и палата погрузилась в абсолютную тишину. Раньше Кристина долго не могла заснуть, прислушиваясь к резкому звуку, монотонно сигнализирующему о биении сердца пациентки, а теперь… Казалось, Антонина просто спит и вот-вот проснется. Кристина заботливо ухаживала за матерью. Купив в аптеке самую дорогую бесцветную помаду, она аккуратно смазывала ей губы, а однажды даже попыталась надеть маме ее любимые сережки, но неожиданно вошедшая в палату медсестра строго запретила девочке делать это.
С момента аварии прошло ровно два месяца. Ян Давидович успокаивал Кристину, уверяя, что надежда есть, что ее мама может очнуться в любой момент, что необходимо набраться терпения и просто ждать. Приходя в палату, он заботливо брал руку Антонины и, прислушиваясь к пульсу, долго смотрел на нее. Ян Давидович часто подвозил Кристину домой, иногда поднимался к ней в квартиру и пил ароматный кофе на маленькой кухне. Кристина рассказывала ему, как она скучает по маме, вспоминая, какой их жизнь была до аварии.
Однажды Ян Давидович, выйдя из подъезда, оглянулся и увидел Кристину, стоявшую около окна. Заметив его взгляд, она нерешительно подняла руку и помахала, а затем, смутившись, быстро отошла. Свет в окне вскоре погас.
«Смешная, совсем ребенок еще… – подумал Ян Давидович, садясь в автомобиль. – Если бы я женился тогда, сейчас у меня могла бы быть дочь ее возраста… Семья…» С грустью посмотрев на потемневшее окно, он выжал сцепление, и черный «Фольксваген», медленно отъехав от дома, скрылся за поворотом.
Глава 5
Елку в холле больницы установили ровно за десять дней до Нового года. Украшенная пластиковыми игрушками и ватой, она мерцала по вечерам яркими огнями гирлянды.
Утром к Яну Давидовичу подошел лечащий врач Антонины. Невысокий, в очках, всегда небритый и сонный, он достал сигарету и, зажав ее между пальцами, сказал:
– Ян, слушай, тут такое дело… В общем, ту женщину, Назаренко… Ну, которую ты тогда спас… Ее придется выписать. Я говорил с заведующим отделением, он… Короче, сразу после Нового года надо освободить палату… – Внимательно посмотрев в глаза Яна Давидовича, доктор машинально дунул в сигарету и продолжил:
– Я думал, ты знаком с ней. Ты с дочкой ее часто общаешься, я видел… В общем, если у них нет никого из близких, то придется оформлять документы в хоспис и сообщать в органы опеки. Девочка же несовершеннолетняя…
Ян Давидович молчал. Слова лечащего врача Антонины не были для него неожиданностью. Он знал, что людей в таком состоянии в больнице долго не держат. Но, услышав об этом сейчас, Ян Давидович почувствовал тревогу за судьбу Кристины и жизнь ее матери.
– Я все понял, – отрывисто произнес он. – Спасибо, что предупредил.
Ян Давидович быстро вышел из ординаторской и, поднявшись в реанимационное отделение, остановился около большого окна. Впервые после института ему вновь захотелось курить.
Метель началась ранним утром. Порывистый ветер рвался в окно палаты, нанося по заиндевевшим стеклам короткие снежные удары. Накануне Кристина дочитала последнюю главу романа «Поющие в терновнике» и, стоя перед окном, вспоминала трагическую историю любви Мегги и Ральфа. Историю страстной любви, зародившейся в сердце юной девочки и зрелого мужчины, обреченного на одиночество. Любви, способной преодолеть любые запреты и самые тяжелые обстоятельства.
Романтические образы книжных героев всецело завладели воображением Кристины. Погрузившись в мечты, она не заметила, как дверь в палату открылась и вошел Ян Давидович.
– Как дела? – негромко спросил он.
Кристина вздрогнула и резко обернулась. Хирург серьезно посмотрел на нее и, нахмурившись, сказал:
– Нам надо поговорить. Это очень важно. Присядь, пожалуйста…
Кристина подошла к постели матери и, не отрывая взгляда от доктора, послушно села.
