Рози Томас - Год любви
Элен кивнула. Она пожалела, что ее подруга так увлеклась Стефаном Спаррингом, но тут же выбросила эту мысль из головы, сказав себе, что нечего лезть в чужие дела.
Стараясь говорить как можно беспечнее, Элен сказала:
– Хорошо бы выпить чего-нибудь покрепче. Ты можешь выручить подругу?
– На тебя это совсем непохоже, – удивилась Хлоя. – Но, конечно, выпей. Хочешь джина?
Выпив рюмку, Элен действительно почувствовала себя лучше. Истерический смех прошел, руки перестали дрожать.
– Что случилось? – Хлоя спросила это небрежно, лица ее не было видно, поскольку она склонилась над своими ногтями и медленно, не спеша делала маникюр.
– У меня неприятности, – тихо произнесла Элен. – Мама потеряла работу. Денег взять неоткуда, так что я поеду домой и буду ей помогать. С Оксфордом придется расстаться. Я совершила глупость, когда приехала сюда.
Хлоя в ужасе зажмурилась. В очередной раз она почувствовала, какая пропасть разделяет их с Элен и ощутила это как укор себе.
– Но потом, – тихий голос Элен звучал все с той же интонацией, – сегодня в конце дня я обнаружила, что кто-то положил на мой счет в банке семьсот пятьдесят фунтов. Просто положил – и все, ничего не объяснил. Наверное, кто-то из тех, кому я рассказала о моих неприятностях, решил мне помочь, но не хочет, чтобы его благодарили. Или не желает нарваться на отказ.
– Но кто это?
– Очевидно, Оливер.
Первым порывом Хлои было сказать: «Нет, это наверняка не он!» Но она сдержалась. В конце концов, Элен лучше знает этого красивого, но довольно безмозглого Оливера.
– Хлоя, как мне вернуть ему деньги?
Хлоя в этот момент снимала бигуди и прежде, чем ответить, погладила пальцами длинную, блестящую прядь рыжих волос.
– А должна ли ты их возвращать? Подумай хорошенько. Кто бы это ни был, он перевел деньги вполне сознательно. Так не бывает, чтобы человек неизвестно зачем таскал такие деньги в карманах потом в порыве безрассудства отдавал их кому-нибудь, а потом раскаивался и хотел получить назад свой дар. Этот человек явно хотел тебе помочь и постарался сделать это как можно тактичнее, чтобы не смущать тебя. Разве нужно отказываться от денег? Как ты считаешь, они помогут вам выйти из трудного положения?
– Помогут ли? – Элен впервые серьезно над этим задумалась. – Господи, ну конечно! Мы сможем дожить до Нового года. А там, глядишь, мама найдет другую работу… – Элен в волнении вскочила. – Да и ведь я, пожалуй, могу не уезжать отсюда!
– Ну и прекрасно! – поддержала ее Хлоя.
– Ты думаешь, я должна их взять?
– Да, – сказала Хлоя и снова налила щедрой рукой джин в рюмку Элен, словно предлагая ей отметить это дело.
Элен усмехнулась, ее мрачное лицо вдруг просияло.
– Но я целый день так горестно со всеми прощалась. И уже упаковала вещи. Я же не могу просто так взять и снова появиться в Оксфорде, как ты считаешь?
Хлоя встала на колени перед креслом Элен, взяла ее маленькие, замерзшие руки в свои и терпеливо произнесла:
– Послушай! Те, кто тебя любят, будут рады, что ты остаешься. А до тех, кто тебя не любит, какое тебе дело? Поезжай домой на несколько дней. Повидайся с мамой, расскажи ей о том, что случилось, вы все обсудите, а потом ты приедешь. Если хочешь, я объясню кому надо, что произошло.
Элен благодарно кивнула, она понимала, что Хлоя права. Ей снова стало тепло и уютно, храбриться было уже не нужно.
Но пока Элен не готова осознать, какой смысл имеет для нее нелепо-великодушный поступок Оливера. И какую перемену в их отношениях он сулит… Однако мысль о его щедрости немного смягчила боль утраты.
– Я ведь даже с Оливером и Пэнси попрощалась, – внезапно вспомнила она и залилась смехом. – Очень холодно и чопорно. Мне это доставило некоторое удовольствие.
Хлоя метнула на нее пронзительный взгляд.
– Ты знаешь об этом?
– Это случилось совсем недавно, – Элен поспешила выгородить Оливера. – Понимаешь, он вообще-то… нельзя сказать, что он мне изменил. Он ведь мне ничего не должен, – торопливо прибавила она. – Том Харт говорит, что они созданы друг для друга. Я думаю, он прав.
Хлоя теперь наносила на лицо макияж, искусно накладывала на веки тени.
– Во всяком случае, ты заслуживаешь лучшего, – заявила Хлоя и продолжала тоном, не терпящим возражений. – Ладно. Давай сообразим, как нам надо действовать. Во сколько у тебя поезд?
Элен послушно ей сообщила.
– Прекрасно, – продолжала Хлоя. – Мне нужно встретиться со Стефаном в семь, так что я могу подбросить тебя до станции.
Через полчаса она уже была готова. Элен сказала:
– Ты чудесно выглядишь.
Хлоя была в скромном, но элегантном платье из черного шелкового крепа с длинными рукавами и воротничком-стойкой, застегивавшимся на дюжину крошечных пуговок. Оно прекрасно оттеняло ее роскошные волосы, пышными волнами обрамлявшие лицо. Единственным украшением служили маленькие бриллиантовые сережки.
– Скоро твоя очередь, – сказала Хлоя и мысленно сморщилась, коря себя за бестактность.
Она хотела сказать, что скоро настанет очередь Элен развлекаться и так же приятно проводить время, как сейчас проводит она.
Но мысли Элен уже были далеко: она представляла себе, как сядет в поезд и через некоторое время будет дома.
Хлоя высадила Элен перед зданием вокзала. Худенькая темноволосая девушка держала чемодан, который явно был для нее слишком тяжел, и решительно смотрела вперед.
Выезжая на своем автомобиле обратно на загруженную транспортом улицу, Хлоя слегка закусила губу и задумалась.
«Тебе везет. Тебе очень везет», – сказала она себе.
Потом вспомнила про Стефана, который ждал ее, и в предвкушении встречи позабыла обо всем на свете.
5
«Benedictus, benedicat».
В гулкой тишине зала старшекурсник-распорядитель дочитал на латыни молитву. Хлоя сняла руки с высокой спинки стула, стоявшего напротив нее, и Стефан усадил ее за стол. Вокруг рассаживались преподаватели в черных мантиях и их гости. Со своего места – Хлоя сидела справа от ректора, столик которого располагался на небольшом возвышении, – ей был прекрасно виден весь зал. Оглядевшись, Хлоя ощутила легкий трепет. Колледж, в котором работал Стефан, был создан давным-давно, а этот обеденный зал можно было назвать лучшим украшением всего старинного архитектурного ансамбля.
Над головами студентов-старшекурсников, сидевших за длинными столами, виднелись тонувшие в полумраке своды, мощные балки были еле заметны. В темноте мерцали золотом орнаменты рельефных украшений. Под высокими, элегантными, узорчатыми готическими окнами висели в два ряда портреты в золоченых рамах: на них были изображены все ректоры колледжа вплоть до шестнадцатого столетия. Ощущая на себе спокойные взгляды своих великих предшественников, даже непочтительные к авторитетам современные преподаватели притихли и посерьезнели. Сводчатый потолок и прочные каменные стены приглушали звуки, и казалось, гости беседуют шепотом.
