Иван Жагель - Состязание в непристойностях
В гостиной Волкогонова увидела весьма необычную картину. На полосатом розово-голубом диване возлежала упитанная женщина с двойным подбородком и с вульгарными, ярко-рыжими волосами. На ней были цветастая юбка и бордовая вязаная кофта. Возраст этой особы действительно очень трудно было определить, но скорее всего ей было слегка за тридцать. Под ее правую ногу без туфли была заботливо подсунута подушка.
Рядом в кресле сидела еще одна женщина — жгучая брюнетка с крючковатым носом, густыми, почти сросшимися бровями и заметно пробивающимися усиками. Перед незнакомками стояли две чашки чаю и ваза с шоколадными конфетами. Судя по множеству разбросанных по столу разноцветных оберток, они не очень берегли свои фигуры.
— Вот, — неловко констатировал Калачников. — Это Тамара, — указал он на лежавшую на диване рыжеволосую женщину. — А это… э-э-э…
— Роза, — подсказала другая.
— Да-да, спасибо, это Роза.
Уже освоившиеся было в чужой квартире незваные гостьи немного засмущались, заерзали. Появление Волкогоновой не входило в их планы и несло потенциальную угрозу: если это любовница Калачникова, то она могла закатить скандал. Впрочем, на своем рынке подругам приходилось общаться и с гораздо более опасными людьми — с милицией, с мелкими рэкетирами, с попрошайничавшими бомжами, а то и просто воришками. На всякий случай Роза обозначила их защитные позиции.
— Мы — горячие поклонницы Петра. Каждую субботу мы смотрим программу «Танцуют звезды» и болеем только за него, — пробубнила она.
— Да, — подтвердила Тамара, — мы его поклонницы… горячие. Хотели подарить ему цветы — красные гвоздики, а он меня толкнул, и вот… — кивнула она на свою ногу.
— Давайте-ка я ее посмотрю, — сказала Волкогонова.
— А вы что, разбираетесь в этом? — подозрительно прищурилась Роза.
— Разбираюсь, разбираюсь… Я врач. Работаю в «Скорой помощи».
— Что-то непохоже… — подала голос Тамара.
Она посмотрела на подругу, ища поддержки. Дело принимало нежелательный оборот, к такому варианту развития событий они явно не были готовы.
— Да, что-то непохоже, — поддержала ее Роза. — А вдруг ей станет хуже?
— Очевидно, вы всегда лечились только в самых лучших платных клиниках, у самых лучших профессоров, — съязвила Волкогонова, — но в этот раз вам придется снизойти до простого доктора «неотложки».
Марина решительно подошла к Тамаре и склонилась над ее ногой. Первое же прикосновение к ступне пострадавшей вызвало громкий вопль:
— Ой!
— Что, болит?
— Естественно, — страдальчески сморщилась Тамара.
— А здесь?
— Ой!
— И здесь?
— Ой-ой-ой!!
— Понятно, — выпрямилась Волкогонова. — Так, милые дамочки, — решительно заявила она, — или вы сейчас же уходите из этой квартиры, или я вызываю милицию!
Всем своим видом Марина давала понять, что шутить не намерена. Конечно, она не прошла закалку колхозным рынком, но, работая в «Скорой помощи», ей тоже приходилось встречаться с самыми разными людьми, иногда даже не всегда трезвыми, и она умела ставить их на место.
— А как же нога?! — возмутилась за подругу Роза.
— С ногой все в порядке. Эта женщина притворяется.
— Как ты можешь знать, что у меня там внутри?! У тебя что, вместо глаз рентген?! — буквально заорала Тамара, переходя на ты.
Когда на рынке у нее возникали конфликты с товарками — из-за места или весов, — не многие могли ее перекричать. И вообще, даже грузчики не рисковали с ней связываться, так как можно было и в глаз получить.
— Если бы это был перелом или вывих, то на поверхности кожи обязательно появилась бы гематома, — отчеканила Волкогонова, скрестив руки на груди. — Да и нажимала я там, где болеть не должно было. Ну что, звонить все-таки в милицию? — поинтересовалась она, подходя к стоявшему на тумбочке телефону и берясь за трубку. — Кстати, Петр, проверь: ничего у тебя здесь не пропало: деньги, документы, другие ценности?
Встреча со стражами порядка подругам совсем не улыбалась. Это могло стоить им работы на рынке, да и не исключен был вариант, что до утра они просидят в камере в ментовке: рабочий день давно закончился и кто ими сейчас будет заниматься, кто будет разбираться в ситуации?
— Ой-ой-ой, испугала! Щас упаду в обморок! — загнусавила Тамара, тем не менее вставая.
Она натянула туфлю, крепко притопнула и как ни в чем не бывало направилась к двери. По пути Тамара прихватила полную горсть конфет из вазы и подарила обворожительную улыбку Калачникову:
— Дорогой, не скучай, я буду регулярно тебе звонить.
А Роза, развязной походкой следуя за подругой, пригрозила уже Волкогоновой:
— Ты еще поплатишься, сучка медицинская! У нас все здесь было тихо-мирно, мы просто хотели познакомиться с Петей поближе, может быть, выпить и закусить, а ты пришла и все людям испортила…
Когда дверь за ними наконец закрылась, Калачников, в течение всей этой трагикомедии простоявший у стены, с облегчением вздохнул и утер пот со лба.
— Как это я мог так дешево купиться! — нервно хохотнул он, подходя к бару и доставая бутылку виски и стакан. Наливая себе, Петр поинтересовался у Волкогоновой: — Будешь?
— Нет уж, спасибо, — отказалась Марина.
— А мне надо снять стресс. — Еще не поставив бутылку обратно в бар, Петр прилично отхлебнул из стакана. — Провели меня буквально на ровном месте. Просто удивительно. Пошлые и мерзкие шлюхи!
— Выбирай выражения! — осадила его Марина.
— Нет, они именно пошлые и мерзкие! — настоял на своем Калачников. — А ты видела их прически, их одежду?! Жуть! — передернул он плечами.
Он сел на диван как раз в том месте, где еще несколько минут назад возлежала Тамара, и, осознав это, опять вскочил, брезгливо отряхнул брюки и пересел в кресло. Даже когда у него был всего один зритель, он не мог избежать эффектных поз, жестов, картинных действий.
— Кстати, чтобы ты знал, — внятно произнесла Волкогонова, стараясь, чтобы до него дошел смысл этих слов, — пять минут назад ты видел свою зрительскую аудиторию, ее, так сказать, обобщенный образ.
— Тебе хочется меня обидеть?
Калачников был недалек от истины. Бросив все свои дела и в очередной раз приехав его спасать, Волкогонова в данный момент не испытывала к нему симпатии и совсем не собиралась щадить его самолюбие.
— Я всего лишь хочу, чтобы ты трезво взглянул на положение вещей, — сказала она. — Именно для таких людей, — последовал кивок в сторону дивана, — ты уже четыре месяца почти ежедневно разучиваешь танцы. И вообще все, что ты делал, попав на телевидение, ты делал именно для них.
