Кристин Ханна - Разные берега
В черных глазах женщины читались тоска и отчаяние – как будто она смотрела на любимого человека, зная, что он очень скоро покинет ее.
Элизабет посмотрела на подпись в углу. «Маргерайт Роудс».
Время, казалось, остановилось. Элизабет слышала, как бьется ее сердце.
– Мама занималась живописью?
– Да.
Вот и нашлась связь между ними, после стольких лет.
– Почему отец не рассказал мне об этом?
– Из всего, что она написала, остался только этот портрет.
– Ну и что? Он же знал, что я хочу стать художником. Лицо Аниты стало совсем печальным.
– Ты помнишь, я тебе рассказывала, что твоя мама сбежала от Эдварда? Это случилось в пятьдесят пятом году.
Элизабет обратила внимание на поставленную на холсте дату: 1955.
Анита тяжело вздохнула.
– Понимаешь, мир ведь тогда был совсем другим. В те времена люди по-другому относились к... ну, к тем вещам, к которым мы сейчас относимся вполне терпимо.
Элизабет еще раз посмотрела на портрет. Теперь она заметила, что он дышал страстью. И тут она разгадала тайну, которую скрывали от нее все эти годы.
– Мама влюбилась в эту женщину, – сказала она.
– Ее звали Мисси Эстебан. Да, она была ее любовницей. Элизабет откинулась на спинку дивана. Десятки смутных воспоминаний детства вдруг обрели четкий смысл.
– Поэтому-то у мамы была депрессия, – произнесла она. Все фрагменты картинки-головоломки ложились на свои места.
– Вот почему папа никогда не хотел рассказывать мне о ней. Ему было стыдно.
– Одно дело, когда от тебя просто сбегает жена. Это он еще мог бы кое-как пережить, тем более она потом к нему вернулась. Но когда Эдвард узнал, что она влюбилась в женщину, он был сражен наповал. Он никогда никому об этом не рассказывал и совсем замкнулся в себе.
– А как же ты обо всем этом узнала?
– Как-то раз он сильно выпил, ну и разговорился.
– Но почему у меня не осталось никаких воспоминаний о маме? Ведь она умерла, когда мне было шесть лет.
– Она очень любила тебя, Птичка, но в душе у нее что-то надорвалось. Она не могла толком заботиться о тебе. Бывали дни, когда она не отпускала тебя ни на минуту, а потом неделями не обращала на тебя внимания. Естественно, она принимала сильнодействующие лекарства. В те времена женщину, страстно полюбившую другую женщину, считали душевнобольной. – Анита тронула Элизабет за руку: – Твоя мама нашла то, что могло составить смысл ее жизни, но ей пришлось от этого отказаться. Она отказалась от своей любви и своего таланта. И это ее убило. Я понимаю, Птичка, ты сейчас сидела у себя в комнате и думала о том, что никакого таланта у тебя нет.
Элизабет поразилась тому, что все ее чувства, оказывается, на виду.
– Только не вздумай предать Элизабет Шор, – продолжала Анита. – Ты уже слишком многого достигла, чтобы, заробев вернуться к прежней жизни. Бросив живопись, ты совершишь такую же ошибку, какую совершила твоя мать. Может, ты от этого и не умрешь, но точно сломаешься.
Элизабет закрыла глаза. Она хотела возразить Аните, но понимала, что это бесполезно, что та во всем права. С грустной улыбкой Элизабет тихо сказала:
– Ты, Анита, необыкновенная женщина. Сколько лет я страдала, что у меня нет матери. Как же я была неправа! У меня их было две. Я люблю тебя.
У Аниты задрожали губы.
– Твой отец всегда говорил, что ты когда-нибудь это поймешь.
В ожидании своей очереди выступать Джек не мог думать ни о чем и ни о ком, кроме Птички. Стоило ему начать размышлять о новой работе или о своем появлении на страницах журнала «Пипл», Джек первым делом порывался снять трубку и позвонить жене.
Он теперь не пил, в его прояснившемся сознании вещи встали на свои места.
После того разговора с Уорреном ясность мысли не покидала Джека ни на минуту. Вся его жизнь четко предстала перед его мысленным взором.
Ему всегда чего-то не хватало, всегда хотелось чего-то большего. Даже в отношениях с Птичкой. Сейчас он мог себе в этом признаться.
И вот из-за этого своего неуемного желания он и остался один. Муж, живущий врозь с женой, отец, не общающийся с детьми. Никаких обязательств, кроме тех, которые он сам на себя пожелал взять.
Но долгожданная свобода обернулась совсем не тем, что он так предвкушал.
Связь с Салли была полна страсти, секс с ней – потрясающим. И все бывало просто превосходно: она одевалась и уезжала к себе домой. Ни тебе сцен, ни тебе фальшивых слов о любви.
Уоррен был прав: Джек сделал неправильный выбор. Он променял душевное тепло на горячий секс. Жизнь, о которой он когда-то так мечтал, не оправдала надежд, оказалась ужасающе пустой.
– Джек? – Салли тронула его за руку.
Он с трудом очнулся от задумчивости. Зал аплодировал. Быстро взглянув на Салли, он понял, что пропустил момент, когда его представляли публике.
Джек встал и пошел на сцену, пробираясь сквозь заполнившую зал толпу. Наконец он добрался до микрофона и произнес речь, с которой за последние несколько месяцев выступал по крайней мере с десяток раз, призывая спортсменов к честному соперничеству.
Когда он закончил, раздались бурные аплодисменты. А потом Джек целый час позировал перед фотографами и отвечал на вопросы журналистов.
Потом к нему подошла Салли:
– Нам надо поговорить.
Не дожидаясь ответа, она взяла его за руку и повела в бар. Там они устроились в дальнем углу.
– Я просто не знаю, что и думать, – сказала она.
– А что случилось? – спросил Джек, хотя прекрасно понимал, о чем она говорит.
– Ты вот уже целую неделю избегаешь меня. Я ведь никогда не предъявляю тебе никаких претензий, Джек. Я знаю, что ты женат. Так в чем же дело?
В полумраке она казалась совсем юной.
– Знаешь, последние пятнадцать лет – до того как встретить тебя – я был верен жене. Но я помнил всех женщин, от которых отказался по собственной воле. Я каждый раз так гордился этим. Я думал: молодец, Джек, сила воли у тебя железная. Вечерами я возвращался домой, ложился в постель с женой и говорил, что люблю ее.
– Какое отношение все это имеет ко мне?
И тут Джек понял, что надо честно сказать Салли о решении, которое он подсознательно уже принял.
– Я не хочу спать с женщиной просто потому, что теперь я могу себе это позволить.
– Ты говоришь ужасные вещи. Мы, конечно, не сходим с ума от любви, но я все-таки думала, что мы друзья.
– Да ладно тебе, Салли. Друзья разговаривают. Хотят получше узнать друг друга. Они не ложатся в постель, чтобы наутро проснуться по-прежнему одинокими.
– Ты сам никогда не хотел просыпаться вместе, – с болью в голосе сказала она.
– Я все еще люблю свою жену. И я даже не представлял себе, насколько сильно, до тех пор пока не потерял ее.
