Нэнси Берланд - Жемчужный остров
– А чем занималась твоя мать? – мягко спросил Ник.
– У нее не было образования, только школа, поэтому она на многое не рассчитывала. Работала на шинной фабрике, в бакалейном магазине.
Ник облокотился на стол и нежно провел пальцем по ее руке.
– А ты?
– С десяти лет я работала, присматривала за детьми. Когда мне исполнилось шестнадцать, по вечерам и выходным я стала работать в туристическом агентстве у Фостера.
– Наверное, у тебя было не очень веселое детство.
– Ничего, я справилась. Фостер помогал мне.
– Ты сказала, что он тебе как второй отец.
– Он и мои родители учились вместе в школе. Я уже говорила тебе, что мама и Фостер были влюблены друг в друга. Она хотела, чтобы они поженились после окончания школы. Но Фостер считал, что еще слишком молод для такого серьезного шага. Он хотел сначала встать на ноги, набраться жизненного опыта.
– Его можно понять. В восемнадцать лет еще рано жениться и заводить семью.
– Он пошел в армию. Ему всегда нравилось путешествовать. Для матери это было сильным ударом. Она стала встречаться с моим отцом. Через год они поженились. Когда родители умерли, бабушка рассказала мне, что Фостер никогда не переставал любить мою мать. Он никогда не говорил это матери, но всегда готов был прийти на помощь. Он всегда поддерживал меня.
– А меня всегда поддерживала моя бабушка. Хорошо, когда есть кто-то, кто всегда в тебя верит, особенно если не все получается, как ты хочешь.
– Я понимаю, что ты имеешь в виду. В школе я была редактором газеты и мечтала издавать женский журнал. Иногда мне казалось, что нужно быть реалисткой, но Фостер сказал мне, что нельзя забрасывать свои мечты, а нужно добиваться, чтобы они стали реальностью. Он даже помог получить стипендию в школе в Стэнфорде.
– В Стэнфорде? – Ник присвистнул. – Это очень известная школа. Ничего себе. Но ты же говорила, что всю жизнь прожила в Фениксе? Ты так и не стала журналисткой?
– Мне пришлось отказаться от стипендии, а потом… я поняла, что журналистика – это не для меня.
– Ты отказалась от стипендии в Стэнфорде? – Ник не верил своим ушам.
Адриенн сжала в руке салфетку:
– Отец опять потерял работу. Я была нужна родителям дома. Я не очень расстроилась. Я пошла в вечернюю школу в Фениксе и получила степень бакалавра рекламы и маркетинга.
– Сколько тебе было лет, когда умерли родители?
– Двадцать пять. Я собиралась переехать в Вашингтон. Пришлось отказаться от этой поездки по нескольким причинам. Из-за долгов.
– Боже мой, Адриенн, – воскликнул Ник, взяв ее за руку, – твоя жизнь была не очень легкой.
– Нет, зато сейчас у меня все наконец отлично. – Адриенн сжала его руку. – Благодаря тебе. Жаль, что моя бабушка не может увидеть тебя.
Улыбка на лице Ника померкла. Он высвободил руку и, взяв бокал, сделал большой глоток вина.
– А где ты учился? – Адриенн решила, что теперь ее очередь задавать вопросы.
Ник ответил после некоторой заминки:
– В Йелле.
– Вот это да!
– Отец закончил Йелль. Я с детства хотел учиться там. Для меня все было гораздо проще, у нас не было недостатка в деньгах.
– Тебе нравилось в университете?
– Там можно получить прекрасное образование. И научиться торговать.
– Что тебе здесь и пригодилось.
– Точно.
Интересно, что заставило выпускника Йелля похоронить себя в этой глуши? Адриенн перевела взгляд с его глаз на распахнутую рубашку и сразу же забыла и про Йелль, и про все остальное. Она думала только о Нике.
Ей не хотелось больше ничего спрашивать, не хотелось ни о чем рассказывать. Ей хотелось быть ближе к нему. Крепко обнять его, вдохнуть его запах, прижаться к его губам.
Но Ник, похоже, не уловил ее настроения. А она не могла забыть свою обиду в тот вечер, когда Ник ушел от нее.
– Новое платье? – спросил он.
Ага, все-таки заметил!
– Тебе нравится?
Адриенн встала, вышла из-за стола и покружилась перед Ником в своем голубом шифоновом платье. Это платье, которое она купила в бутике в отеле, стоило неприлично дорого. Но хотя бы раз в жизни она могла не думать о деньгах и без колебаний заплатила за него наличными.
– Очень… мило. – Ник окинул ее с головы до ног.
Адриенн показалось, что он смотрит сквозь нее.
– Очень мило, – снова повторил он голосом, не выражавшим никаких эмоций.
Когда она была одета в джинсы и свитер, мужчины и то реагировали на нее, а сейчас… Нет, это невозможно терпеть. Адриенн обняла Ника за шею и села к нему на колени. – Я немного не так представляла себе сегодняшний вечер.
– Извини, что все тебе испортил.
– Ты ничего не испортил, просто я чувствую, что тебя что-то беспокоит. Я хочу, чтобы ты сказал мне. – Она слегка поцеловала его в губы. – Я хороший слушатель.
Ник криво улыбнулся. Одной рукой он держал Адриенн за талию, другая лежала на ее бедре. Он гладил нежную шелковистую ткань, и это производило такое впечатление, что Адриенн совершенно потеряла голову. Она поцеловала его в шею, слегка прикусила мочку уха.
– Прекрати, Адриенн. – Ник резко освободился от ее объятий и встал. – Я, пожалуй, пройдусь.
Ник пытался вести себя с Адриенн как можно холоднее, но, сидя у него на коленях, она почувствовала, как сильно его желание. Значит, дело не в ней. Его беспокоит что-то другое.
Она сбросила свои новые туфли на высоких каблуках.
– Отлично. Я пойду с тобой.
– Адриенн, ты что, не понимаешь, мне нужно побыть одному?
– Я знаю, что тебе нужно. – Она прижалась к нему, лаская его грудь языком. – Тебе не нужно быть одному.
Ник погрузил пальцы в копну ее густых волос. От них приятно пахло шампунем.
– Ты ошибаешься.
– Ник Хелтон, ты не умеешь врать.
– Это ты так думаешь, – пробормотал он.
Ник спустился по лестнице, идущей прямо с балкона гостиничного номера, и вышел на опустевший пляж. Адриенн шла за ним, как надоедливый ребенок.
Ник прибавил шагу, надеясь, что она отстанет от него. С открытой площадки ресторана доносились чистые грустные звуки какой-то французской песенки. Вдали раздался гудок парохода. Адриенн продолжала босиком идти по мокрому песку рядом с Ником. Никто из них не произнес ни слова.
Если бы она оставила его в покое хотя бы на полчаса, он бы собрался с силами и все рассказал ей. И про жизнь на острове, и про то, что произошло с ним в Штатах. Но сейчас, когда она была так близко, Ник не мог думать ни о чем, кроме того, что мягкая ткань платья обвивает ее длинные стройные ноги. Что под платьем у нее, наверное, ничего нет. Что запах духов, такой пряный, такой завораживающий, вызывает у него желание сжать ее в своих объятиях и, упав на песок, заняться любовью.
Адриенн обняла его за талию и посмотрела на него доверчивым взглядом:
